Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная

– Бриджит и теперь служит экономкой?

– Нет, она слишком больна, чтобы работать, и живет на средства прихода. У нее нет семьи, да и родных не осталось. Только одна я.

– Тогда ей повезло, что ты ее навещаешь.

– А что еще мне остается? Было время, когда мы друг друга недолюбливали, но… с ней связаны мои самые ранние воспоминания, и она была ко мне добра. Конечно, на свой лад. Так что теперь она – это вся моя семья. Другой у меня нет.

– Ты могла бы выйти замуж и завести собственную семью, – возразила Рейчел.

– Может, когда-нибудь и заведу, – проговорила Пташка, опустила глаза и снова принялась теребить митенку. – Только потаскуны и развратники, с которыми я встречаюсь, не те люди, за которых хочется выйти замуж, – проговорила она извиняющимся тоном, затем подняла взгляд на Рейчел, и та порадовалась, что из-за темноты девушка не видит ее лица.

Когда они добрались до места, Рейчел высадилась с баржи, на сей раз более ловко, чем на нее села, и последовала за Пташкой по мосту через канал. Баржа уплыла на восток, и о ней теперь напоминали только фонари, похожие на блуждающие огоньки [82], пляшущие над темной водой.

– Как мы вернемся назад? – спросила Рейчел, на которую внезапно напал страх.

– Если нам улыбнется удача, нас подвезет лодка. А если нет, то придется идти пешком, это займет не больше часа. Зато согреемся. Когда вам нужно вернуться?

– Не знаю. Иногда муж… – Рейчел умолкла. Она совсем забыла, как хорошо знает Пташка ее мужа. Пожалуй, даже лучше, чем она сама. – Мистер Уикс обычно приходит поздно, – закончила она вялым голосом.

– Да, это похоже на Дика Уикса. Вечно шляется неизвестно где, – сказала Пташка безразличным тоном, и они пошли дальше по безлюдной деревенской улице.

Окна домов были освещены, но не доносилось ни музыки, ни голосов. Эта тишина казалась Рейчел зловещей.

– А куда все подевались? – спросила она шепотом.

– Те, кто не в кабаке, заперлись дома. В конце концов, сегодня канун Дня Всех Святых. Никто не хочет увидеть гуляющих мертвецов.

При свете, льющемся из ближайшего окна, Рейчел разглядела на лице Пташки злорадную ухмылку.

– Я не возражала бы против того, чтобы увидеть кого-то из своих близких. Даже в облике призрака, – тихо проговорила Рейчел.

Улыбка Пташки исчезла.

– Да, и я тоже.

В конце улицы они свернули на грязную дорогу, усеянную замерзшими лужами и похожую на тоннель, протянувшийся между переросшими тисовыми живыми изгородями. Наконец показались три выстроившихся в ряд крошечных одноэтажных домика. У каждого было по два маленьких квадратных окошка, расположенных по обе стороны от узкой двери, и по невысокой трубе, словно воткнутой в середину крыши. В воздухе запахло выгребной ямой и старой золой. Пташка размашистым шагом устремилась к среднему коттеджу, постучалась, а затем, не дожидаясь ответа, приподняла щеколду.

– Бриджит, это я! И на этот раз с подругой.

Перешагивая через порог, она быстро взглянула на Рейчел, словно смущенная тем, что употребила слово «подруга». Рейчел последовала за ней, надеясь оказаться в тепле, но, как и в комнате Дункана Уикса, температура в доме Бриджит была практически такой же, как на улице. Воздух был спертый, и единственным источником света служила свеча на полке над плитой, в которой догорали последние угольки.

– Бриджит? – снова позвала Пташка, проходя в комнату, расположенную справа.

Рейчел осталась ждать в первом помещении. На некрашеном полу стояли кривой стол с засунутым под него табуретом, буфет и кресло-качалка, придвинутое к плите. Из другой комнаты послышалось шуршание набитого соломой матраса и сонное бормотание.

– Теперь можно входить, – позвала Пташка. – И прихватите с собой свечку.

Поскольку язычок пламени находился совсем близко от глаз Рейчел, спальня показалась ей утопающей в глубокой тени. Но она все-таки сумела разглядеть Пташку, сидевшую на трехногом табурете рядом с узкой кроватью, на которой лежала иссохшая старуха с острыми, как лезвие ножа, скулами и с темными кругами под глазами. Хозяйка дома набросила на себя такое количество шалей и шерстяных одеял, что было трудно сказать, где заканчивается постель и где начинается тело.

– Бриджит, это Рейчел Уикс, она недавно вышла замуж за Дика Уикса, виноторговца. Миссис Уикс, это Бриджит Барнз. Подойдите ближе, чтобы она могла вас разглядеть.

Рейчел сделала несколько шагов вперед, про себя отметив, как пристально наблюдает Пташка за лицом Бриджит. «Ну конечно. Она хочет увидеть, как та отреагирует на меня. То есть на мое лицо, которое принадлежит мне только наполовину». Но если Пташка ожидала чего-то столь же драматического, как при их первой встрече с мистером Аллейном, то ее должно было ждать разочарование. Бриджит просто долго, не мигая смотрела на Рейчел, пока та не обнаружила, что тоже уставилась на старуху, глядя прямо в ее запавшие глаза. В них отразилось узнавание и глубокая тихая грусть.

– Что ж, меня всегда удивляло, что Бог сотворил такое множество разных лиц. Рано или поздно ему непременно случилось бы создать одно из них дважды, – проговорила Бриджит. Она сказала это, едва дыша. Голос был очень тихий, и воздух, казалось, проникал только в самые верхние части ее легких, так что ей приходилось постоянно пополнять его запас, делая неглубокое вдохи. – Добро пожаловать в наши края, миссис Уикс. Хотя ваше появление может вызвать переполох, если учесть, в какую ночь вы явились.

– Благодарю вас, миссис Барнз, – ответила Рейчел.

– По дороге сюда мы не видели ни души. То есть никого, кто мог бы принять ее за привидение, – добавила Пташка.

– На самом деле мисс, а не миссис Барнз, – уточнила Бриджит. – Я никогда не была замужем. Возможно, если бы я в свое время это сделала, то теперь лежала бы в теплом доме у сына или дочери под заботливо подоткнутым одеялом, а не в этом хлеву. Правда, мне еще грех жаловаться. У меня есть крыша над головой, хоть и предоставленная из милости, а у многих нет и того. – Она остановилась, сделала несколько вдохов, чтобы перевести дух, и закашлялась. – От сырости моя грудь стала совсем плоха, – сказала старуха, не обращаясь ни к кому в частности.

– Ну, может, у меня и нет теплого дома, куда я могла бы тебя забрать, но зато я привезла тебе гостинцы. Ну-ка, посмотри. Вот огарки свеч, вот пиво и кость от окорока, немного сушеной рыбы, груши и… – При этих словах Пташка эффектно вынула из мешка глиняный горшочек. – Мед! И я его не украла. Я его для тебя, Бриджит, купила, – гордо сказала девушка.

– Послушай, девочка, не надо было на меня так тратиться, – проворчала Бриджит, но было видно, что она очень довольна.

– А я вот потратилась, – сказала Пташка надменно. – Так что не возражай и радуйся тому, что получила. Понятно?