Коллектив авторов - Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи

Вот поднимаются по склону долины: «Склон горы очень крут, но тропа вьется спиралью, помогая одолеть крутизну. Кругом расстилается безлюдная и дикая местность. На каждом шагу встречаются следы зимних лавин: поверженные на землю деревья, то совсем расщепленные, то согнутые, опрокинутые на выступы скал или поваленные друг на друга. По мере восхождения тропа все чаще пересекается заснеженными промоинами, по которым то и дело скатываются камни. Особенно опасна одна из них: достаточно малейшего сотрясения воздуха, одного громко произнесенного слова, чтобы обрушить гибель на говорящего. Сосны не отличаются здесь стройностью или пышностью; их мрачные силуэты еще больше подчеркивают суровость ландшафта. Я взглянул вниз, в долину; над потоком подымался туман; клубы его плотно окутывали соседние горы, скрывшие свои вершины в тучах; с темного неба лил дождь, завершая общее мрачное впечатление».

Вот подходят к самому леднику: «Я постоял у истоков Арвейрона, берущего начало от ледника, который медленно сползает с вершин, перегораживая долину. Передо мной высились крутые склоны гигантских гор; над головой нависала ледяная стена глетчера; вокруг были разбросаны обломки поверженных им сосен. Торжественное безмолвие этих тронных зал Природы нарушалось лишь шумом потока, а по временам – падением камня, грохотом снежной лавины или гулким треском скопившихся льдов, которые, подчиняясь каким-то особым законам, время от времени ломаются, точно хрупкие игрушки. Это великолепное зрелище давало мне величайшее утешение, какое я способен был воспринять».

Мэри, дочь двух писателей и теперь сама писатель, старалась использовать все яркие впечатления для своей книги. Например, имя Франкенштейна носил замок на Рейне близ Дармштадта, который они с Шелли посещали во время путешествия. Местные жители рассказывали легенду об одном из владельцев замка, Иоганне Конраде Диппеле Франкенштейнском – ученом, алхимике, враче и теологе, консультировавшем однажды русскую императрицу Екатерину I. Сейчас экскурсоводы говорят, что Иоганн пытался изобрести эликсир бессмертия и для этого совершал ужасные деяния: раскапывал могилы, вскрывал трупы, пытался соединить части тела и переместить душу из одного тела в другое при помощи воронки, шланга и смазки. Была ли эта легенда одним из источников вдохновения для Мэри или, наоборот, роман Мэри породил легенду, точно не известно.

В сентябре семейство вместе с Клэр вернулось в Англию и поселилось в Бате, чтобы скрывать отставную любовницу Байрона от общества до самых родов. Мэри подумывает об уроках рисования, пишет «Франкенштейна», и, кроме того, она и Перси работают над книгой «История шестинедельной поездки по некоторым областям Франции, Швейцарии, Германии и Голландии с приложением писем, описывающих плаванье вокруг Женевского озера и ледника Шамони». Мэри очень радуют игры с подрастающим сыном, она находит красоту и прелесть во всем, что их окружает.

6 октября Перси записывает в дневнике: «Сегодня Мэри заглянула в дверь и позвала: „Иди скорее, посмотри, как кошка объедает розы. Она, наверное, превратится в женщину: отведавшее этих роз животное становится мужчиной или женщиной“».

А в это время единоутробная сестра Мэри в Лондоне подошла к границе отчаяния и готовится переступить ее.

Английские сады и цветники

Розы в Британии приобрели особое значение задолго до того, как их избрали своими эмблемами враждующие семьи Ланкастеров и Йорков. Розы и любые другие цветы. Благодаря влиянию Гольфстрима климат в Англии был мягче, чем обычно в этих широтах, и с ранней весны вплоть до глубокой осени Англия превращалась в цветущий сад. Каждый фермер, пусть самый бедный, обладавший самым маленьким домом, все же старался высадить перед ним хотя бы несколько высоких кустов или деревьев, которые защищали бы дом от зноя, и цветков наперстянки или штокрозы. Украшением также служили грядки с пряными травами и капустой. Англичане умели ценить прелесть съедобных растений. Сама Джейн Остин оставила в письмах свидетельства о том, как, прогуливаясь, любовалась первыми абрикосами в своем саду. В садах часто стояли ульи. В садах британцев было уютно персикам, крыжовнику, смородине и клубнике, а также заморским гостям – картофелю и помидорам. Среди плодовых деревьев можно было увидеть яблони, груши, вишни, черешни, иногда даже шелковицу.

Летом приходило время клубники, затем черешни и вишни. В приходских школах практически прекращались занятия, потому что родители брали детей на уборку урожая. За сезон можно было собрать от 3 до 8 тонн ягод. Тонна вишни стоила примерно 90 фунтов, что равнялось жалованию сельскохозяйственного рабочего за два года. Девушки весело распевали, сидя на верхушках деревьев, а их родители подсчитывали барыши.

На другом конце социальной лестницы землевладельцы обычно нанимали садовников, но следили за своими садами не менее ревностно. Они украшали парки беседками в виде греческих храмов, мостиками-руинами, гротами и колоннами. Очень популярны были бельведеры – беседки, часто приподнятые над землей, из которых открывался красивый вид. Когда гости после долгой прогулки добирались до бельведера, их там ждал приятный сюрприз: слуги, сервирующие на столе чай или вино и легкие закуски.

В больших поместьях свежие фрукты были доступны круглый год благодаря теплицам. Там выращивали виноград, который подавали к столу в середине лета, чтобы удивить гостей, а также нежные дыни и ананасы.

Сады аристократии предназначались для романтических прогулок. Там, например, очень любили делать и принимать предложения руки и сердца герои Джейн Остин. Но что оставалось городским буржуа, если им приходила охота «излиться в нежном признании»? К их услугам были городские сады. Они радовали не только влюбленных, но и детей.

Садоводам в городах приходилось тяжело, так как в их распоряжении была некачественная вода и плохая почва. Им рекомендовали насыпать новый слой почвы, который должен был закрыть слой мусора. Книги по садоводству публиковали списки

Знамениты были сады принца-регента, разбитые вокруг его резиденции в Брайтоне в начале XIX века, с королевским павильоном в восточном стиле. Не менее соблазнительной целью для загородных поездок был Хэмптон-корт – дворец, построенный в начале XVI века, с роскошным садом, частью которого являлся знаменитый Лабиринт. В начале XIX века они были доступны только приглашенным гостям, позже благодаря щедрости королевы Виктории их могли посещать все желающие.

Фанни Имлей осенью 1816 года было двадцать два. До двенадцати лет она считала, что является дочерью Годвина, позже отчим открыл ей правду, но когда Кристина Бакстер гостила в доме у Годвинов, она думала, что 17-летняя Фанни все еще полагает, что она родная дочь. По-видимому, Фанни не хотела не только обсуждать, но даже вспоминать об этом вопросе. И немудрено: у Мэри был жив отец, у Джейн и Чарльза – мать, счастливчик Вильям обладал обоими родителями, и только Фанни осталась круглой сиротой, по сути, приемным ребенком.