Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Мама, со мной все в полном порядке, – говорил он.

Селия слышала его смех на фоне общего шума и понимала, что ее сыну вовсе не до смеха. Это он делал для нее.

– Все в полном порядке. Просто подумал, что вам с папой будет приятно об этом узнать. Целую. Меня тут еще ждет серьезная попойка.

– Спасибо, что позвонил. До свидания, дорогой. Благослови тебя Бог.

Она всегда заканчивала разговор с ним этой фразой, удивляясь себе: и это говорит Селия Литтон, известная своим неверием в Бога? «Благослови тебя Бог». А что еще она могла пожелать своему младшему сыну? Чем еще помочь?

– Поневоле поверишь, что он у Бога на примете, – сказал Себастьян Брук, тоже никогда не отличавшийся набожностью.

Эту фразу он произнес, когда Селия рассказала ему про частые звонки Кита.

– Бог приглядывает за ним, иначе бы ему так не везло.

Селия уцепилась за эту мысль и даже нашла в ней странное утешение. Чем еще объяснить необыкновенную удачливость Кита, когда рядом ежедневно гибли его товарищи? Стечением обстоятельств? Не было никакого стечения обстоятельств в этом страшном и безнадежном пространстве, куда он поднимался каждый день. Селия хваталась за многие весьма глупые и фантастичные объяснения. Не будучи суеверной, она теперь стучала по дереву. Ночью, глядя на звезды в те мгновения, когда в небе не шарили лучи прожекторов, она просила их уберечь Кита от опасностей. Она ходила в Вестминстерский собор и ставила свечки. Словом, делала все, чтобы заручиться благосклонностью высших сил, и просила их и дальше оберегать Кита, ее героического сына, которому так много англичан были обязаны своей жизнью и безопасностью.

А потом звезды перестали ее слышать. Свечи гасли, едва она выходила из собора. И Бог уже больше не приглядывал за ним.

– Кит, идем. Бери мою руку. Вот так. Я поведу тебя прогуляться.

Иззи ободряюще ему улыбнулась. Этого человека она любила больше всех на свете… разумеется, кроме отца.

– Когда мы выйдем, тебе понравится. Обещаю. Сегодня прекрасный день.

– Я все-таки не пойду… если не возражаешь.

– Возражаю. И даже очень возражаю.

Врач велел ей быть с ним потверже. То же самое сказал ей и отец. С ним нужно держаться твердо и очень уверенно. Это она сейчас и пыталась делать. Задача была не из легких, но Иззи с раннего детства привыкла к трудностям.

– Идем. Сегодня прохладно. Тебе стоит надеть шарф.

– Мне все равно.

– Это ты сейчас так говоришь. А не успеем выйти, и начнешь дрожать. Пойду принесу шарф. Подожди здесь.

Беспокойно оглянувшись на Кита, Иззи побежала в кладовку, где хранилась одежда и шарфы. Но Кит не собирался никуда уходить. Он стоял почти неподвижно, лицом к окну, и его глаза были обращены к солнечному дню.

Сейчас он выглядел гораздо лучше, чем три недели назад, когда его только привезли сюда. Уже не такой исхудавший, менее бледный. Конечно, он не был прежним Китом, пышущим здоровьем: летом загорелый, зимой краснощекий. Но он хотя бы не был и тем призраком, который увидела Иззи на пороге дома, когда Селия и ее отец привезли его в Эшингем.

Он почти не изменился. Может, лицо сделалось чуть худощавее и глаза словно бы спрятались в густой тени. Но его обаяние целиком сохранилось. Своим обаянием Кит не уступал кинозвездам.

Иззи кое-что знала о кинозвездах. Повариха каждую неделю получала свежий номер журнала «Кинозритель» и разрешала ей полистать страницы. Свои походы в кино Иззи могла пересчитать по пальцам. Однажды они вместе с Генри и Ру ходили на «Пиноккио». Фильм ей понравился, но в нем совсем не было кинозвезд. Адель обещала сводить ее на «Волшебника страны Оз», когда картина пойдет в ближайшем к Эшингему кинотеатре. Но все это были детские фильмы. Иззи хотелось посмотреть настоящую, взрослую картину. Например, романтический фильм «Унесенные ветром», о котором все говорили. Или какой-нибудь вестерн с Гэри Купером. Иззи считала, что Кит немного похож на Гэри Купера и даже на Лесли Хауэрда. Все говорили, что он красив, как актер кино. Когда в Эшингеме узнали, что его самолет потерпел катастрофу, но сам он остался жив, повариха сразу же воскликнула: «Боже, только бы не обгорел!»

Он не обгорел.

Иззи вернулась и подала ему шарф:

– Шарф ты можешь надеть сам.

«Заставляй его обслуживать себя, – говорил ей отец. – Не жалей его, иначе сделаешь ему только хуже. Это очень важно».

– Я не хочу его надевать.

– Кит, ты простудишься.

– Я же тебе сказал: мне все равно.

– Тогда я сама повяжу тебе шар. Нагни голову. Не туда. В мою сторону. Вот так. Готово. – Она тщательно повязала ему шарф и подоткнула концы. – Отлично. Теперь ты не замерзнешь. Идем. Давай руку. Осторожнее, здесь ступенька. Хорошо.

Они вышли на террасу. Кит едва держался за руку Иззи, всем видом показывая, что ему это не нужно.

– Кит, сегодня чудесный день. Честное слово.

– Ты только что говорила, что сегодня холодно.

– Да. Холодно. Но солнце светит ярко. Трава на полях тронута инеем.

– Прости, Иззи. Я знаю, у тебя самые лучшие намерения. Но я… я еще не привык. Не сегодня. Пойдем обратно в дом.

– Но…

– Иззи, я сказал, что хочу вернуться в дом. Сейчас же. Пожалуйста, отведи меня обратно.

– Хорошо, Кит. Не хочешь гулять, пойдем в дом. Повернись. Теперь сюда… Ой, извини. Не увидела этот столб.

Она почти сразу сообразила, какие слова произнесла и каково ему было их слышать. Она не увидела столб. Всего-навсего столб. Зато она видела все остальное. А он теперь не видел ничего. Совсем ничего…

Причиной случившегося была сила гравитации, о которой как-то летом он рассказывал матери. Тогда же он говорил, что резкий поворот самолета вызывает у летчика временную потерю сознания.

У него на хвосте цепко висел «Мессершмит-110». Немец вынырнул невесть откуда. Кит знал: единственный способ разделаться с ним – это немедленно развернуться. Такое он проделывал множество раз, и сила гравитации всегда была его союзницей.

Но на этот раз она не захотела ему помочь. Потеря сознания продолжалась дольше обычного, и эти несколько секунд оказались роковыми. Кит упал и ударился головой о приборную доску. Удар был невероятно сильным, после чего он уже надолго потерял сознание. Самолет стал падать, но этого он уже не помнил. Самолет упал прямо в море. Но случилось чудо: другой летчик спас его от «мессершмита». Вторым чудом было то, что немец не успел повредить самолет Кита. Машина плюхнулась на воду, а не нырнула носом вниз. Плюхнувшись, самолет перекувырнулся, и Кита выбросило из кабины в воду. На нем был спасательный жилет. Вскоре Кит пришел в себя и никак не мог понять, почему вокруг так темно. Он решил, что сейчас ночь и нужно спокойно ждать, когда рассветет. Тогда его обязательно найдут и спасут. Все говорили, что ему невероятно повезло.