Ольга Славянка - Хозяин с кифарой

Я был свободным римлянином, и у меня сердце екнуло от подобных новостей — а что же будет со мной? А что будет с Фанией Старшей и Фанией младшей? Они ведь тоже были свободными римлянками. Но и Никандра новости не обрадовали, хотя ему маячила свобода.

— Если это так, как ты говоришь, то дело дрянь, — сказал он после некоторого молчания. — Это значит, будут сплошные погромы… хаос, разруха…

— Ты забываешь о свободе! — воскликнул Аристид с энтузиазмом и его глаза заблестели лихорадочным блеском. Он даже заулыбался — с презрением, гордостью и вызовом. — Ты и я — мы наконец будем свободны!

— Э-хе-хе, свободны, — почесал затылок Никандр после небольшой паузы. — Понимаешь, в чем штука: помимо свободы есть еще цивилизация. Свобода свободе рознь. Свобода в стране, где власть взяла банда разбойников, — совсем не та свобода, что бывает в цивилизованном обществе. Ты и я — образованные греки, но в рабство попадают, в основном, представители совсем диких народов и разбойники с большой дороги. Командовать-то будут они, а не образованные рабы! Будут они с тобой считаться! Кто ты? Педагог, учитель греческого языка? Кому ты будешь нужен, когда рабы придут ко власти? Или ты думаешь, они начнут изучать греческий язык? Ты же подохнешь с голоду!

Теперь глаза Аристида светились презрением.

— Ну не нужен им будет греческий язык, так найду себе другое занятие! Начну печь пирожки и торговать ими на улице!

— А ты умеешь?

— Не умею, так научусь, велика беда! — выпалил Аристид с азартом и даже какой-то злобой; он приподнялся с постели и повернулся к нам, и мы опять увидели то ли улыбку, то ли усмешку на его лице. Видно было, что его душила ненависть к римлянам, и спорить с ним было бессмысленно.

Мы вышли из дома и погрузились в знойную атмосферу лета. Солнце продолжало печь, и на небе не виднелось ни одного облачка. Птицы попрятались в тени деревьев и молчали. Лохматый пес по-прежнему валялся на спине среди фиалок, мирно трещали цикады.

Ничто не предвещало войны, погромов и крови, а Никандр был все-таки омрачен и встревожен, и его тревога передалась и мне.

Тем временем в город стали прибывать раненые, и среди горожан началась паника. Никто толком не знал, что происходит. Виновато было и географическое расположение нашего городка. Он приютился в бухте между двух спускающихся до моря гор. С одной стороны отрог горы начинается от участка Максима Тулиана, а с другой стороны к городу вплотную подходит другой отрог, правда, его нижняя часть покрыта виноградниками. Из города выходит всего лишь одна широкая дорога, огибающая вершину сзади по перевалу и раздваивающаяся лишь по другую его сторону. По этой причине нет никаких смотровых вышек, чтобы узнать, что происходит вокруг.

Еще до города можно добраться по морю. Но в те дни как назло штормило. Корабль, на котором прибыл хозяин, давно уплыл. Было несколько рыболовецких судов, и некоторые из них, несмотря на шторм, все-таки отчалили от берега; на лодке же в шторм не уплывешь.

Услышав, что к городу подкатывается война, многие горожане заколотили дома и отправились на повозках по дороге в горы, но неожиданно к ним навстречу устремились повернувшие обратно повозки с известием, что войско Спартака перерезало дорогу. Все кинулись обратно в город. Взволнованные горожане не знали, что делать. Кто-то в спешке зарывал свои сокровища в землю, другие стали устраивать тайники в горах. Искали костюмы, в которые можно будет переодеться, и внезапно подорожали парики. На улицах рабы стали заметно наглеть. Мне довелось видеть, как иные из них громко разговаривали и смеялись в присутствии своих хозяев, а также демонстративно поворачивались к ним спиной, а хозяева не решались даже сделать им замечание. Раб-сапожник, чья мастерская была расположена возле форума, напился пьяный и громко распевал неприличные песни, и никто его никак не наказал. Тут же на форуме, две молодые рабыни праздно лузгали орешки и задирали прохожих насмешливыми выкриками, и никто им слова не сказал, хотя они сорили на форуме.

Никандр все это время безотлучно проводил в своей больнице и даже ночевал и обедал там, так что Фульвия носила ему туда обед. Раненых было так много, что пришлось установить дополнительные койки в проходах, вследствие чего пробраться к койкам в конце комнаты было трудновато.

Хозяин стал помогать своему рабу как подсобный рабочий. Уехать из города все равно было невозможно; делать было нечего, а развлекаться игрой на кифаре в такой тревожной обстановке было, видимо, как-то не по душе. Любое же полезное занятие скрадывает тревогу. Хотя хозяин не был сведущ в медицине и силен, но он все-таки помогал переносить раненых и умерших и складывать и разжигать погребальный костер поодаль от больницы, так что ассистенты Никандра одобрительно ему говорили, шутя, конечно:

— Хорошо работаешь, господин, еще обучишься бинтовать раны, и мы зачислим тебя в свою команду.

Они обращались к хозяину «господин» из вежливости перед Никандром, хотя были свободны. Я уже давно заметил, что смех отгоняет страх, поэтому когда кругом много тяжелораненых и покойников, врачи и их ассистенты стремятся выглядеть повеселее.

Мне запомнилось, как мучительно и долго умирал от заражения крови по причине копьевой рваной раны на животе молодой щупленький солдат, лежавший на койке у прохода. Его звали Тит Салиций. Он то бредил, то приходил в себя, а когда приходил в себя, то начинал кручиниться, что будет с его матерью — он был у нее единственным сыном. В конце концов, ему нашли листок бумаги и бронзовое перо [12] Согласно статье В. Г. Васильева с сайта http://lib.tstu.tver.ru/new/about_books_4.htm , при раскопках в Италии античного города Аоста, существовавшего за 400 лет до нашей эры, также найдено бронзовое перо. , и, лежа на животе, он выводил матери прощальное письмо. Мне как-то запомнились его строки:

«Милая матушка! Хотел бы я, твой сынок, привести к тебе в дом невестушку, чтобы ты качала на коленях внуков, но когда это письмо дойдет до тебя, огонь моего погребального костра уже погаснет. Ты сама знаешь, что у нас никогда не было рабов, и в деревне нашей отродясь их не было, но римляне не варвары, чтобы убивать пленников, как это делают скифы или галлы: мы не убиваем, а обращаем в рабство. Но рабы этого не ценят. Они подняли мятеж, убивают и грабят население и насилуют наших женщин [13] Грабежи населения и массовое изнасилование женщин и девушек солдатами Спартака описано у Саллюстия. . И предводитель им Спартак. Он был гладиатором, вот и привык к виду крови. А я все думаю, как ты там будешь без меня… Кто накосит сена для нашей коровы? А когда Чернявка ощенится, ты оставь самого крупного щенка у себя, чтобы он охранял дом от воров…»