Пенни Винченци - Наперекор судьбе

– Барти. Барти Миллер.

– Барти. Какое удивительное имя. Раньше не слышал. Это типично английское имя?

– Это скорее прозвище, – ответила Барти. – Когда я родилась, мой маленький братишка не мог выговорить Барбара. Так я и стала Барти.

– И родились вы в каком-нибудь необычайно знаменитом и важном английском семействе. Так, мисс Миллер? Возможно, вы даже принадлежите к знатному роду и слово «леди» перед вашим именем пишут с большой буквы.

– Нет, – сказала Барти. – Ничего подобного. Я родилась в очень простой семье.

– Судя по вашей речи, я бы не сказал, что вы родились в очень простой семье. Ваша речь слишком правильная.

– Речь речью, но я не принадлежу к знати.

– И что, дальнейших объяснений не будет?

– А почему я должна вам что-то объяснять?

– Потому что я хочу, чтобы вы мне объяснили.

– И вы всегда получаете то, что хотите?

– Почти всегда. Я прилагаю к этому максимум усилий.

– Понимаю.

– Дело не только в моем любопытстве. Я нахожу вас в высшей степени интересным человеком. О том, что вы исключительно красивы, я, кажется, уже говорил. Такое сочетание дает колоссальную силу.

Барти молчала и обдумывала, как ответить незнакомцу, чтобы ее ответ не показался грубым. Ей сейчас очень не хотелось своей резкостью оборвать эту встречу. И очень хотелось, чтобы он и дальше находил ее интересной, необычной и непредсказуемой и снова называл бы другие ее привлекательные качества.

Незнакомец осторожно коснулся пальцем ее лица и задержался на подбородке.

– Даже ваша красота необычна, – сказал он.

Барти смотрела на него, ощущая себя хрупкой, беспомощной и целиком подвластной его чарам. Она задала себе мысленную взбучку. Так нельзя. Она не должна так себя вести.

– По-моему, я все-таки должна идти. Возвращаться.

– Ничего вы не должны, – возразил незнакомец, и его голос снова стал нетерпеливым и даже резким. – Никуда вы не должны возвращаться. Зачем, с какой стати?

– Потому что… потому что меня, наверное, будут искать. Удивляться, куда я могла исчезнуть.

– В таком случае они вас сами найдут. Мы же не покидали здания, не убегали из города. Мы даже не сбежали с этого торжества.

– Нет, – беспомощно согласилась она. – Полагаю, что нет.

И вдруг она спохватилась, что тоже не знает имени своего спутника. Тогда она спросила, как его зовут.

Он посмотрел на нее, и взгляд его удивительных глаз был задумчивым. Потом он сказал:

– Меня зовут Лоренс. Лоренс Эллиотт. Целиком и полностью к вашим услугам, мисс Миллер. Я очень, очень рад, что вы приехали в Нью-Йорк.

– Дорогая моя, вам нельзя снова уезжать. Ну как я могу работать, когда мое альтер эго постоянно меня покидает? Скажу вам, это никуда не годится. На следующей неделе мне предстоит необычайно важная съемка. Сама Таллула, для «Вога». Мне нужны меха, ковры, тигровые шкуры и аналогичные аксессуары. И конечно, акры тканей, шелковые кружева, бархат. Для успешной съемки мне это необходимо позарез. Адель, ну нельзя же так. Это совсем никуда не годится.

– Седрик, мне жаль. Но я должна ехать.

– К этому вашему ужасному мистеру Либерману.

– Он не ужасный.

– Мне он не понравился, – сказал Седрик. Лицо фотографа обидчиво сморщилось. – Он ничего для вас не делает. Совсем ничего. И неужели вы не ревнуете к его другому поклоннику?

– Какому еще другому поклоннику? – удивилась Адель.

– Дорогая, у него любовь к самому себе. И тут вы вряд ли окажетесь достойной соперницей.

Адель начинала утомлять постоянная критика в адрес Люка и ее отношений с ним. Никто из них не понимал особенностей французских мужчин. Конечно же, Люк любит ее. Это от него она слышала постоянно. И она любит его. Абсолютно. Она не обращала внимания на то, что говорили и думали о ней другие. Сама она вполне оправдывала и Люка, и его поведение. В разговоре с другими это делать было несколько труднее. Иногда Адели приходила мысль, что Люк все-таки мог бы что-нибудь сказать или даже сделать, дабы показать, как он ценит ее и приносимые ею жертвы. Естественно, без подсказки с ее стороны. И тем не менее, может, она должна чуть-чуть подсказать ему. Очень деликатно, когда они снова встретятся. Просто для того, чтобы он чуточку лучше понял.

– Себастьян, мне тут звонила подруга Барти. Некто Абигейл. В их школе будет праздник, и она хотела бы получить экземпляр твоей книги с твоим автографом. Она собирается устроить лотерею. Я сказала, что ты с удовольствием это сделаешь. Еще я сказала, что ты, возможно, подаришь им два экземпляра и, быть может, даже сам проведешь лотерею.

– Селия, ты не имела права говорить от моего имени. Она не получит ничего.

Селия удивленно посмотрела на писателя:

– Ну что за глупости ты говоришь? Почему бы тебе не подписать для этой девицы пару книг? Ее просьба показалась мне вполне разумной. Не понимаю, почему ты так взъелся на нее.

– Мне она не нравится, – сердито сверкнув глазами, ответил Себастьян.

– Послушай, по-моему, ты сейчас упрямишься ради упрямства. Твое поведение ставит меня в тупик. Мне она кажется очень достойной девушкой, старающейся для своей школы. Я не прошу тебя приглашать ее на обед. Всего лишь подпиши книги. Их и без тебя разыграют. Сделай доброе дело.

– Да… Ладно. Так уж и быть.

– Ну вот и отлично. Люблю, когда достойные просьбы находят достойный отклик… Запиши номер телефона. Кстати, на ее визитной карточке указано, что она еще дает и уроки игры на рояле. Жаль, что мои девочки не нашли себе хоть какого-то полезного занятия.

Вечером, когда Абби проверяла тетради с домашними заданиями, у нее зазвонил телефон. Это был Себастьян Брук.

– Я звоню, чтобы уведомить вас, что подписал несколько книг для вашей лотереи.

– Благодарю вас, мистер Брук. Это так любезно с вашей стороны. Я знаю…

– Но участвовать в вашей лотерее я не смогу.

– Какая жалость. Я…

– И еще должен вам сказать: если вы и дальше будете продолжать свои поползновения в отношении семьи Литтон, я лично позабочусь, чтобы вы об этом крупно пожалели. Прощайте.

Он повесил трубку сразу же, не дав Абби вымолвить ни слова. Она тоже положила трубку, и ее рука слегка дрожала.

Значит, Барти все-таки рассказала Себастьяну. Такое он мог узнать только от нее. А ведь клялась же, что никому не скажет. Вот тебе и дружба. Ей повезло, что она сейчас в Нью-Йорке, не то Абби высказала бы ей все, не стесняясь в выражениях.

Бой сообщил ей об отъезде Барти, но он и понятия не имел, что эта гнусная особа знает об их отношениях. Абби считала, что их отношения с Боем так надежно защищены. От реальности, финансовых проблем и вообще от любых забот. Неожиданно Абби захотелось встряхнуть Боя, выбить его из благодушного состояния. Он появлялся в ее жизни, когда ему было нужно, и так же исчезал, полагая, что она всегда рада его видеть и у нее всегда найдется для него время. Каждый раз она решала, что поведет себя более независимо. Например, скажет ему, что слишком занята. Или объявит, что названная им дата их следующего свидания невозможна по многим причинам. Но вместо этого она молчала и отодвигала дела, чтобы побыть с ним.