Юрий Когинов - Отшельник Красного Рога. А.К. Толстой

— Ваше императорское высочество, — только на мгновение смутившись, тут же нашёлся Алексей, — осмелюсь заметить, что у женщин, даже самых очаровательных, существуют обязанности, которые иногда вынужденно отлучают их от большого света, но тем не менее придают им ещё более привлекательности и одухотворённости.

— Ты, верно, имеешь в виду материнство, воспитание сына? Кстати, как он, карапуз?

— Алёшенька? — радостно вырвалось у Алексея. — Смею уверить вас, мальчик — сущий ангел и в то же время Геркулес.

— Что так?

— Добрейшая душа и необыкновенной физической силы. Намедни попытался скрутить винтом серебряную вилку и, если бы не Аннет, которая испугалась, что он повредит себе руки, полагаю, добился бы успеха.

Великий князь глянул на Перовского Василия:

— Насчёт сгибания вилок и подков это, кажется, по твоей части. Фамильная гетманская черта, а лучше сказать, казацкая... А я, передай сестре, — вновь обратился к Алексею, — нередко вспоминаю, как мы с нею вальсировали вот в этом самом дворце и как она музицировала на фортепианах. Верно, ей в отшельнической глуши будет приятно, если я через тебя пошлю ей ноты одного-двух менуэтов?..

Ах, Господи, надо было видеть глаза Аннет, когда она взяла в руки эти самые ноты! Такой живой огонь зажёгся в её взоре, так вспыхнуло лицо, и она, оставив подарок на рояле, выбежала из гостиной, успев приказать мадемуазель Лизетт: «Играйте! Я буду вас слушать у себя», — и разрыдалась.

Восемь лет... Господи, восемь лет без яркого блеска петербургских салонов, без сверкания зеркал и паркета, без множества одухотворённых прекрасных лиц и утончённых разговоров, без всего, что так дорого! Как же не полететь на крыльях в манящий Петербург, узнав, что тот, кто совсем недавно сам вспомнил её, отныне император, который может всё и которому теперь принадлежит весь мир.

Правда, в Петербурге, как только приехала, отовсюду слышала: «...из самых лучших семейств... в железа... в крепость... и — ни малейшего сострадания к несчастным...»

Да что вы знаете об этом человеке, который само воплощение ангельской кротости и нежности! Да, строг. Но к тем, кто, не думая о нём, о его собственных страданиях, решил покуситься на самое святое...

По-первости Алексей сидел в петербургском доме, охватив голову руками, печалясь о погубленных жизнях вчерашних друзей, и, слушая Анну, пытался сам во всём разобраться. Но разбора не выходило: в голове — одно за другим — всплывали лица. Братья Бестужевы... Александр, восторженный и тонко чувствующий романтик Бестужев-Марлинский, оказывается, с братом Михаилом вывели к Сенату роты Московского взбунтовавшегося полка и вместе с нижними чинами стояли под градом картечи. Там же находился и брат Николай, пришедший на площадь вместе с гвардейским морским экипажем... А Рылеев, Рылеев, выходит, и он, штатский, плечо к плечу с офицерами, да ещё, говорят, один из заговорщицкой головки!..

Ещё в Харькове узнал о восстании Черниговского полка и аресте поднявших полк Сергея и Матвея Муравьёвых-Апостолов, по дороге же в Петербург услышал о взятии под стражу генералов Орлова Михаила и Сергея Волконского. А брат-то, брат родной Михаила, Алёшка [29] ...брат родной Михаила, Алёшка... — Орлов Алексей Фёдорович (1786 — 1861), князь, русский государственный деятель. Брат М. Ф. Орлова (см. коммент. №21). Участник Отечественной войны 1812 г., с 1817 г. генерал-майор. Участвовал в подавлении восстания декабристов. С 1836 г. член Государственного совета. С 1844 г. шеф жандармов и начальник 3-го отделения, генерал-адъютант, генерал от инфантерии. В 1828 — 1856 гг. выполнял дипломатические миссии Николая I и Александра II. , рассказывал Василий, с обнажённым палашом — в кровавое месиво на Петровской...

Кто же из них праведники, кто преступники?.. Впрочем, всё так в человеческих судьбах перемешалось, что очевидное стало невероятным, а невероятное — самым что ни на есть сбыточным, сущим.

Давно ли подсмеивался над Аннет Топни Ножкой, а ничего не скажешь — свершилось: графиня Толстая с сыном приглашаются во дворец!

А ты ещё хочешь досконально исследовать связь событий и судеб, получить ответы на вопросы, которые и задавать-то самому себе страшно!..

Возведение же Алеханчика и Анны в число самого ближайшего окружения императорской фамилии, оказывается, обставилось проще простого.

Они уже с сестрой и племянником тут обустроились, в Петербурге, когда появилось высочайшее намерение образовать и воспитать императорского наследника в качестве будущего восприемника трона. Выбор пал на Жуковского — лучшего преподавателя и воспитателя трудно было представить.

Василия Андреевича надобно знать — скрупулёзно и дотошно, не упуская никаких мелочей, а, наоборот, широко охватывая все предметы, все виды и способы воспитания цесаревича, он составил самый подробный план занятий и представил его государю. Царь план одобрил. Жуковский же, проявляя глубину своих педагогических способностей, высказал мысль: для гармонического развития личности, для проявления в ней всей гаммы душевных качеств, так необходимых первому лицу в государстве, будущему отцу своих многочисленных подданных, наследнику хорошо бы смолоду иметь общество сверстников, иначе — товарищей для прогулок и игр.

— Похвально! — поддержал император, вспомнив, что сам рос вместе с братом Мишелем. — Однако ты прав, надо подобрать наиболее достойных, чтобы влияние их было только облагораживающим. Занеси в свой план: сына Адлерберга [30] Адлерберг Владимир Фёдорович (1791 — 1884) — граф, русский государственный деятель. Был адъютантом великого князя, потом императора Николая I; позже, в 1842 — 1857 гг., управлял почтовым департаментом — при нём в России введены почтовые марки. В 1852 — 1870 гг. был министром императорского двора и уделов. — Александра. Помню, он родился спустя месяц после моего, посему Владимир Фёдорович не преминул дать своему первенцу то же святое для нас имя — Александр. Кто ещё подойдёт?

Жуковский с самого начала доклада держал в уме не так чтобы давний разговор нынешнего государя с братьями Перовскими об их племяннике, потому тут же и предложил:

— Графа Толстого Алексея осмелился бы вам напомнить.

— Одобряю, Жуковский, — с готовностью согласился Николай. — Гм, «ангел и Геркулес»? Поглядим. — У нового императора была превосходная память.

Анна измучила приказчиков самых модных магазинов и всех известных петербургских портных. Перебирала материи, отшвыривая их, примеряла уже сметанные по её фигуре платья и кидала их в лицо модельерам... Наконец выбрала то, что шло, что оказалось по вкусу, — и во дворец.

Всего на полгода постарше, Алёшенька учтиво поклонился наследнику, и лица обоих рослых крепышей тотчас открыто озарились, выражая обоюдно вспыхнувшую симпатию.