Дмитрий Федотов - Хозяин урмана

Что ж, ты меня заинтриговал, Андрюха! Приступим…

Рассказ, который порекомендовал прочитать Куваев, назывался «Хозяин Васюганского урмана. Быль или небыль?»

*

«Стоял май 1925 года. Весна выдалась в Томском уезде ранняя. Аккурат ко Дню трудящихся снег сошел отовсюду. Лишь по логам да глухим лесным распадкам еще ютились подопревшие, посеревшие сугробы. А уже к концу декады по перелескам и полям зазеленела первая трава, и поднялись озимые. Дождей не случалось уже две недели. Дороги по большей части просохли.

В один из таких погожих деньков комсомольцы из коммуны имени товарища Троцкого, что была основана прошлым летом на месте бывшего старообрядческого поселения в междуречье Иксы и Бакчара, на общем собрании решили послать в тайгу отряд добровольцев на поиски контрреволюционного гнезда тайных агентов мировой буржуазии, которые повадились портить жизнь коммунарам и мешать им строить общее светлое будущее.

А дело было в том, что еще с осени, едва коммунары отстроились на новом месте и приступили к созданию образцового коммунистического хозяйства, начались у них на подворье разные странности.

Сначала исчезла корова Машка, самая удойная из всего небольшого стада. И ведь деваться-то ей особо было некуда – кругом чаща непролазная.

– Не уплыла же она, в самом-то деле? – удивлялся пастух Семен Корольков, член Ленинского коммунистического союза молодежи с 1923 года, награжденный за ударный труд двумя почетными грамотами волостного комитета партии большевиков.

– А если все же волки ее порвали? – высказал разумную версию другой ударник коммунистического труда, Василий Бездетных, кандидат в члены ВКП(б) и опытный механизатор.

– Если бы волки, следы бы остались, шерсть там, кровь… – возразила ему юная комсомолка Зося Криницкая, лучшая доярка коммуны.

– Тогда где же корова? – сурово вопросил всех председатель коммуны, член партии большевиков с 1917 года, товарищ Денис Дормидонтович Болшаков.

– Похоже, у нас завелся вор? – пристально оглядывая собрание, предположил комиссар коммуны товарищ Лавриков, большевик с дореволюционным стажем.

Молодые люди и девушки запереглядывались, стараясь определить, кто же из них мог пойти на такое преступление. Однако секретарь комсомольской ячейки коммуны, кандидат в члены ВКП(б) товарищ Зайцев поспешил разрядить гнетущую обстановку подозрительности, заявив, что среди членов коммуны имени товарища Троцкого нет и не может быть преступников и надо искать вора на стороне. Например, в соседней деревне Ивашкино проживают аж три бирюка сразу, все – бывшие кулаки, сосланные на поселение с Поволжья. Наверняка корову украл кто-то из них!

Такая версия происшествия показалась всем наиболее достоверной. Однако доказательств, как ни старались, добыть не смогли, даже призванный на помощь участковый Потапенко не выявил ни малейших следов присутствия коровы ни у одного из подозреваемых. Хотя и взял со всех троих подписки о невыезде из села до весны.

Постепенно в коммуне всё успокоилось и вошло в рабочую колею. Но ближе к зиме кражи возобновились. Причем теперь животные стали пропадать прямо из хлева.

Комсомольцы решили организовать ночные дежурства. По три человека. Один – с ружьем, двое – с вилами. Несколько ночей прошли спокойно, но затем случилось ЧП.

Среди ночи коммунары были разбужены выстрелами и громкими криками, призывающими их к товарищеской выручке и взаимопомощи. Члены партии и наиболее крепкие молодые люди первыми откликнулись на призыв и прибежали к хлеву, вооружившись тем, что попало под руку. Там они застали странную картину.

Ворота хлева не распахнуты настежь, а наоборот, проломлены внутрь. По скотному двору мечутся перепуганные животные и птицы. Сторожа залегли за поленницей слева от входа во двор и дружно указывают на дальний его край, выходящий к лесу.

Из-за плохого освещения подмоге было трудно разглядеть, что именно так взволновало и даже слегка напугало молодых людей. Но председателю коммуны, товарищу Болшакову, обладающему орлиным зрением, удалось заметить крупную широкую фигуру, мало похожую на человеческую, быстро удалявшуюся прочь от скотного двора.

– Так это же медведь! – уверенно сказал товарищ Болшаков. – Шатун, мать его!..

– Вот свезло, так свезло! – покачал сокрушенно крупной седой головой товарищ Лавриков.

– А что такого? – непонимающе воззрились на него комсомольцы.

– Так ведь придется теперь зверя-то убить. Иначе он нам житья не даст, всю скотину передавит, гад!

– А вот, кстати, вы куда стреляли? – поинтересовался председатель коммуны у сторожей.

– Да вверх я пальнул, – повинно склонил голову комсомолец Егор Чмыхало. – Думал, отпугну грабителя… Кто ж знал, что он такой наглый окажется?

– А медведь пустой ушел или с добычей? – посерьезнел товарищ Лавриков.

– Поросенка упер, ирод! – выскочила из хлева, успевшая там все осмотреть, комсомолка Криницкая.

– Значит, не уберегли общественное добро? – прищурился товарищ Лавриков. – Струсили?

– Эге, ты уж полегче с ними, Игнат Петрович, – примирительно заговорил председатель коммуны. – Медведь все-таки. Не собака. Сам бы не растерялся, что ли?

Товарищ Лавриков сурово вздохнул и скомандовал:

– Сдать оружие сменщикам и – марш по домам! Завтра на собрании поговорим.

Забегая вперед, надо сказать, что комиссар рассудил весьма справедливо и не стал делать из происшествия политических выводов, а лишь настоял на строгом взыскании для комсомольцев Братухина, Верескова и Полянки, дабы это стало уроком остальным коммунарам.

– Если мы хотим построить образцовое коммунистическое хозяйство, то должны со всей строгостью и революционной решительностью искоренять в себе и своих товарищах недостатки и слабости, в том числе малодушие и трусость! – сказал в заключительном слове комиссар коммуны. – Предлагаю провинившихся товарищей Братухина, Верескова и Полянку направить на заготовку дров в качестве исправительной повинности.

Мера действительно была справедливой и мягкой, поэтому общее собрание коммуны проголосовало за нее единогласно.

Дежурства возле хлева продолжились. Но теперь в них участвовали уже по четыре человека. А ружей выдавалось сразу два. Однако шатун, вопреки ожиданиям, больше в поселение не заходил, хотя его огромные следы коммунары время от времени встречали за околицей, когда ходили за дровами или на охоту. Да по ночам нет-нет начинала вдруг выть и взлаивать единственная собака в коммуне – старая лайка Звездочка, что жила во дворе председателя – товарища Болшакова.

*

Долго ли, коротко ли, а зиму коммуна имени товарища Троцкого перезимовала спокойно. И вот по весне странные происшествия возобновились. Только теперь они стали действительно необычными, и объяснить их с научной точки зрения оказалось затруднительно даже для получившего университетское образование товарища Лаврикова.