Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Терпеть не могу, когда ты меня так называешь, – сказала она, одновременно сердясь и смеясь. – Глупое обращение. Оно напоминает мне о том времени, когда я была совсем юная и…

– Удивительно, божественно глупая?

– Кто? Я? Глупая?

– Да. Чрезвычайно. Но ты превратила свою глупость в изящное искусство, и я влюбился в тебя с первого взгляда. Помню, как ты весь вечер хихикала, кокетничала, дразнила меня и не сказала ничего даже отдаленно интересного.

– Люк, перестань, – потребовала Адель, всерьез задетая его словами. – Мне не нравится это слушать. Ты же знаешь, я была совсем молоденькая. Пыталась сделать тебе приятное и…

– И тебе это удалось. Великолепно удалось, дорогая, – признался Люк. – Ты мне сделала столько приятного, что тот вечер навсегда врезался мне в память.

– Конечно. Настолько врезался, что ты потом женился на другой.

– Знаю, знаю. Но нельзя, чтобы сейчас это омрачало наше счастье.

Люк наклонился к ней и очень нежно поцеловал, после чего снова лег. Его темные глаза путешествовали по ее телу, а она, полная любви, по-прежнему ощущала себя хрупкой и беспомощной. Однако последняя фраза Люка как-то странно ее задела. Он произнес эти слова легко и даже беззаботно, но Адель вдруг пронзительно, до боли, ощутила в них предчувствие чего-то недоброго.

Позже, много позже, они сидели за завтраком в кафе «Дё маго».

– Сегодня никакого кафе «Флор», – сказала Адель. – Не хочу становиться для тебя предсказуемой. И потом, мне надо работать.

– Работать?

– Да, представь себе. Работать. Ты же знаешь: я приехала в Париж не только затем, чтобы увидеться с тобой.

– Нет, ты приехала только затем.

– Люк, говорю тебе еще раз: не только. Седрик сказал, чтобы я побывала в каком-то «Друо». Ты знаешь, что это?

– Еще бы! Это самое удивительное место не только в Париже, но и во всем мире. Громадный магазин. Он находится на рю Друо, неподалеку от бульвара Османа. Тебе там понравится. Пять этажей чудес. Книги, картины, фарфор, tapisseries [37] . Что Маленькому Лорду там понадобилось?

– Кто-кто? А, вспомнила. «Маленький лорд Фаунтлерой». На этот раз светильник и зеркала. Для натюрморта. Седрик говорит, что такие вещи лучше покупать в «Друо». Он был бы не прочь купить пару ламп. Он их коллекционирует.

– Он прав. «Друо» – лучшее место для подобных приобретений. И продавцы там просто очаровательные и всегда готовы помочь. Ты сама в этом убедишься. Думаю, мне этот твой Маленький Лорд понравится. Когда я с ним познакомлюсь?

– Увы, Люк. Вероятно, никогда. Это ведь не может продолжаться, правда?

– Очень даже может. Разве могло быть по-иному? Съешь яйцо. Я рад, что сумел приобщить тебя к этому гастрономическому чуду.

– Я тогда была голодна.

– Это была репетиция, – сказал Люк, целуя ей руку и откидывая волосы с ее лба.

Он пристально смотрел на Адель, и у нее все внутри слегка сжалось от воспоминания о минувшей ночи.

– Возможно, – отозвалась она, вновь чувствуя смущение. – Я и вчера вечером почти ничего не ела. А место мне понравилось.

– Я заметил. Надо будет снова тебя туда сводить.

– Люк…

– Так мы встретимся за ланчем? Это недалеко от издательства Константена. Мы ведь тоже находимся на бульваре Османа. Если хочешь, можешь подойти к издательству.

– В общем, я…

– Хорошо. Тогда до часу дня.

Адель провела удивительное утро, бродя по залам магазина «Друо». Ее голова по-прежнему была полна мыслей о Люке, что придавало дополнительный драматизм и элегантность ее поискам.

Она нашла именно такие зеркала, какие требовались Седрику. Она оставила два заказа на лампы: одна от Тиффани – стекло и бронза, другая – коллекционный шедевр Рауля Ларша из его знаменитой серии «Лои Фуллер». Выйдя из магазина, Адель поймала такси и попросила отвезти в издательство Константена. Подъезжая, она увидела Люка, ожидавшего ее на улице.

– Я хотела войти, взглянуть на твой кабинет и еще раз увидеть ваш великолепный зал заседаний.

– Очень хорошо, что ты не зашла внутрь, – сказал он. – Я подумал, что нам незачем давать пищу для сплетен.

– Вот оно что.

Адель почувствовала себя уязвленной. Это был первый, самый первый сигнал той жизни, что ожидала ее впереди. Ее роман с Люком был не только предосудительным с точки зрения морали, но и со временем мог стать опасным еще и по другим причинам.

– Значит, ты побывала на том… сборище, – сказал Оливер.

Он говорил негромко, но тон его голоса был на редкость сердитым, а глаза – ледяными.

Селия спокойно посмотрела на мужа:

– Да. Да, я там была. Это было удивительно.

– Удивительно? Селия, я тебе просто поражаюсь. Как ты могла попасться на разглагольствования этой шайки?

– Оливер, ты напрасно называешь их шайкой. Это было удивительно, волнующе. Том Мосли поднялся на трибуну. Весь в черном. Он такая харизматичная фигура. Сравни его с этими безынициативными глупцами, что нынче заседают в нашем правительстве. С Чемберленом, Макдональдом и этим ужасным коротышкой Моррисоном. А на встрече я видела только молодые лица. Это главная идея Тома – выкинуть из правительства тех, кого он называет «усталыми старцами». Собралось около десяти тысяч человек. Все его приветствовали и…

– Надо же, приветствовали Тома Мосли! Ты разве ничего не знаешь о возмутительном инциденте? Вчера вечером твои чернорубашечники жестоко разгоняли и избивали тех, кто пришел протестовать. Или скажешь, это выдумки газетчиков? Селия, то был не мирный английский политический митинг. Знамена, прожектора, люди в форме, скандирующие «Хайль Мосли!» и тянущие руки в фашистском приветствии. «Таймс» сравнила этот шабаш со съездами фашистов в Нюрнберге.

– И что ужасного ты видишь в тех съездах? Гитлер очень много делает для Германии. Достижения немцев впечатляют, если ты…

– Много делает для Германии? Селия, да этот человек – психопат. Неужели ты не понимаешь? Он запретил все оппозиционные партии. А эти трудовые лагеря? Неужели ты не понимаешь, что́ в них творится? Штурмовики – просто отъявленные бандиты. Они арестовывают людей, устраивают беспричинные облавы.

– Оливер, они не хватают всех подряд. В Германии достаточно возмутителей спокойствия. Их необходимо призвать к порядку.

– Боже мой, ну и речи! У кого ты их наслушалась? Впрочем, я знаю, чьи это слова. Как хорошо, что ты не познакомилась с ним двумя годами раньше. Тебе бы наверняка захотелось издать его книжонку. Как она называлась? Вспомнил: «Великая Британия». Правильнее было бы ее назвать «Великий Мосли». А теперь, я слышал, он издает какой-то журнальчик. – (Селия молчала.) – Чего стоит одна антисемитская кампания гитлеровских головорезов! Их призывы к немецкому народу защищаться от еврейских зверств. Надо же придумать – «еврейские зверства»! Все зверства в Германии исходят только от герра Гитлера и его громил-штурмовиков.