Кальман Шандор - Позорный столб (Белый август)

Наконец расплатился и парикмахер и ушел вместе со столяром. Тогда Штраус поднялся и подошел к двери, ведущей в кухню.

— Получите с меня, — произнес он негромко.

— Семьдесят филлеров, — объявила тетушка Йолан и сделала рукой отрицательный жест, означавший, что посетитель ничего ей не должен. — Четвертый этаж, двенадцать, угловая квартира, стучать три раза, — сказала она затем.

Штраус попрощался и вышел. Некоторое время он шел в направлении площади Йожефа, но, дойдя до угла улицы Мерлег, вернулся, поднялся на четвертый этаж и трижды постучал в дверь. Чуть погодя дверь отворилась.

— Приготовьтесь, товарищ Эгето, — сказал Штраус, — мы отправляемся в В. Богдан ждет вас. — На губах его мелькнула еле уловимая улыбка.

— Наконец-то! — облегченно вздохнув, воскликнул Эгето. — А знаете, я уж ругался! Думал, вы никогда не придете, и жалел, что мы условились с вами вчера. Ведь я давным-давно мог бы быть там…

— Или в другом месте, — сказал, усмехаясь, Штраус.

Эгето схватил его за плечо.

Большие спокойные лошади, упрятав головы в торбы, надетые поверх окованных медью уздечек, крепкими желтыми зубами размалывали ячмень, перемешанный с кукурузой. Время от времени то тут, то там под кожей у них вздрагивали мышцы, и длинные хвосты хлопали по бокам, отгоняя назойливых мух. Широкая грузовая подвода стояла на углу улицы Балвань и улицы Яноша Араня, перед магазином «Оптовая торговля пряностями и бакалеей. Блиц и Браун», все еще являвшимся общественной собственностью. Полдень давно уже миновал; возчик, краснолицый крепкий старик в фартуке, выпачканном мукой, и в шляпе с отогнутыми впереди полями, какую обыкновенно носят грузчики, — ни дать ни взять бакалейный Наполеон, — мирно дремал на козлах.

Маленький Штраус тряхнул его за плечо.

— Будем грузиться, — сказал он. — Это Фери, подручный.

Эгето пожал возчику руку; тот узнал его и подмигнул.

— Вам в глаз соринка попала, что ли? — ворчливо осведомился Штраус.

Возчик в ответ только хмыкнул.

Штраус пошел в магазин с накладной. Эгето стало жарко, и, подумав, он сбросил с себя китель.

— Вы и вправду помогать хотите? — вытаращив глаза, спросил его возчик.

Эгето свернул китель, положил на сиденье, затем засучил рукава рубашки и влез на подводу.

Возчик не спускал с него глаз.

— Ладно! — бросил он наконец.

Затем вытащил из-под козел фартук, такой грубый, точно он был сделан из кожи, шляпу, какую носят грузчики, с отогнутыми по-наполеоновски полями, и протянул Эгето. Тот мгновение помедлил, затем решительно облачился в предложенную одежду.

— Не дай бог встретить этакого возницу! — воскликнул краснолицый старик с нескрываемым удовольствием. — Будь я городским таможенником, завидев вас, сразу бы смекнул: этот и мельничные жернова провезет контрабандой.

— А что, чудесный, чистый фартук! — отозвался Эгето. — И смазан хорошо, чтоб не скрипел!

Возчик почесался.

— Прошу прощения, сударь, — сказал он наконец и с видом благочестивого смирения опустил голову.

Почему-то приуныв, он поглядел на лошадей, уже опустошивших торбы, затем скосил глаза на Эгето и заморгал.

— Овес оплакиваете? — полюбопытствовал Эгето. — Не мешало бы напоить лошадей, а?

Возчик опять почесался и, не найдя, что ответить, лишь хмыкнул. А Эгето взял из-под козел ведро, с независимым видом вошел в магазин и немного погодя возвратился с ведром, полным воды. Он снял с лошадей пустые торбы; лошади жадно прильнули к воде, фыркая и сопя.

— Я тоже не намерен изнывать от жажды! — вдруг заявил возчик. — И чтоб лошади не смущались.

Он вытащил из своих пожитков флягу, сделал из нее большой глоток и протянул Эгето.

— Прошу на водопой! — сказал он и подмигнул.

Эгето понюхал флягу — в ней было вино. Он покачал головой.

— Благодарю, — проговорил он, возвращая флягу возчику.

— Мы же пьем в интересах лошадей, — принялся уговаривать его возчик. — Если у начальства пересохнет глотка, оно помрет от жажды. И вы и я!

— Я не помру, — возразил Эгето и хлопнул возчика по плечу. — И отведу ваших безутешных сироток домой в конюшню! — С этими словами он вновь направился в магазин.

Возчик разочарованно смотрел ему вслед.

— Твоя бита, — буркнул он себе под нос и слез с козел, чтобы взнуздать лошадей.

Эгето не скрывал своего нетерпения. А маленький Штраус не на шутку удивился, когда увидел его рядом. Эгето был готов немедленно приступить к погрузке, охваченный одним желанием: любым трудом, любым физическим усилием расслабить напряжение своих мыслей и нервов. И вот он уже на улице с мешком соли на плече, который ловко скинул на подводу.

— Свежая сила! — похвалил возчик.

Штраус стоял в дверях с накладной и наблюдал за погрузкой. Эгето и один из служащих магазина по очереди выносили товары: три мешка соли, мешок сладких рожков, два ящика с каким-то серым сахаром, несколько мешков ячневой крупы, являвшейся основным продуктом эпохи, спички, три мешка кукурузы, муку, два жестяных бидона с подсолнечным маслом. Следует заметить, что фирма «Марк Леваи и сыновья» была самым крупным предприятием по торговле пряностями и бакалейными товарами в городе В.

Эгето даже взмок, помогая во время погрузки. Штраус еще раз проверил товар, подписал в конторе какую-то квитанцию и вернулся к подводе. Не говоря ни слова, он взобрался на козлы; Эгето устроился на ящике среди товаров.

— Трогай, — сказал Штраус. — Улица Немет, двадцать восемь, фабрика красителей Курзвейла.

Возчик стегнул лошадей. Подъезжая к площади Деака, он обернулся.

— А вот теперь уж не скажешь, что тут контрабанда, да еще жернова! — сказал он с похвалой.

Эгето кивнул, и уголки его губ дрогнули в легкой усмешке.

— Угораздило же меня отправиться именно с этим дурнем Андришем, — проворчал Штраус.

— Такое уж ваше счастье за тридцать пять лет! — откликнулся возчик, толкая Штрауса локтем в бок и подмигивая.

На фабрике Курзвейла они получили по списку какие-то лаки, красильные порошки в коробках и затрусили в нефтяную лавку на площади Барош; там они погрузили на подводу бочку с керосином и колесную мазь, отгородив их как следует доской, чтобы соль и другие продукты не впитали в себя запах керосина. Потом они двинулись на химический завод «Орион», расположенный у городских скотобоен, и взяли стиральный порошок, ящик синьки, средства для химчистки и бочку медного купороса. Возчик и Эгето, когда они наконец отправились домой, сделали себе самокрутки и закурили.

— Ну что это за поездка, — очень недовольным тоном сказал возчик на обратном пути, когда они подъезжали уже к проспекту Ракоци, — одну коломазь везем домой, больше ничего не достали. — Вдруг он выругался и угрожающе замахнулся кнутом в сторону какого-то невнимательного, пешехода, затем продолжал: — Никакой порядочной бакалеи! Нет у нас имбиря, инжира, мускатного ореха, шафрана, корицы, фиников, гвоздики! Нет малагского винограда, ванили, какао, кокосового масла, земляного ореха! Нет перца, кофе, чая, майорана, лаврового листа, соевых бобов! — Теперь он уже попросту завопил, увидев второго рассеянного пешехода, ибо в мозгу его пронеслась мысль о совершенно пустой фляге. — Это не бакалейное заведение, а черт знает что! — продолжал ворчать возчик.