Михаил Казовский - Страсти по Феофану

— Ох, беда, беда, не сказать словами! Захворала мона Летиция, с каждый днём ей всё хуже. Третьего дня вообще слегла. Ноги её не держат. Задыхается и кашляет. Утром объявила, что, наверное, скоро отдаст Богу душу... Сообщила супругу, что желает с вами проститься... Он в начале не понял, очень удивился. А она ему и открылась... Видно, ей терять уже больше нечего... И про вас двоих, и про дона Григорио... Мы боялись, что синьор Монтенегро после этого что-нибудь над ней учинит. А его светлость только сели и заплакали горько. И велели, чтобы я сбегала за вами.

Дорифор схватил шапку, плащ и спускался уже с крыльца, как возникший на пороге Роман прохрипел с натугой:

— Кир Феофан, кир Феофан, это я во всём виноватый... потому что краски... потому что краски на картине отравлены!

Сын Николы ахнул:

— Кем? Когда?

— Поспешите. Я потом объясню... Унесите её на свежий воздух... Если ещё не поздно...

— Ах, Роман, Роман! Что же ты наделал!..

Во дворце Монтенегро тишина стояла, как на кладбище. Софиан со служанкой быстро двигался сотни раз хоженым путём — по центральной лестнице, устланной ковром, по бокам которой стояли бронзовые статуи-светильники, по галерее с падуанскими гобеленами, мимо комнат с мраморными полами... Вот она, проклятая спальня. Два лакея открыли двери. Он вошёл и увидел на подушках страшно изменившуюся Летицию — впалые глаза и землистого цвета кожу, поредевшие волосы и болезненно частое дыхание. Находившийся рядом ди Варацце поднялся. Мрачно посмотрел на художника. И пророкотал:

— Исполняя волю моей супруги... я позвал вас, чтобы...

Перебив его, Дорифор воскликнул:

— Окна, окна откройте! Мало воздуха! Надо поскорее на воздух!

— Я не понимаю?..

Бросившись к кровати, позабыв о приличиях, грек схватил на руки любимую, выбежал из спальни, бросился к балкону в соседней зале, вышиб дверь ногой и вынес больную под открытое небо. Начался мелкий дождь, капли его забрызгали лицо дочке Гаттилузы. Женщина с трудом прошептала:

— О-о, какое счастье... Я на твоих руках... Ты меня спасаешь... Хоть в последний миг мы с тобой вдвоём...

Он поцеловал её в лоб:

— Помолчи, не произноси ничего. Не теряй даром силы. Чистый воздух — вот твоё лекарство. Молоко — свежее, парное. Много-много питья, чтобы очищать кровь. Молодой организм должен справиться.

— Было б хорошо, — и она прикрыла глаза.

Сзади заглянула Анжела и, прижав ладони к лицу, тихо простонала:

— Умерла! Умерла!

— Дура, замолчи! — шикнул на прислужницу Феофан. — Просто задремала. Принесите ей лежанку и одеяло. Пусть пробудет здесь до темна.

Лукиано поджидал его, сидя па широком диване. Указал на кресло напротив и спросил:

— Что такое, почему свежий воздух, я не понимаю?

Богомаз ответил уклончиво:

— Я подозреваю, что состав красок на стене произвёл нежелательное воздействие...

Консул сдвинул брови:

— Кажется, понятно: вы хотели убить меня, а невольно отравили свою любовницу?..

Тот поднялся:

— Сударь, это слишком! Никому не позволено обвинять меня в злых намерениях! Я клянусь всем святым на свете, что и в мыслях не держал против вас ничего дурного.

Ди Варацце махнул рукой:

— Сядьте, не ершитесь. Вас не призывают к ответу. И не собираются мстить... Мне вполне ясны ваши чувства: у Летиции сын от вас, я мешаю обоюдной любви... Логика естественна! Многие мужчины, находясь в схожем положении, попытались бы устранить соперника. Я бы тоже... Но сейчас разговор не об этом. Обстоятельства помогли вскрыться правде. Это даже к лучшему. Посему объявляю своё решение: если моя супруга не погибнет (дай ей Бог здоровья!), вместе мы не будем. Исключаю. Ей и детям я куплю в Каффе дом. И назначу пенсию. Пусть живёт сама — с вами или же без вас — мне не интересно. Оставаясь формально мужем, не желаю быть таковым на деле. И пошлю прошение Папе Римскому о разводе. После совершения такового сможете жениться на ней. Если захотите, конечно.

— Не смогу, — сказал Софиан. — Я женат, у меня в Константинополе дочка и супруга.

— Трудности уже ваши. — Итальянец сидел нахохлившись.

Живописец встал:

— Уважаемый кир Лукиано! Я склоняю голову перед вашим благородством. У меня, признаться, было о вас предвзятое мнение... Но ещё раз могу вас заверить — никогда не имел в виду причинить вам вред. А о красках картины — лишь моя гипотеза... Но теперь главное другое: лишь бы мону Летицию удалось спасти. Остальное решаемо.

— Честь имею, мессир. Прощайте.

Постепенно, очень медленно, дочка Гаттилузи стала поправляться. Две недели спустя начала ходить, опираясь на палку. Много времени проводила в саду с детьми. А к исходу лета переехала в новый дом, купленный для неё ди Варацце. Дорифор навещал её регулярно, но съезжаться и жить одной семьёй не считал приличным. Им и так было хорошо.

Подмастерью Романа, выяснив все детали происшедшего, Феофан простил. И по-прежнему они работали вместе.

А проклятую фреску, что была на стене в спальне Монтенегро, консул распорядился содрать вместе со штукатуркой. Камни спрятали в ящики, вывезли далеко в море и утопили.

Всё бы ничего, если бы болезнь отравленной итальянки не давала о себе знать. И чем дальше — тем чаще.

Как уже говорилось выше, Киевская Русь к середине XIV века разделилась на две части. Западные княжества оказались под властью Польши и Литвы, в их числе был и Киев. (Сами литовцы, кстати, тоже были разного вероисповедания: многие ещё оставались язычниками, поклонялись огню и деревьям, многие приняли католичество, а ядро страны тяготело к православию. В том числе — и великий литовский князь ОльгерД, сын знаменитого Гедымина). Но митрополит Киевский и Всея Руси Алексий жил в Москве, и литовцы-православные не хотели признать его власти над собой, много раз ходатайствовали перед Патриархом Константинопольским, чтобы тот сделал из Литвы отдельную митрополию, со своим митрополитом. Споры эти длились годами.

А восток Руси продолжал подчиняться монголо-татарам. Подчинение заключалось в следующем: русские князья ехали в Орду — получать от хана разрешение-ярлык на княжение, а затем, по уставу, собирали со своей земли выход [13] выход — дань. и сдавали его баскакам [14] баскак — представитель монгольского хана в завоёванных землях, осуществлял контроль за местными властями. . Кроме того, в установленном порядке отправляли часть молодых людей в татарское войско. Если княжества отказывались выполнять эти правила, ханы совершали на них опустошительные набеги. В мирное же время в жизнь Руси практически не вмешивались и не насаждали ни своей культуры, ни своей религии...

Обособленно держались Новгород и Псков: дань хотя и платили, но за ярлыками в Орду не ездили, сохраняя прежнюю свою вольницу — вместе с традиционным Вечем.