Елизавета Дворецкая - Ольга, лесная княгиня

– Только поспеши, – со вздохом попросила брата Мальфрид. – Не томи девицу. Если бы до Коляды успеть – тут бы и свадьбу…

Кое-кто переглянулся с усмешкой, Эльга приняла еще более независимый вид: пусть никто не думает, будто она уж очень «томится»!

Но бояре смеялись не над ней: всем уже было очевидно, что томиться и с нетерпением ждать свадьбы будет кое-кто другой.

Яркое варяжское платье и драгоценные уборы подчеркивали красоту Эльги – уже созревшую, но еще юную и свежую. Глаза как смарагды, зубы как жемчужины, румянец, будто нежный цвет шиповника, светло-русая коса, гладкой блестящей змеей сбегающая по плечу ниже пояса – казалось, сама Солнцева Дева не могла бы быть прекраснее!

А еще эти глаза напоминали старикам лучшие дни их минувшей юности. Даль времен стерла все неприятные черты Вещего: упрямство и непредсказуемость, хитрость на грани бесстыдства…

В памяти осталась только его удаль, смелость, удачливость, озарившая их молодость золотым светом побед.

Старые хирдманы искали его продолжение во внуке, но не нашли: Олег-младший предпочитал обустраивать уже завоеванное, а не раздвигать мечом державу до самого небокрая, что всегда убегает…

А теперь перед ними словно стоял залог его возвращения!

Они вернутся, эти золотые времена юности и победоносных походов! Вернутся, если новый молодой вождь завладеет этой золотисто-шелковой девой, глазами которой им улыбался откуда-то издалека их горячо любимый покойный вождь…

Начался пир.

Мальфрид велела подавать на стол, гости рассаживались по старшинству. Когда все пиво было налито, а угощение подано, Эльга вышла из гридницы и направилась в избу княгини: ей нужно было передохнуть. У входа окунув руки в лохань, она села на свою укладку и прижала влажные ладони к пылающим щекам.

Сердце билось, ее наполняло воодушевление, от которого хотелось петь. Она не желала показывать гостям свое сияющее лицо: еще вообразят, что она ждет-не дождется свадьбы!

Но нет, дело было не в свадьбе. Перед нею вдруг открылась какая-то сияющая дорога, но Эльга не могла сообразить, куда она ведет. Взгляды всех этих людей, зрелых мужей и опытных, прославленных воинов не просто выражали восхищение – они словно бы ожидали от нее чего-то, подталкивали на эту дорогу и обещали пойти следом.

Здесь ее ждало будущее, превышавшее всякое воображение.

Нечто иное, чем обычные ожидания невест, даже знатных: муж, хозяйство, дети… Челядь, скотина, припасы, вечное прядение и тканье, колыбельные песни…

Но что же?

Скрипнула и хлопнула дверь, но Эльга даже не обернулась.

Чужой сюда не войдет, значит, это или Мальфрид, или кто-то из челяди.

Но позади было тихо. А потом она всей кожей ощутила, что прямо у нее за спиной кто-то есть.

Чья-то рука коснулась сзади ее плеча. Она развернулась и вскочила.

Перед нею стоял Ингвар.

Его темно-красный кафтан с синим шелком был расстегнут до пояса – вечер ранней осени выдался почти жарким, и в наполненной людьми гриднице было душновато. На Эльгу повеяло теплым запахом его тела, и она отшатнулась.

– Чего ты здесь? – вырвалось у нее.

Наверное, Мальфрид разрешила ему зайти. А может, он и не спрашивал.

– Не бойся. Не укушу.

– Это кто же боится? – с вызовом откликнулась Эльга. – Зубов не хватит!

На миг она пожалела об этих словах: у него и правда не хватало двух зубов с правой стороны, одного сверху, другого снизу.

Ну и пусть!

– На тебя – хватит! – не смущаясь, ответил он, и она уловила угрозу: не в голосе, а просто в ощущении его внутренней силы.

Впервые Эльга видела его так близко.

Ссадина над бровью, ссадина на подбородке, привычно сбитые костяшки пальцев – следы недавней драки в Козарском конце. Шрам галочкой на переносице, заходящий на бровь – уже старый, побелевший. Еще один, такой же, виден белой чертой надо лбом, как просека в едва отросших после бритья волосах. Нос немного свернут на сторону, но не так сильно, как у Мистины: заметно, только если приглядеться.

Эльга отметила, что шрамы и ссадины идут этому лицу куда больше, чем цветной шелк и серебротканая тесьма.

– Чего ты пришел?

– Ты… ты зачем за приданым посылаешь: чтобы быть свадьбе или чтобы меня с глаз долой?

При своей неотесанности он был вовсе не глуп – заметил, какими глазами невеста смотрела на него при первой встрече.

– Ты знаешь норрёна мол [12]? – вместо ответа спросила Эльга.

– Йа висст [13], – несколько растерянно отозвался Ингвар. – А тебе к чему?

– Думала, ты здесь всю жизнь прожил, наверное, забыл. А в Волховце и в Ладоге сплошь варяги – там без него нельзя.

– Тебя ведь ладили за другого… за Дивислава зоричского. – Ингвар не пожелал уходить от разговора, ради которого явился. – Потому он и приданое перехватил. Ты чью голову-то хочешь – его или мою?

– Нужны мне очень ваши головы! – Эльга усмехнулась и повела плечом, дескать, вот безделица. – Плесковским моим родичам Дивислав больше глянулся: на дороге в Киев сидит. От Волховца нам толку мало: выход в море у нас свой есть, через Нарову…

– Где лиходеи засели?

– Вот их головы я и хочу. Пока за моего отца месть свершена не будет – ни за кого не пойду.

Все это время Эльга невольно пятилась, а Ингвар следовал за ней – кажется, тоже невольно, просто по привычке преследовать убегающую добычу.

Осознав, что уже прочно загнана в угол и выход на волю перекрыт темно-красным кафтаном с синей отделкой и серебряной тесьмой, Эльга вдруг сама сделала маленький шаг к Ингвару и положила ладони на его широкую грудь.

Он слегка переменился в лице: не ждал этого, но тут же почти безотчетно обнял ее обеими руками за пояс.

Однако она крутанулась вокруг его бока, выскользнула из угла, убрала руки и отскочила, подавляя смех. Растерянность на его лице ее позабавила.

– И без приданого свадьбе моей не бывать! – пропела Эльга, отходя к оконцу. – Я ведь тебе не полонянка! У меня одних рушников браных – сорок штук!

– Кожух, что ли, шить из них! – с досадой ответил Ингвар, понимая, что его дразнят, как дурачка. – Я вот тебе сорок шкур лиходеев ваших привезу!

– Привезешь – тогда пойду за тебя.

– Слово?

Ингвар вдруг протянул ей руку ладонью вверх, словно предлагал заключить соглашение.

Эльга опустила взгляд к его широкой мозолистой ладони. Обручение и его подтверждение, сделанное родичами, – это одно. Но он хотел знать, идет ли она за него доброй волей.

– Моего слова хочешь девичьего?

Она выразительно и насмешливо взглянула на жениха, не торопясь коснуться его руки.

– А нет – давай хоть поцелуемся!

Ингвар снова подался к ней и попытался схватить за плечи; но настороженная Эльга ожидала выпада и ловко увернулась, а потом бросилась к двери.