Виктор Поротников - Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения

Сотник спокойно ответил:

– Я хочу, чтоб ты принял меня как посла сильного князя…

Ухмылка открыла желтые, кривые, как у старой собаки, зубы печенега:

– Какой коназ сильный? Твой Володимэр? Я на его землях хозяйничаю как хочу, а ты его сильным зовешь?

Сколько труда стоило Стиславу сдержаться, знал только он. Пальцы, сжимавшие рукоять меча, побелели, но на лице не дрогнул ни один мускул. Дал отсмеяться Тимрею, с достоинством ответил:

– В своих землях князь Владимир хозяйничает сам. Многих под свою руку взял. А в степи ты хозяин, твоя правда. Один хозяин другому полезен быть может…

Видно, ответ печенегу понравился, хмыкнул, рукой повел, чтобы дали и Стиславу на что сесть. Русичу тут же подложили подушки. Тот сел, взял чашу с кумысом, отпил, довольно причмокнул. Негош с остальными остались стоять, нервно сжимая рукояти своих мечей. Тимрей вдруг прищурил глаза:

– Не боишься, что я тебя отравлю?

Стислав удивленно посмотрел на князя, ничем не выдал, что действительно боится.

– Зачем? Погибну я, что тебе с того?

– Ладно, – согласился, наконец, печенег, – говори, чего князь хочет.

Стислав еще отпил кумыс и, хотя душу с кобыльего молока воротило, сдержался, наоборот, показал, что нравится. Перевернул пустую чашу в знак того, что больше не желает, стал говорить. Спокойно, с оттяжкой объяснил, что князь Владимир хочет торговать, вернее, покупать у печенегов коней, потому как своих вольно пасти негде.

Печенег задумался, прищурил глаза, вытянул губы дудочкой, потом поинтересовался:

– Чем платить будет?

– Златом, скорой, чем еще?

– Челядью! – как отрезал Тимрей.

Стислав снова сдержался, хотя хотелось крикнуть, что челяди печенеги и так в набегах набирают себе много, сколько русичей в полон угнали – и не сосчитать!

– Зачем тебе челядь? Ромеям продавать, чтоб злато получить? Так мы тебе сразу его дадим.

Тимрей замер от такой речи. Было заметно, что он просто не знает, как возразить. Действительно, к чему рабы степнякам? Торговать с ромеями в обмен на злато. А если его можно просто получить от русичей, то к чему и возиться с непокорной челядью?

Чтобы выиграть время, Тимрей поднялся, заявив:

– Думать буду! У вас говорят, что утро вчера мудренее?

– Вечера… – невольно поправил его Стислав.

– Чего? – не понял князь.

– У нас говорят, что утро вечера мудренее, ты прав, князь.

– Хорошо, – велел Тимрей. – Оставайтесь до завтра, завтра решу.

Стислав давно заметил среди печенегов нескольких русичей и Варяжко тоже. Тот неотрывно смотрел в лицо Стиславу, точно пытаясь что-то разобрать на нем. Но сотник был невозмутим. Пока русичи ставили своих коней, кормили их, ели сами, Варяжко не подходил, но после не выдержал.

– Ты воевода ли?

Стислав обернулся на голос, утвердительно кивнул.

– А вместо кого?

– Отчего ж вместо? У князя много новых дружинников, много и сотен новых.

– Чего же с печенегами не справится никак?

Глаза Стислава заблестели, он боялся, что с бывшим милостником князя Ярополка поговорить не удастся, но тот сам вызвался на разговор.

– А ему сейчас не до печенегов. Придет и их время. Ты-то долго у степняков сидеть собираешься?

Варяжко пробормотал в сторону:

– А куда мне деваться? Не к ромеям же…

Прислушивавшийся степняк оказался опасно близко, и разговор пришлось прекратить. Но позже Варяжко все же подошел к русичам снова. Стислав словно нарочно присел чуть в стороне от остальных, вот Варяжко и поместился между ним и остальными.

Сначала говорили ни о чем, сотник хвалил печенежских коней, умение биться и даже кумыс, хотя, если честно, от него уже сильно мутило. Желудок, привыкший к русской пище, не желал принимать степняцкое пойло.

Варяжко вдруг с силой швырнул в сторону чашу с кумысом:

– Надоело! Кумыс и кумыс… Выпить бы обыкновенного меда!

Стислав, не шелохнувшись, продолжал цедить свой напиток. Допив, он перевернул чашу и равнодушно заметил:

– А ты вернись…

Варяжко даже не удивился таким словам, точно ждал их.

– Вернись! Как я могу вернуться? Чтобы князь повесил меня на первой же березе?!

Стислав все также спокойно поменял позу, выпрямив затекшую от долгого сидения на корточках ногу, и снова протянул:

– Ну, воеводой уже, понятно, не станешь, а вот дело в дружине тебе всегда найдется…

Варяжко повернулся к нему всем телом, уставился в неподвижное, почти сонное лицо сотника круглыми черными глазами, словно проверяя, не шутит ли тот.

– Мне… в дружине?.. Шутишь? – все же не поверил своим ушам бывший княжий милостник.

– Какие тут шутки? В Киев можешь не ехать, коли боишься или не хочешь, а в дружину возвращайся. Ты воин хороший, молодых многому научить можешь. – Стислав усмехнулся, вспомнив нешуточный бой, какой был утром. – Еще и у печенегов многому научился, приемы их знаешь. Вот и нам подскажешь.

Варяжко отвернулся от сотника, долго глядел в сторону, тот не торопил, понимая, что такое с лету не решается.

По вечернему небу в сторону лесного озера пролетела стая уток. Совсем небольшая, видно взрослые просто ставили на крыло молодняк, вернее, слетывали их перед дальней дорогой. Стислав мысленно похвалил птиц, верно, порядок в тяжелом деле важен, нарушишь – мало того что сам пострадаешь, так еще и тех, кто рядом, подведешь. Он проводил взглядом стаю, повернулся к Варяжку:

– Ну, я тебе сказал, дальше сам думай… – И вдруг добавил уже гораздо тише: – Князь на тебя хотя и сердит, но велел сказать, чтоб лучше Руси служил, чем ее врагам.

– Кня-азь?.. – изумленно протянул Варяжко вслед уходившему к своему коню Стиславу. Тот оглянулся, но ничего не ответил.

Утром опальный беглец снова подошел к Стиславу:

– Поговорить надо…

Тот кивнул, но показал глазами на печенега, внимательно приглядывавшего за русичами. Варяжко отмахнулся:

– Пусть слушает…

Отошли в сторону, Стислав внимательно посмотрел на Варяжко:

– Решил что?

Тот вздохнул:

– Решил. Даже если убьют, все одно, без Руси больше не могу. Не могу видеть эти степные рожи, слышать их клекот, пить проклятый кумыс! Только уходить надо осторожно, в ночь, чтобы не заметили.

Стислав покачал головой:

– Чего это бежать, как тати в ночи? Отдельно пойдем, ты сначала, потом я. Или наоборот. И в условном месте друг дружку ждать станем.

Варяжко смотрел вдаль, точно сотник и не с ним говорил, потом едва заметно кивнул:

– Пойдешь до косой балки, что перед Ингульцом. Знаешь такую?

– Помню.

– Там догоню. Жди день, если не приду, значит, почуяли что и убили.

– Тьфу на тебя! – с досадой выругался Стислав. – Накаркаешь на свою голову!

Князь Тимрей задерживать русов не стал, самому пора уходить. Прощаясь со Стиславом, с вызовом усмехнулся: