Александр Струев - Сказание о Луноходе

Все шло своим организованным чередом. Мы думали о Нем, Он думал о нас – каждый час, каждую минуту. Только бы не нарушить размеренный ритм вокруг, только бы ничто не навредило Его светлым мыслям, подобным восходу солнца! В этом благостном стремлении пришлось переустроить даже кремлевские часы – их сделали совершенно бесшумными. Вместо боя Куранты переливались всеми цветами радуги, рождая пленительную симфонию чувств. Курантами можно было восторженно любоваться, умиленно вздыхать, записывая светопреставление на DVD или мобильник. Все, что отвечало требованиям нового времени и соответствовало понятию бесшумный, носило приставку «особый» или «особое». В магазинах этот товар пользовался повышенным спросом. Радиоприемники научились делать с таким звуком, для восприятия которого требовалось сначала приложить ухо к динамику и замереть, чтобы ОРП (особый радиоприемник) не шелохнулся, и только затем включать звук на полную! Но если в комнате, где находился этот ОРП, не было достаточной тишины, его звук становился неуловимым и бессмысленным, и новости приходилось читать в утренней сводке, витринно выставленной в каждом доступном углу. Многие усмехнутся:

– Зачем нам такие радиоприемники? А некоторые, посмелее, скажут:

– Что за недоразуменье!

Зря торопитесь, господа-товарищи! Поспешность никогда не доводила до добра. Ученые Народной академии медицинских наук доказали, что когда вокруг громыхают и шумят, человек утрачивает физическую гармонию, теряет ощущение единства с окружающим миром, а впоследствии и с самим собой. Внешне он выглядит вроде бы так же, а на самом деле гораздо хуже. У него пропадает настроение, он становится раздражительным и нервным, неряшливо одевается, опаздывает на работу, его сманивают пагубные увлечения – пустые разговоры, курение, чтение стихов. От пагубного воздействия вредных привычек у многих портится зрение, подскакивает артериальное давление, у особо беспечных открывается язва, и самое страшное – пропадает аппетит. А если человек не способен правильно питаться – это неизбежно приведет к смерти. Научно доказано, что шум – наш враг. Естественный звук лишь иногда, очень редко, замечателен и безвреден. В последнее время к таким явлениям, как «полезный звук», обратилась церковь, определив все полезные звуки как чудеса. К чудесам стали относить дуновение ветерка, плескание (но никак не шторм) морской волны, легкий шум дождя, легкий, я подчеркиваю! Не легкий шум дождя к чудесам категорически не относится! Церковное издательство выпустило объемный «Письменник чудес», где подробно рассказано о каждом чуде в отдельности.

В речи на ужине по случаю учреждения нового государственного праздника – Дня Совести Он еще раз обозначил слово – святым, то есть обладающим и тайной, и открытием, и откровением одновременно. А чтобы донести это Великое Слово до всех, поделиться со всеми его радостью, вокруг должна царить тишина, чтобы в этой зачарованной тишине Великое Слово завораживало и проникало в глубь каждого сердца. Смысл этого открытия принадлежит именно Ему. Странно, что ни один человек не мог разглядеть такой простой истины. Способностью видеть, чувствовать, понимать неведомое Он и отличается от нас. Такая же способность угадывается и в Его Дорогом Сыне.

«Молчание – золото!» – учит Он.

Раньше никто не обращал внимания на выражение «молчание – золото», а теперь его повторяют повсюду. Мы счастливы, что родились и живем в одно время с Ним!

Однажды при вручении награды передовик, с навернувшимися от счастья слезами, отважился назвать Его учителем, но Он запротестовал:

– Какой же Я учитель? Я всего-навсего подмечаю, что творится вокруг, а потом рассказываю людям. Не больше и не меньше. А если мои слова идут на пользу – тем лучше! Я всегда радуюсь, когда помогаю, просто веду.

– Вожатый! – выкрикнул передовик и показал на Вожатого.

Вожатый заулыбался и приложил палец к губам:

– Т-с-с-с! Тишина!

Как-то в больницу с расстройством психики попал опытный дипломат. Его привезли с приема в иностранном посольстве. Как выяснили врачи, на прием набилось битком народа, поголовно иностранцы, наших было – по пальцам сосчитать, и все исключительно по служебной необходимости. Одни подавали напитки и разносили закуски, другие их готовили, третьи мыли посуду, а самые ответственные, рассевшись в разных местах, слушали. Что там творилось! Вертеп, ужимки, хихиканья! Но самое страшное – все говорили одновременно! Сегодня это любимое занятие иностранцев – тараторить не умолкая.

– Не мог я эту трескотню выдержать! – всхлипывал седой дипломат. – Не мог! В голове точно помутилось! Гоголь-моголь какой-то! Говорили, говорили, говорили! Ничего не запомнишь, ни слова не разберешь! – хватаясь за сердце, жаловался он. – А мне отчет сдавать! Потом со всех сторон грянула музыка, приглашенные пытались друг друга перекричать! От этого гудежа я чуть не подох!

После принятия лекарств, в тишине палаты дипломат немного успокоился, а под утро крепко захрапел.

– Нельзя шуметь! Молчание золото! – повторяет Вожатый.

В недалеком будущем, когда на земле воцарится тишина, любые слова обретут священный смысл: и слово Вожатого, и слово министра, и слово начальника, матери, возлюбленной, товарища по работе. Слово станет осмысленным и одушевленным. Только тогда мы научимся по-настоящему понимать друг друга, только тогда раскроется значение каждой буквы, заложенное в алфавит природой. Меньше разговоров, больше дела!

Сегодня каждый может написать Ему письмо и непременно получит ответ на золоченой, приятно пахнущей бумаге.

Такую переписку обязательно публиковали и распространяли по предприятиям, с тем чтобы в перерыв трудящиеся могли поделиться полюбившимися местами, читая по очереди.

– Шо, Сережа, расскажешь? Как твой космос?

Министр хотел встать.

– Сиди, сиди! – Вожатый замахал, утопая в слишком мягком, слишком резном кресле.

– Ракеты строим, спутники, и станция у нас самая большая межпланетная, – с одышкой начал Министр. – С двадцатью космонавтами по космосу летает.

Под Его пристальным взглядом голос срывался, фальшивил. Министр вдруг понял, какое у него глупое выражение лица.

– Что-то ты грустный, Сережа? – заметил Вожатый. – Устал?

Министр побледнел.

– Не устал…

– А что не докладуешь как положено, жизнь не радует?! Где огонек? – Вожатый встал и подошел совсем близко. – Огонька в тебе нет, Сережа! А мне надо, чтоб все пылало, все! Чтобы – ух! А ты… – и Он вернулся в свое массивное гобеленовое кресло.

– Наверное, думал всю ночь, что мне рассказать?

– Думал, – признался Министр.