Элизабет Чедвик - Хозяйка Англии

Вилл откинулся на спинку кресла и закрыл глаза:

– Вы никогда не догадаетесь, что епископ Винчестерский держал в рукаве все это время!

– Да, вряд ли, – ответила она. – Генрих Блуаский известен своей хитростью и знает, как прятать то, что он не хочет показывать другим.

– Это уж точно, – отозвался Вилл. – Помните, как он разозлился, когда Кентербери досталось не ему, а кандидату Бомонов?

– Помню, конечно. – Она закончила вытирать ему волосы и взялась за гребень, чтобы привести в порядок его кудри.

– Ну вот. Едва мы приступили к обсуждению, как он предъявил нам папскую буллу, которую получил в апреле – вы только подумайте! – где говорится, что Иннокентий назначает Генриха папским легатом. То есть теперь он занимает более высокий пост, чем Теобальд Бекский.

Аделиза забыла про гребень и переспросила, широко раскрыв глаза:

– В апреле?

Вилл кивнул:

– Четыре месяца родной брат короля все скрывал и вдруг как из воздуха достал эту буллу – не хуже какого-нибудь фокусника. Нет никого выше короля, только Бог, а кто представляет Господа на земле, как не папа, а прямо под папой – кардиналы и легаты. Если Стефан – светский король, то его брат решил ни в чем не уступать ему, причем действует не самым миролюбивым образом. Епископ Винчестерский заявил, что Стефан не имел права делать то, что он сделал с епископами Солсберийским, Линкольнским и Илийским.

Аделиза поднесла мужу горячего вина и блюдо с лепешками и пирожками:

– А что Стефан?

Вилл пожал плечами:

– Стефан сказал, что, может, он и не имел права сажать их под стражу, однако зáмки, которыми завладел Солсбери, и хранимые в них богатства – дело короны, а не креста.

Аделиза постаралась не выдавать, как сильно ее волнует эта тема.

– Значит, это серьезный раскол?

– Трудно сказать. Если Генрих Винчестерский сумел сохранить в секрете свое назначение папским легатом, какие еще тайны у него могут быть? Братья Бомон оттеснили его от трона. Они становятся угрозой для Стефана, потому что из-за их интриг все перессорились.

– А для вас они представляют угрозу? – заволновалась Аделиза.

Вилл взял с блюда пирожок и надкусил его. Потекла наружу медовая начинка, и ему пришлось слизывать с пальцев сладкое липкое золото. Аделиза подала ему салфетку.

– Нет, я их совсем не интересую, потому что держусь в стороне и не ищу власти, нашептывая кляузы на ухо королю. Бомоны не спускают глаз с тех, кто может оказаться для них соперником, а это сторонники архиепископа и те, кто сочувствует Роберту Глостерскому. Братья Бомон думают, что у меня не хватит ума причинить им неприятности. То, что у меня такая жена, забавляет их, как забавляет хозяев собака, стащившая сочную мозговую косточку с прилавка мясника. Я для них – ничто. Им важно только, чтобы я хранил верность и послушно выполнял приказы, как положено хорошему псу. – Он взглянул на жену. – Я постараюсь и впредь оставаться для них незаметным. Но для других приближенных короля они очень опасны, и это плохо, потому что среди них есть сильные люди, которых Стефану хорошо бы удержать при дворе, у себя на службе, а он своим бездействием вынуждает их искать иного правителя. Фицконт из Уоллингфорда почти открыто перешел на сторону императрицы, и все идет к тому, что маршал Фиц-Гилберт тоже покинет короля. Бомонам завидно, что маршал получил от Стефана зáмки Мальборо и Лагершолл, и они убеждены, что Стефан слишком уж высоко его ценит. Если они и дальше будут давить, он взбунтуется и причинит немало бед. То же самое происходит с Майлсом Фицуолтером – в нем братья также видят соперника и пытаются избавиться от его влияния. В конце концов они все разрушат.

Аделиза подождала, пока еда и питье не поднимут Виллу настроение; подолгу он никогда не унывал. Потом села к нему на колено, поиграла с темными кудрями, погладила мужа по лицу.

– После всего, что вы сейчас рассказали, я даже не знаю, стоит ли мне говорить… Но все-таки нам нужно кое-что обсудить.

– Уверен, ничего плохого вы мне не скажете, – ответил он с любящей улыбкой и поудобнее устроил супругу на своем колене.

Аделиза набрала в легкие воздуха:

– Матильда прислала письмо. Она поздравляет нас с рождением сына и спрашивает, можно ли ей навестить Арундел.

Секунду назад тело Вилла было расслабленным, но после ее слов – Аделиза почувствовала это – напряглось.

– Вы ответили ей?

Она стала наматывать себе на палец его локон.

– Я не могла этого сделать – сначала нужно было посоветоваться с вами.

– Сомневаюсь, что ею движут только родственные чувства, – проворчал Вилл. – Все южные порты приведены в боевую готовность на случай нападения из Нормандии.

– Но вы же не думаете, что Матильда появится здесь в доспехах!

Он фыркнул:

– А вы сами как думаете?

Аделиза обвила рукой его крепкую шею:

– Она даже не видела отцовской могилы. Ей должны позволить заехать хотя бы в Рединг. Это было бы по-христиански.

– Но не могила отца зовет ее в Англию, и вы знаете это. Не надо дурачить меня.

– Я никогда не стала бы вас дурачить! – с жаром возразила она. – Но что плохого может быть в том, если Матильда побудет немного в Арунделе? Вы – сторонник Стефана и не собираетесь менять свои убеждения. Это ли не лучшая гарантия того, что все будет в порядке?

Он потряс головой:

– Принять ее у нас – значит совершить опасный и глупый поступок. Лучшая гарантия – это держать Матильду на том берегу Узкого моря.

– Она же все время будет находиться у вас на глазах, и через вас Стефан сможет следить за ее передвижениями, – взмолилась Аделиза. – Теперь, когда у меня есть муж и маленький сын, я хотела бы, чтобы и она увидела, что жизнь может быть прекрасной. Когда я выходила замуж за Генриха, то обязалась заботиться и о его дочери, и эти обязанности не закончились с его смертью. Вряд ли вы поймете, о чем я говорю, это узы женской дружбы. Матильда – словно один из драгоценных камней в моей короне, она часть того, что делало и делает меня королевой. Неужели вы откажете мне в этом?

– Вы хотите, чтобы я рискнул всем ради вашей «женской дружбы»? – спросил Вилл, повысив голос. – С ума сошли? Что, по-вашему, скажет Стефан, узнав об этом? Он сейчас делает все, чтобы удержать Матильду и Роберта Глостерского за пределами Англии!

Аделиза вскинула голову:

– А что, по-вашему, сказал бы мой первый муж, король Генрих, узнав о том, что я отказалась принять его дочь в замке, который он подарил мне, когда я стала его супругой и мачехой Матильды? Эти узы святы для меня. – Она перевела дух и заставила себя говорить спокойнее. – Я не затеваю войну или мятеж, я просто хочу увидеть Матильду. Возможно, я даже смогу повлиять на нее. Ведь мы с вами можем действовать как посредники. Стефан доверяет вам, а Матильда – моя дочь и мой друг. – Она изогнулась, чтобы поцеловать Вилла в переносицу и потом в губы.