Элизабет Чедвик - Летняя королева

– Лучше быть как они, чем засохнуть в одиночестве.

Алиенора отвесила сестре звонкую пощечину, тем самым поставив точку в перепалке. Ладонь Алиеноры горела не меньше, чем красная отметина на белой щеке. Задрожав, Петронилла уставилась на королеву взглядом, полным ненависти, боли и глупой бравады. В тот момент Алиенора увидела раненого зверька, загнанного в угол, но готового сражаться.

– Как мы дошли до такого, сестра? Неужели мы станем врагами? Нам ведь и так их хватает, так зачем же рвать друг друга на части?

В глазах Петрониллы погас боевой огонь. Она надрывно всхлипнула, потом еще раз, как будто от ее тела отрывали по кусочку.

– Петра… – Алиенора не могла видеть, что ее сестра так терзается.

Она притянула ее к себе и крепко обняла, слезы текли по ее лицу, а Петронилла все всхлипывала. Сестренка такая беззащитная, такая ранимая. Да этого Рауля кастрировать мало!

Как только буря прошла, Алиенора подвела Петрониллу к очагу, усадила, дала салфетку вытереть слезы и налила обеим вина.

– О чем ты думала? – спросила королева. – Рано или поздно все равно это должно было открыться. Такой секрет нельзя удержать.

– Мы жили сегодняшним днем, – шмыгнула носом Петронилла. – Будущее не имело значения.

– Будущее всегда имеет значение.

Девушка подняла правую руку и протянула Алиеноре ладонью вверх.

– Почему ты не можешь просто оставить нас в покое? Мы с Раулем уехали бы куда-нибудь вместе. Ты могла бы дать нам убежище в Аквитании. Там есть кому позаботиться о нас. Никто ничего не будет знать.

Алиеноре стало больно и досадно.

– Разумеется, все обо всем узнают. Ты живешь в мечтах. Только потому, что ты забываешь о мире, вовсе не означает, что мир забудет тебя. Вы с Раулем де Вермандуа не можете взять и затеряться в деревне, как какие-то крестьяне.

– Ты королева Франции, тебе по силам все, – строптиво произнесла Петронилла. – У тебя есть муж, своя собственная жизнь. Почему и мне нельзя?

Алиенора уставилась на сестру, не веря своим ушам.

– Рауль не свободен. Он женат на племяннице Тибо, графа Шампани. У него есть ребенок. А то, что сделала ты, называется блудом и прелюбодеянием.

– Он не любит жену и никогда не ездит домой к ней.

– Жизнь с Раулем не приведет тебя к счастью.

– А тебе откуда знать, что приводит к счастью? – парировала Петронилла. – Можешь взглянуть мне в глаза и сказать, что счастлива с Людовиком?

– У меня другая ситуация, и мы сейчас не обсуждаем, что происходит между мною и Людовиком.

– Ха! – Петронилла вскочила и начала расхаживать по комнате, потирая руки. – Делай что хочешь, а я ни за что не передумаю.

Какой ужас, подумала Алиенора. Она-то надеялась, что скрыла грешок сестры, но теперешний скандал уже не замять. Наверное, можно было бы сослать Петрониллу в монастырь Сента, но это все равно что впустить дикую кошку в голубятню. Жаль, она сразу не увидела, что происходит под ее носом, но теперь уже поздно об этом сокрушаться. Ущерб нанесен.

Притихший двор появился в Париже спустя неделю, преодолев тяжелый путь по осенним дорогам. Рауль ехал под охраной; Людовик позволил ему сесть на коня, но избегал с ним видеться. Той ночью в Пуатье они поговорили на повышенных тонах, или, вернее, Людовик орал, а Рауль пристыженно отмалчивался. После этого ни разу не общались. Беря пример с короля, остальные придворные с презрением отвергли Рауля, и хотя он ехал среди них, с тем же успехом он мог бы стать невидимкой – и это тот самый человек, который считался душой компании на длительных переездах со всеми его историями и шутками. За Петрониллой строго следили, перевозя ее в паланкине, подальше от процессии Рауля.

По прибытии в Париж Рауля препроводили в его покои и заключили под домашний арест, а Петрониллу отвели в покои Алиеноры, где глаз с нее не спускали и не дали ни одного шанса связаться с возлюбленным. Она по-прежнему вела себя упрямо и дерзко, ни в чем не раскаивалась, но Алиенора слышала, как она плачет за занавесями балдахина, и, несмотря на клятву оставаться непреклонной, сердце болело за сестренку.

– Людовик, могу я поговорить с тобой наедине? – спросила Алиенора.

Тот поднял голову, оторвавшись от чтения документа:

– О чем?

– Об одном нерешенном деле.

Людовик замялся, но потом все-таки приказал всем покинуть комнату.

Подойдя к широкому подоконнику с подушками, Алиенора подозвала мужа:

– Посидишь со мной? – Рядом стоял графин, и она налила вина в два бокала.

Он со вздохом бросил свиток на стол.

– Что на этот раз? – Сложив руки, он даже не шевельнулся, чтобы подойти к ней.

Алиенора тихонько потягивала вино, которое они привезли из Бордо, – оно напоминало ей родину.

– Я все думаю, как нам быть с Петрониллой и Раулем. Они не могут до конца жизни оставаться под замком.

Людовик дернул плечом:

– Почему же? Ты считаешь, мне следует ослабить поводья? Они совершили серьезное прегрешение перед Богом и предали нас обоих. Если ты пришла оправдывать их, то напрасно теряешь время.

Самоуверенность мужа ее возмутила.

– Как бы мы ни винили их, это все равно не решит проблемы. Я согласна, они должны покаяться, но я также думаю, что следует позволить им вернуться хоть к какой-то жизни. Рауль тебе нужен в совете, а Петронилла не может доживать свои дни наверху Большой башни.

Людовик внимательно изучал ногти. Немного погодя он тяжело вздохнул и, покинув кресло, присоединился к жене у окна.

– Если Рауль и твоя сестра исповедуются, а потом будут жить в раскаянии и раздумьях о своем грехе, я подумаю, что можно сделать.

– Благодарю. – Алиенора потупилась, понимая, что сейчас лучше всего немного уступить, чтобы поднять ему настроение. Она подозревала, что сестра не будет сожалеть ни капли, но если изобразит раскаяние, то тогда, возможно, найдется выход. Спустя минуту она задумчиво произнесла: – Будь мы обыкновенными людьми, все было бы гораздо проще, мы не находились бы в центре внимания. Петронилла и Рауль смогли бы пожениться, и все утряслось бы.

Людовик нахмурился:

– У Рауля есть жена. Он не свободен, чтобы жениться.

– Но когда он соблазнял мою сестру, то почему-то забыл об этом факте, – язвительно заметила она. – Может быть, у него и есть жена, но они давно живут врозь.

– Она племянница Тибо, графа Шампани.

– Да, и этот самый Тибо дважды проявлял неповиновение по отношению к тебе и вел себя так, будто ты не имеешь никакого веса. Если бы они поженились, Петронилла перешла бы под опеку своего избранника, а тебе не пришлось бы отсылать Рауля прочь. Конечно, без критики не обойдется, но со временем всем придется принять этот брак.

Людовик покусывал сустав большого пальца.