Эдвард Резерфорд - Сарум. Роман об Англии

Эдмунд Шокли, восхищаясь дисциплиной и религиозным духом своих соратников, считал великой честью сражаться плечом к плечу с ними.

В десять часов утра правый фланг роялистов наконец пришел в движение, а конница принца Рупрехта продолжила атаку.

– Господь – наша сила! – прошептал Эдмунд.

Из-за раннего наступления Рупрехта королевское войско остались без поддержки артиллерии, и все же поначалу казалось, что победа роялистов близка, однако силы правого фланга встретили стойкое сопротивление полков Кромвеля.

Принц Рупрехт, смяв левый фланг парламентской армии, пустился в погоню за противником. Королевские пехотинцы остались без прикрытия, и Кромвель обрушил на них всю мощь своих полков.

Когда Рупрехт наконец собрал своих людей и вернулся к месту сражения, оказалось, что королевское войско разбито, а король покинул поле боя.

Во время первого натиска круглоголовых Натаниэль Шокли и Чарльз Муди попали в самую гущу битвы. Почти сразу их выбили из седла. Завязался рукопашный бой.

– Господь – наша сила!

Эдмунд Шокли задыхался от пыли. Пыль клубилась в воздухе, оседала на лицах солдат, на крупах лошадей, на шлемах, которые больше не сверкали в лучах солнца, на штандартах, на шпагах и палашах. Пыль и кровь… едкий запах пороха… звон стали… В рукопашной схватке стрелять было невозможно, отбиваться приходилось прикладами мушкетов.

Эдмунд выхватил шпагу и, метнувшись к одному из солдат, окруженному роялистами, с разбегу всадил острие в спину противника, чувствуя, как оно, пропоров жесткую кожу дублета, глубоко вошло в плоть. Роялист повалился наземь. Эдмунд уперся сапогом ему в бок и с усилием выдернул шпагу.

Смертельно побледнев, Натаниэль посмотрел на брата.

У Эдмунда потемнело в глазах. Он не видел ничего, кроме лица Натаниэля, – ни роялистов, ни соратников, ринувшихся в атаку.

Вокруг раздавались выкрики:

– Господь – наша сила!

Эдмунд безмолвно, словно в забытьи, отступил в сторону, сжимая в руке бесполезную шпагу. Дальнейшей битвы он не помнил.

Июнь 1646 года

Маргарет обрадовалась возвращению Эдмунда – ей хотелось чем-то заполнить пустоту, возникшую в душе после гибели Натаниэля в битве при Нейзби. К тому же присутствие Эдмунда защищало Маргарет от яростных нападок Обадии, который время от времени приезжал в Эйвонсфорд из Лондона.

Иногда Маргарет казалось, будто Эдмунд занял место Натаниэля, – в нем появились невиданные прежде доброта и сердечность. Каждый день он брал Самюэля на прогулку или часами играл с ним на речном берегу.

Победа в битве при Нейзби ознаменовала начало новой эпохи. Среди вещей, брошенных при поспешном бегстве короля, обнаружили тайную переписку с католическими монархами Европы, где содержалась просьба прислать в Англию войска для усмирения бунтовщиков. Парламент, получив неопровержимое доказательство предательских намерений Карла I, незамедлительно опубликовал эти письма, после чего король утратил поддержку даже своих самых ярых сторонников-протестантов. Ни у кого не оставалось сомнений, что король Карл I – тиран, жаждущий вернуть страну под гнет Католической церкви.

Под напором осадной артиллерии парламентских войск один за другим рушились роялистские оплоты. В октябре 1645 года Кромвель, направляясь на осаду королевского гарнизона в Кларендоне, проехал через Солсбери. Парламент назначил Филиппа Герберта, графа Пемброка, опекуном малолетней дочери короля, принцессы Елизаветы, и отправил ее в Уилтон-Хаус, в то время как лорд Ферфакс готовился захватить Оксфорд – последнюю надежду Карла I.

Круглоголовые праздновали победу и занимали влиятельные должности в парламенте. Депутатом от Солсбери стал Джон Доув, близкий друг Джона Айви, мэра Солсбери, а Эдмунда Ладлоу избрали депутатом от графства Уилтшир. Сэр Генри Форест наконец-то объявил, что он поддерживает парламент.

– Ну, теперь в нашей победе никто не усомнится, – язвительно заметил Эдмунд Шокли.

Сарум вернулся к прежней, спокойной жизни, хотя в прошлом году десятитысячное войско клобменов-дубинщиков и встретилось с круглоголовыми под Шафтсбери. Солдаты Армии нового образца грабить усадьбы не стали, и Маргарет с облегчением перевела дух: похоже, скоро настанут мирные времена.

А вот Эдмунд отчего-то приуныл и таил в себе печаль, как будто победа в борьбе за правое дело его не радовала. Иногда он целыми днями просиживал в одиночестве, тяжело вздыхая и бормоча:

– За что мы боролись? Зачем все это?

По ночам его преследовали кошмары, и он просыпался с именем погибшего брата на устах. Маргарет не понимала причины его страданий – о том, что случилось на поле боя под Нейзби, она ничего не знала.

Иногда из Лондона приезжал Обадия. С приходом к власти пресвитериан он обрел уверенность в своих силах и, вдали от семьи, добился значительных успехов на поприще суровой Пуританской церкви, с ее старейшинами и синодами. Эдмунд напоминал Маргарет, что Обадия, несмотря на все свои недостатки, – прекрасный проповедник и умеет убеждать.

В один из приездов Обадии, зимой 1646 года, Маргарет впервые заметила, что Эдмунда гложут сомнения.

Братья обсуждали политическую ситуацию в стране. Что делать дальше теперь, когда король посрамлен? Будет ли парламент править самостоятельно или короля вернут на престол, но резко ограничат его власть? В любом случае какого рода власть установится в стране?

– Править страной будет парламент, – решительно заявил Обадия. – Не важно, с королем или без короля. И Англия обратится в пресвитерианство.

Взгляды Обадии, который всю войну провел в Лондоне, читая проповеди и обучая отпрысков влиятельных парламентских семейств, в точности отражали убеждения депутатов парламента.

– Но ведь не только пресвитериане – противники тирании, – напомнил Эдмунд брату. – Есть еще англиканцы, баптисты и прочие.

– В Англии и Шотландии должно быть единое вероисповедание – пресвитерианство, – ответил Обадия, считая, что в прошлых бедах страны виновата религиозная разобщенность. – А католиков и прочие ереси следует запретить.

– Пресвитериане – суровые правители, – вздохнул Эдмунд.

– Разумеется.

– А что будет с армией? – спросил Эдмунд, вспомнив своих со ратников, добрых христиан, ратовавших за свободу вероисповедания.

– Армию распустят, как только надобность в ней отпадет.

– А жалованье солдатам заплатят? Парламент вот уже сорок недель кавалерийским полкам денег не дает.

– Заплатят, сколько смогут.

– И за что же мы тогда сражались? – повторил Эдмунд мучивший его вопрос.

– За пресвитерианский парламент, за изгнание всех епископов, за искоренение англиканства и папистов.