Кен Фоллетт - Мир без конца

— Прекрасно.

— На первом этаже в восточной части часовня.

— Но ведь до собора всего несколько шагов.

— Знатные гости иногда не желают смешиваться с толпой. Они должны иметь возможность молиться уединенно, если того захотят.

— А наверху?

— Покои аббата — разумеется, отдельное помещение для алтаря и письменного стола. И три просторные спальни для гостей.

— Чудесно.

— Сколько это будет стоить?

— Больше ста фунтов; может, двести. Я сделаю чертежи и все точно подсчитаю.

— Не больше ста пятидесяти. Это все, что у меня есть.

Если Элфрик и удивился, откуда у Годвина вдруг взялось сто пятьдесят фунтов, то ничего не спросил.

— Я, пожалуй, начну готовить камни. Вы можете дать мне денег для начала?

— Сколько? Пять фунтов?

— Лучше десять.

— Я дам тебе семь фунтов десять шиллингов. — И аббат вручил строителю пятьдесят золотых монет, взятых у сестер.

Три дня спустя, когда насельники выходили из собора после службы девятого часа, к настоятелю подошла сестра Элизабет. Братьям и сестрам не разрешалось разговаривать друг с другом, и ей пришлось выдумать предлог. Какая-то собака лаяла во время службы. В собор, всем мешая, постоянно забредали собаки, но обычно на них не обращали внимания. Однако сегодня Элизабет решила ее прогнать. Для этого пришлось пройти мимо братьев, и она подгадала так, чтобы очутиться перед Годвином. Извиняясь, Клерк улыбнулась ему:

— Прошу прощения, отец-настоятель. — Затем понизила голос и добавила: — Нам нужно встретиться в библиотеке, как бы случайно. — И выгнала собаку в западные двери.

Заинтригованный монах отправился в библиотеку и уселся читать правило святого Бенедикта. Появившаяся вскоре Элизабет взяла Евангелие от Матфея. После того как Годвин стал аббатом, монахини во исполнение правил о разделении братьев и сестер построили собственную библиотеку, но когда они вынесли свои книги, место оголилось, и настоятель отменил решение. Сестринская библиотека использовалась теперь в холода как классная комната. Клерк села спиной к аббату достаточно близко, чтобы он ее слышал, но ни у кого из вошедших не создалось бы впечатление, что они тайком переговариваются.

— Считаю своим долгом сообщить вам. Сестре Керис не нравится, что деньги сестер хранятся в новой сокровищнице.

— Мне это известно.

— Она убедила сестру Бет пересчитать деньги и удостовериться, что все на месте. Я подумала, вам, может быть, важно это знать, если вы… одолжили у них.

У Годвина остановилось сердце. Проверка обнаружит нехватку пятидесяти дукатов. А чтобы построить дворец, ему нужны и остальные. Монах не ожидал, что это произойдет так скоро. Аббат проклинал двоюродную сестру. Как она догадалась о его тайных маневрах?

— Когда? — спросил настоятель, затаив дыхание.

— Сегодня. Точно не знаю, в любое время. Но Керис очень настаивала, чтобы вас не предупреждали.

Нужно положить дукаты обратно, и как можно скорее.

— Большое спасибо. Очень вам благодарен.

— Вы ведь были так добры к моим родственникам из Лонгема. — Элизабет встала и вышла.

Годвин поспешил за ней. Какое счастье, что Клерк у него в долгу! Филемоново чутье на интриги бесценно, подумал он и тут же увидел в аркаде помощника.

— Захвати инструменты — и в сокровищницу, — прошипел аббат.

Годвин вышел из монастыря и торопливо пошел по лужайке к главной улице. Алиса унаследовала дом Эдмунда Суконщика — один из самых крупных в городе — и деньги, заработанные сестрой на сукне, так что Элфрик теперь жил в роскоши. Монах постучал и вошел в зал. Алиса сидела за столом над остатками обеда вместе с падчерицей Гризельдой и ее сыном Мерфином. Никто не верил в то, что Мерфин Фитцджеральд отец малыша — ребенок был слишком похож на давным-давно удравшего дружка Гризельды Терстана. Дочь строителя вышла замуж за одного из работников отца — Гарольда Каменщика. Воспитанные люди называли восьмилетнего Мерфина Гарольдсон, остальные — Безотцовщиной. Увидев Годвина, Алиса вскочила:

— Ах, брат аббат, какая честь видеть тебя в нашем доме! Выпьешь вина?

Настоятель отмахнулся от вежливого гостеприимства.

— Где Элфрик?

— Наверху. Прилег после обеда. Присядь в гостиной, я позову его.

— Пожалуйста, поскорее.

Гость прошел в следующую комнату. Там стояли два удобных кресла, но он принялся вышагивать взад-вперед. Протирая глаза, вошел Элфрик.

— Простите. Я тут немножко…

— Те пятьдесят дукатов, что я дал тебе три дня назад. Они мне нужны.

Мастер испугался.

— Это ведь на камень.

— Я знаю на что! Деньги нужны мне немедленно.

— Но я кое-что уже потратил — заплатил возницам, чтобы привезли камни с каменоломни.

— Сколько?

— Примерно половину.

— Ладно, ты можешь вложить свои деньги?

— Вы больше не хотите строить дворец?

— Конечно, хочу, но мне нужны эти деньги. Не спрашивай почему, просто отдай.

— А что делать с купленными камнями?

— Оставь пока. Верну тебе деньги через пару дней. Скорее!

— Ладно. Подождите здесь, если хотите.

— Я все равно никуда не уйду.

Элфрик вышел. Годвин задумался: где он хранит деньги? В очаге? Хранить деньги под очагом было обычным делом. Но, будучи строителем, Элфрик мог придумать тайник и похитрее. Однако где бы мастер ни находился, он вернулся через несколько секунд и вложил пятьдесят золотых монет в руку Годвина. Тот сказал:

— Я давал тебе дукаты, а здесь есть флорины.

Флорины были того же размера, но у них на одной стороне был изображен Иоанн Креститель, а на другой — символ Флоренции, цветок.

— Но у меня нет тех монет! Я же говорил вам, что потратил. Эти ведь такой же стоимости.

Так-то оно так. А если монахини заметят разницу? Аббат кинул деньги в кошелек на поясе и, не говоря ни слова, вышел. Настоятель торопливо вернулся в собор и нашел Филемона в сокровищнице.

— Монахини собираются устроить проверку, — запыхавшись, проговорил он. — Я забрал деньги у Элфрика. Открывай сундук, быстро.

Помощник приподнял каменную плиту, достал сундучок, вынул гвозди и открыл крышку. Годвин перебрал монеты. Одни дукаты. Но делать нечего. Священник положил флорины на самое дно.

— Закрывай и ставь на место, — велел он подручному.

Тот повиновался. Аббат на мгновение испытал облегчение. Вина частично заглажена. По крайней мере преступление теперь не такое вопиющее.

— Я хочу присутствовать, когда Керис будет считать. Меня беспокоит, заметит ли она, что там, кроме дукатов, и несколько флоринов.

— Вам известно, когда они намерены прийти?

— Нет.

— Я поставлю послушника убирать хор. Когда появится Бет, позовут.

Филемон имел небольшой круг поклонников, ревностно выполнявших его указания. Однако послушник не потребовался. Когда монахи выходили из сокровищницы, появились сестры Бет и Керис. Годвин сделал вид, что увлечен разговором о счетах: