Кальман Шандор - Позорный столб (Белый август)

— Да замолчи ты наконец, дуралей! — оборвал возчика Штраус, ткнув его кулаком в бок.

— Замолчать? — заморгав, спросил возчик.

Штраус кивнул в ответ.

— Как угодно, — обиженно сказал возчик.

Они протрусили по Верхней аллее, но у проспекта Андраши вынуждены были остановиться, так как путь им преградила какая-то военная колонна, маршировавшая под оглушительные звуки труб.

Возчик приподнялся на козлах.

— Румыны, — сообщил он мрачно.

Эгето тоже поднялся посреди ящиков и мешков; встал на козлах и маленький Штраус. Все трое смотрели на широкий проспект Андраши, по которому со стороны Городского парка под быстрое стаккато чужих трубных сигналов, сжимавших сердце, тесными рядами выступали колонны оккупационной армии. Впереди двигались конные горнисты; сидя на больших поджарых конях, в стальных плоских касках, покраснев от натуги, они извлекали из труб резкие, отрывистые звуки. За ними следовал конный стрелковый эскадрон с карабинами на плече, в касках с опущенными под подбородок ремешками. Вдруг трубные сигналы сделались громче. За стрелковым эскадроном через небольшой интервал на породистых лошадях темной масти, выступающих словно на арене цирка, появились элегантные, выбритые до блеска штаб-офицеры, затянутые в светлые мундиры с портупеями и расшитыми золотом воротниками, в шнурованных сапогах, в темных галифе и французских офицерских головных уборах. Это был генеральный штаб трансильванской румынской армии. Впереди на танцующем вороном жеребце гарцевал седоусый человек небольшого роста — верховный главнокомандующий генерал Мардареску. Позади него на расстоянии одного шага, слева, ехал плотный мужчина с пышными черными усами — начальник генерального штаба Панаитеску; справа, также гарцуя, двигался высокий генерал-лейтенант Холбан, назначенный комендантом города Будапешта.

В этот день в венгерскую столицу вступили три полностью укомплектованные румынские дивизии и были размещены в казармах и школах; их караульные части заняли главный почтамт, две телефонные станции, вокзалы и все прочие общественные здания, за исключением министерств. Главнокомандующего у ворот города встретил и приветствовал краткой речью военный министр Венгрии Хаубрих. Оккупационные войска немедленно взялись за обеспечение порядка в городе. Вечером по улицам венгерской столицы уже циркулировали румынские патрули, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками; сохранившаяся кое-где Красная милиция была разогнана, однако полицию, в аппарат которой непрерывно вливались прибывавшие из предместий и провинций, изгнанные во время революции жандармы и офицеры, на основании переговоров, ведшихся с профсоюзным правительством, не разоружали.

Вслед за румынским генеральным штабом по проспекту Андраши следовал эскадрон кавалерии, потом шла пехота во главе с громыхающим военным оркестром. Впереди отдельных пехотных подразделений шагом двигались всадники с прикрепленными к седлам длинными пиками, на которых развевались крохотные разноцветные штандарты полка. Пехотные, по преимуществу егерские части были в роскошных высоких сапогах со шнуровкой, в бриджах, плоских касках, с винтовками, к которым был примкнут не широкий плоский, а узкий трехгранный штык. Подавляющая часть этой великолепной экипировки являлась продукцией крупнейших военных заводов и военных предприятий, принадлежавших Большой антанте, — «Шнейдер — Крезо», «Армстронг — Виккерс» и другим компаниям. Но, как свидетельствуют военные историки, боевая ценность этих войсковых соединений вопреки превосходной экипировке, предоставленной им Антантой, не шла ни в какое сравнение хотя бы с такими красными частями, как 32-й пехотный будапештский полк, состоявший из тощих официантов, костлявых слесарей, сутулых портных, каменщиков с обломанными ногтями, или с боевым чепельским полком корпуса металлистов. И все же власть венгерского пролетариата была растоптана, и румынская армия, главную боевую силу которой составляли завербованные в принудительном порядке несознательные потомственные землепашцы, шагала сейчас парадным маршем по улицам Будапешта. Первопричиной этого послужило предательство штабных офицеров чонградской южной венгерской армейской группы, тайное заигрывание командования армии на правом фланге Тисского фронта с Сегедом, более чем двоедушное поведение Секейской дивизии и генерал-лейтенанта Кратохвилла, коварная игра начальника генерального штаба венгерской армии полковника Жулье, предательство начальника штаба III корпуса Красной армии Политковского, который регулярно снабжал контр-адмирала Хорти секретными сведениями, саботаж бывших кадровых офицеров, проникших в народный комиссариат по военным делам, и наконец подрывная деятельность международной шпионской организации, созданной непосредственно Большой антантой.

За четыре с половиной месяца своего существования венгерская диктатура пролетариата в условиях не прекращавшейся ни на миг борьбы развернула гигантскую созидательную работу внутри страны, но у нее физически не хватило времени на то, чтобы до конца сломать буржуазную государственную машину, избавиться от паразитической армии чиновничьего и офицерского сословия старого государственного аппарата, произвести беспощадную чистку внутри партии, изгнать из своих рядов мелкобуржуазных правых социал-демократических элементов, вроде Якаба Велтнера, Кароя Пейера, Йожефа Хаубриха и им подобных, которые вели против диктатуры пролетариата подрывную деятельность, и приступить к проведению аграрной реформы. Кроме того, она в известной мере была лишена возможности использовать опыт большевистской партии, возглавлявшей борьбу революционной России, сражавшейся в период гражданской войны с полчищами интервентов четырнадцати империалистических держав. Окружив Венгрию со всех сторон — с севера, юга, запада и востока, еще со знаменательной даты 21 марта, готовые к скачку, ждали своего часа свирепые французские генералы, сверкающие глазами итальянские авантюристы, корректные и циничные английские дипломаты и набожные шотландские адмиралы-пресвитерианцы, трясущиеся за свои латифундии венгерские эмигранты — графы и епископы, натравленные буржуазией и скрежещущие зубами от злобы чешские шовинисты и затянутые в корсеты, с напудренными физиономиями офицеры — наемники румынских бояр, боявшихся утратить свое классовое господство; а внутри государства ждали того же разномастные тайные агенты империалистической Антанты: церковники, кадровые офицеры, постриженные ежиком профсоюзные бюрократы, проповедующие всепрощение сентиментальные обыватели, принадлежащие к христианской народной партии регенты, радикально настроенные лавочники. Игра велась крупная. То была генеральная репетиция столкновения классовых сил в Центральной Европе! Например, графу Иштвану Бетлену, засевшему в Вене, детальный план выступления Красной армии на Тисском фронте стал известен еще до того, как о нем узнали политкомиссары идущих в бой дивизий, и он через специального курьера заранее передал этот план в Сегед, так же как и в Белград— в руки французского генерала де Лобитта. Сведения о численном составе, оснащении и оперативных планах II секешфехерварского красного корпуса были размножены и отправлены сегедскому контрреволюционному правительству, венскому комитету и даже державам Антанты не только самим начальником генерального штаба Краененброеком, но и бывшими кадровыми офицерами штаба корпуса.