Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Королева звонко расхохоталась.

После этого случая Форест перестал разговаривать с давним приятелем.

Шокли на всю жизнь запомнил свою встречу с королевой.

– И все бы хорошо, – с усмешкой говорил он, – только она едва город не разорила.

По давней традиции дары горожан королева жертвовала на благотворительные деяния, а вот на устройство торжества городским чиновникам пришлось потратиться: платы требовали королев ские пекари и повара, носильщики и ливрейные лакеи, музыканты и шуты, королевские стражники-йомены и пристав (который запросил сорок шиллингов), герольды и герольдмейстер (который запросил все пятьдесят), а трубачи, встречавшие королевский кортеж пронзительными звуками фанфар, обошлись городскому совету в целых три фунта золотом.

– Нет уж, один раз приняли – и довольно, – вздыхал Эдвард.

Королевские визиты считались великой честью, однако и знатные вельможи, и горожане, памятуя о непомерных расходах, боялись их как огня.

«Любопытно, зачем это я вдруг Форесту понадобился? Наверняка он что-то замышляет», – с тайной усмешкой думал Шокли.

Все началось в сентябре 1580 года, когда Томас Форест неожиданно прислал Эдварду приглашение посетить Авонсфорд.

Эдвард Шокли без колебаний согласился. К его изумлению, к Фо рестам приехали погостить Уилсоны из Крайстчерча – капитан Джек, Нелли и три взрослых сына, по примеру отца ставших моряками. Старший сын напоминал Джека в молодости, средний был похож на мать, а младший, высокий и широкоплечий, унаследовал черты обоих родителей.

Нелли превратилась в дородную матрону, хотя в глазах все еще плясал шаловливый огонек; вопреки модным веяниям она облачилась в тугой корсаж со шнуровкой впереди, а жесткий плоеный воротник был скромных размеров; на седых кудрях красовалась лихо заломленная шляпка с пером. Судя по всему, сыновья матери побаивались больше, чем сурового отца.

При виде Эдварда Нелли смутилась, однако он, не собираясь поминать прошлое, отвесил ей учтивый поклон:

– Добрый день, мистресс Уилсон.

Шокли ни на миг не сомневался, что Форест пригласил их с определенной целью – оставалось только выяснить, с какой именно.

Гостям представили сына Томаса, Джайлза Фореста. Молодой человек был ровесником старшего сына Уилсона, но на этом их сходство заканчивалось. Джайлз являл собой образец придворного вельможи – стройный, миловидный, с темными завитыми локонами, обрамлявшими узкое лицо с тонкими чертами. Вот уже несколько лет он учился в Оксфорде, поэтому Шокли с ним прежде не встречался, однако поведение юноши не оставляло сомнений в том, что он вознамерился расположить к себе торговца.

В гостиной Шокли сразу же заметил деревянный щит с гербом Форестов. Прежде о дворянском происхождении семьи свидетельствовало изображение восстающего льва на золотом поле, но теперь фамильный герб претерпел существенные изменения. На расчлененном и пересеченном щите в первой четверти красовалась древняя эмблема рода Годфри – белый лебедь на червленом поле, с небольшим знаком отличия, указывавшим на то, что Форесты ведут свой род от боковой ветви семейства Годфри.

Джайлз Форест с готовностью пустился в объяснения:

– Один из моих предков взял в жены наследницу рыцарского рода Годфруа, и Авонсфорд перешел к нам по материнской линии. В третьей четверти – герб Уайтхитов, нормандских рыцарей, с которыми мы тоже в родстве, равно как и с семейством Уильяма Лонгспе, третьего графа Солсбери, чей герб расположен в четвертой четверти.

Шокли смутно припоминал, что предки Форестов были родом из Солсбери, но и представить себе не мог, что семья обладает такими влиятельными связями.

– Я не подозревал о знатности вашего рода, – признался он.

– Если позволите, я покажу вам наше генеалогическое древо, – предложил Джайлз.

Как многие дворяне того времени, Форесты обратились в Геральдическую палату, где один из герольдмейстеров, известный плут и мошенник, проследив историю поместья Авонсфорд, ловко превратил Форестов в потомков Годфруа и для верности пометил герб отличительным знаком – свидетельством дальнего родства по одной из боковых линий. Разумеется, все это было выдумкой, однако подтверждение древности рода позволяло Форестам укрепить свое положение среди английской знати и объявить о принадлежности к древним аристократическим семействам, хотя в действительности Годфруа были всего лишь вассалами графа Лонгспе и никакой кровной связи между семьями не существовало. Впрочем, дворяне Тюдоровской эпохи любили хвастаться вымышленными нормандскими предками.

Никто из присутствующих и не подозревал, что право на древний герб Годфруа принадлежит Нелли Уилсон. Она и сама об этом не догадывалась, а если бы и знала, то не стала бы привлекать внимание к Нелли Годфри, некогда обитавшей на Кальвер-стрит. Дети ее брата Пирса помнили только, что отец был плотником, а их тетка удачно вышла замуж и жила в Крайстчерче, изредка присылая им подарки. Судя по всему, Форестам было не о чем волноваться.

Гостиную также украшали великолепный портрет Томаса Фореста, эмалевая миниатюра с портретом Джайлза и яркая шпалера.

Гостей провели в столовую, где их ждал отменный ужин – сочный жареный лебедь и незнакомое Шокли блюдо из размятых желтых клубней, сладкое на вкус.

– Что это? – с любопытством спросил Эдвард.

– Это яство из Нового Света, очень редкое, – объяснил Уилсон.

Действительно, Форест, желая поразить гостей, угощал их бататом, сладким картофелем, который испанские мореплаватели завезли в Европу из Южной Америки.

После ужина Форест увел мужчин в гостиную, где завел деловой разговор.

– Капитан Уилсон намерен отправиться в путешествие, которое сулит неимоверные прибыли, но ему нужны деньги, чтобы снарядить корабли, – объяснил он Эдварду. – По-моему, тебя это заинтересует.

По знаку Фореста Уилсон начал свой рассказ:

– Во-первых, следует упомянуть о торговле с Московией.

Вот уже двадцать лет английские купцы пытались пересечь русские просторы, чтобы выйти на восточные торговые пути. Русский царь Иван IV, впоследствии прозванный Грозным, всячески способствовал развитию торговли с чужестранцами.

– Там можно дешево закупать лен и воск, жир и ворвань, пушнину и шкуры, а главное – мачтовый лес, – восторженно говорил Уилсон. – Сейчас, когда Англии грозит война с Испанией, нам срочно нужны материалы для строительства кораблей. А в Польше сейчас огромный спрос на английское сукно. Вам наверняка известно, что в прошлом году для торговли со странами Балтики, Скандинавией и Польшей была образована Восточная компания – ее деятельность укрепит наше положение в тех краях и поможет справиться с проклятыми ганзейскими купцами.