Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Все говорило о том, что Испания вот-вот начнет военные действия.

Именно об этом размышлял Эдвард Шокли по дороге из Даунтона, собираясь выступить с речью на городском совете.

Кэтрин, не ожидавшая скорого возвращения мужа, объяснила Эдварду, что неизвестный гость, золотых дел мастер, приходил засвидетельствовать свое почтение Джону Муди, а потом добавила:

– Два часа назад приезжал Томас Форест, приглашал тебя в Авонсфорд.

Это известие заставило Эдварда Шокли забыть обо всем остальном.

Что теперь понадобилось Форесту?

Пути Эдварда Шокли и Томаса Фореста постепенно разошлись, и бывшие приятели уже много лет не общались.

Все началось с того, что Томас Форест просчитался: торговля сукном не принесла желанной прибыли. Нидерланды, основной рынок сукна, стали владениями испанской короны, где святая инквизиция силой насаждала католичество. Вильгельм Оранский поднял страну на восстание против кровавой тирании герцога Альбы, наместника Нидерландов. Долгие годы в Нидерландах царил хаос, и английским купцам пришлось прекратить торговлю с Антверпеном.

Дела Шокли пошатнулись, однако он неустанно искал новые рынки сбыта для своего сукна, а вдобавок торговал грубой полосатой каразеей и кружевами.

– Нам на жизнь хватает, – объяснял он родным, – а вот Форест доходами недоволен.

Незадолго до смерти епископа Джуэла Шокли за скромную сумму выкупил долю Фореста из общего дела. Теперь всем заправляли сам Эдвард, его сын и Джон Муди. С фламандцем, торговым представителем в Антверпене, пришлось расстаться – свои долги он вы платил Эдварду, который предоставил ему более выгодные условия.

Эдвард Шокли, решив, что настало время отойти от дел, все свои силы направил на улучшение жизни города, особенно городской бедноты. Именно заботы о призрении бедных вызвали резкое недовольство Томаса Фореста.

В елизаветинских законах о бедных впервые упоминалось, что благотворительных деяний Церкви и частных лиц недостаточно для помощи нуждающимся, однако же особой милости к беднякам не проявляли: за бродяжничество по-прежнему секли кнутом у позорного столба, протыкали мочку уха, а иногда даже казнили.

В Саруме бедняков хватало. Край обнищал не только из-за спада на рынке сукна, но и в связи с появлением огромного количества золота, ввозимого Испанией из колоний в Новом Свете. Инфляция в Европе привела к повышению цен на зерно и, как следствие, к увеличению земельной ренты и общих затрат крестьян-издольщиков на ведение хозяйства. Однако Томас Форест, предприимчивый землевладелец, умел из всего извлекать выгоду.

– Со своих полей он собирает прекрасные урожаи, стада овец год из года плодятся, – признавал Шокли. – А вот его арендаторы страдают.

Королева Елизавета, озаботившись обнищанием страны, приняла простое решение – обложить население налогом в пользу бедных и создать работные дома для бедняков и сиротские приюты, где детей обучали ремеслам. Заправляли этим мировые судьи.

Томас Форест, мировой судья, открыл в Солсбери работный дом, Брайдуэлл.

– Он даже одноногого калеку работать заставит, – вздыхал Шокли. – А с бедняками обращается хуже, чем со скотиной.

Эдвард Шокли и Джон Муди всячески старались помочь бедным. Форест досадовал, что они берут обитателей работных домов учениками на суконную мануфактуру. Впрочем, на мануфактуре трудились не только бедняки. Граф Пемброк приютил в своих владениях фламандских ткачей-протестантов, бежавших из Фландрии от преследований испанских инквизиторов. Джон Муди, хотя и был католиком, высоко ценил их мастерство и с удовольствием давал работу фламандским умельцам.

– Фламандцы и бродяги нас не подведут, – шутил Шокли.

Подобная благотворительность пришлась не по нраву Форесту, однако открыто перечить Шокли он не мог: Эдвард слыл влиятельным человеком в Солсбери, особенно после того, как его избрали в совет двадцати четырех.

К 1570 году Форест, встречаясь с бывшим партнером, отвешивал ему церемонный поклон и держался надменно и холодно, хотя Эдвард по-прежнему питал расположение к старому знакомцу. В 1574 году их отношения и вовсе прекратились – вскоре после того, как Сарум посетила королева Елизавета.

Вначале она остановилась в Уилтон-Хаусе, в поместье графа Пемброка, которое перешло по наследству к сыну старого Уильяма, Генри Герберту, одному из королевских фаворитов. Кортеж Елизаветы прибыл в Уилтон в пятницу, 3 сентября. Вечером граф Пемброк пировал с королевой в своем особняке, а на следующий день пригласил Елизавету на охоту в Кларендонский лес, где на широкой поляне возвели роскошные кущи из ветвей и листвы. К сожалению, начался сильный ливень, и королевскую трапезу спешно перенесли в дом лесничего. Когда дождь прекратился, охоту продолжили; собаки загнали нескольких оленей. Королева, довольная радушным приемом, в понедельник, 6 сентября 1574 года, отправилась в Солсбери.

Сарумские купцы с восторгом разглядывали королевский кортеж: вельможи, щегольски откинув короткие плащи, выставляли напоказ роскошные камзолы с жесткими плоеными воротниками и кружевными манжетами; придворные дамы красовались в изящных нарядах с пышными рукавами и длинными, богато расшитыми юбками, подчеркивавшими тонкую, затянутую в корсет талию; стоячие кружевные воротники прикрывали щеки. Торговцев больше всего привлекало разнообразие всевозможных дорогих тканей – тончайших шелков, тяжелого штофа и яркой парчи.

Семейство Шокли затерялось в толпе встречающих; сам Эдвард стоял в первом ряду, бок о бок с остальными городскими чиновниками, наряженными в парадные алые одежды; сзади выстроились почтенные торговцы и горожане в черных одеяниях, подбитых шелком и тафтой. Мэр города торжественно преподнес королеве чеканный золотой кубок, наполненный звонкой монетой – двадцать фунтов золотом.

Елизавета, благосклонно улыбнувшись мэру, окинула взглядом чиновников.

– Мистер Шокли на всю округу известен своими заботами о неимущих и бедняках, ваше величество, – пояснил мэр.

Королева обернула к Эдварду бледное лицо – он заметил высокие скулы, кожу в оспинах, проницательные глаза – и произнесла:

– Прекрасно, мистер Шокли.

Эдвард смущенно зарделся.

– А кто у вас мировой судья? – неожиданно осведомилась она.

– Томас Форест, – торопливо подсказал мэр.

– И где же он?

Форест выступил вперед и склонился перед королевой в церемонном поклоне.

Елизавета снова обернулась к Эдварду и с лукавой усмешкой спросила:

– А как он о бедняках заботится?

Шокли вздрогнул от неожиданности. Все глаза устремились на него. Томас Форест побледнел.

– Худо, ваше величество, – честно ответил Эдвард.