Виктор Поротников - Утонуть в крови : вся трилогия о Батыевом нашествии

На торговой площади тоже было многолюдно, здесь собрались те, у кого не было в Суздале ни родни, ни друзей. В основном это были смерды с женами и детьми, бежавшие от татар кто на санях, кто верхом, кто пешком. Люди обустраивались на ночь, как могли, ставя палатки и разжигая костры. Многие собирались коротать зимнюю ночь прямо в санях, зарывшись в сено. Те, кто пригнал с собой коров и коз, тут же доили их и продавали молоко всем желающим. Были и такие среди беженцев, кто обменивал вещи и украшения на еду. У кого не было денег и нечего было пустить в обмен, те выпрашивали подаяние.

Терех направил коня к детинцу, собираясь использовать свой медальон с печатью, чтобы добыть для себя и Гликерии надежный теплый кров и пищу.

Ворота детинца тоже были распахнуты, но пройти в крепость было не так-то просто. Несколько воинов в кольчугах и шлемах, с мечами и копьями, преграждали путь всякому, кто пытался проникнуть в городскую цитадель.

Тереху пришлось спешиться и показать стражникам свой медальон, когда два перекрещенных копья загородили ему дорогу.

— Ты зачем здесь? — спросил плечистый бородач в длинном плаще поверх кольчуги, с красным носом и заиндевелыми усами. Он сверлил Тереха подозрительным взглядом.

— Я приехал к здешнему воеводе из града Владимира от воеводы Петра Ослядюковича с поручением, — с важностью ответил Терех, сделав ударение на последнем слове.

— А это кто с тобой? — Бородач с усмешкой кивнул на покрасневшую Гликерию, стоящую рядом с Терехом. — Тоже гонец?

— Нет, — тут же нашелся Терех, — эту девицу я подобрал на дороге. Вижу, идет она пешком в Суздаль, вот я и взял ее с собой, благо нам ведь было по пути.

— Тебя, гридень, я могу пропустить к воеводе, а этой девице в детинец нельзя, — строгим голосом пробасил бородач. — У нас тут и так людей полным-полно. И люди-то все знатные, купцы да бояре, с женами и детками. Так что извини, милая, — добавил бородач, взглянув на Гликерию.

Терех досадливо прикусил губу, соображая, как поступить. Расстаться с Гликерией он никак не мог. Тем более он не мог оставить ее без теплого ночлега одну в чужом городе. Гликерия доверилась ему в надежде, что Терех не просто увезет ее подальше от мунгалов, но возобновит с нею когда-то прерванные любовные отношения. Ничего такого Гликерия, конечно, не говорила Тереху, однако это явственно читалось в ее глазах и брошенных вскользь полунамеках.

— Злой ты человек, дядя! — проворчал Терех, глядя на бородача. — Цепляешься к людям, как репей. Иль не видишь, что девица от усталости еле на ногах стоит.

— А ну проваливай отсель! — рассердился бородач, отпихивая Тереха древком копья. — Я выполняю повеление воеводы Провида Глебовича, а не самоуправством занимаюсь. Уразумел?

Сдержав себя от более грубых слов, Терех отошел в сторону, потянув за собой коня. Гликерия молча последовала за ним. «И что нам теперь делать? — прочитал Терех у нее в глазах. — Куда податься?»

Терех ободряюще улыбнулся Гликерии, погладив ее рукой по плечу. Мол, не печалься, что-нибудь придумаем.

Вдруг до слуха Тереха донесся знакомый голос, который спорил с кем-то, бранясь и возмущаясь. Терех вытянул шею, вглядываясь в группу людей, уверенно шагающих к воротам детинца. Впереди шли двое в богатых длинных шубах и собольих шапках, о чем-то сердито переругиваясь. Один из этих двоих был не кто иной, как огнищанин Сулирад.

«А этот хлыщ как тут очутился? — удивился Терех. — Ему же велено быть в Боголюбове, собирать там обоз из княжеских припасов! Похоже, негодяй самовольно сюда приехал!»

Передав поводья уздечки Гликерии, Терех подбежал к Сулираду.

Тот застыл столбом, увидев перед собой Тереха.

— Здрав будь, Сулирад! — воскликнул Терех с развязным смехом. — Вот ты где оказывается, а я-то тебя в Боголюбове ищу.

— Зачем же я тебе понадобился, друже? — слегка заволновался Сулирад, жестом указав своему знатному спутнику, чтобы тот шел дальше, не дожидаясь его.

— Не мне ты понадобился, приятель, а Петру Ослядюковичу, — пояснил Терех с той же грубоватой развязностью. — Мне поручено разыскать тебя и поторопить с отправкой обоза из Боголюбова во Владимир. — Терех понизил голос, глянув на огнищанина с видом заговорщика: — Но, как я понимаю, обоз из Боголюбова прибыл в Суздаль и во Владимир уже не попадет. Так ли?

— Ты все верно подметил, гридень, — таким же приглушенным тоном промолвил Сулирад. — Теперь-то я узнал тебя. Ты состоишь на службе у боярина Петра Ослядюковича. Мне думается, ты неглупый малый и, стало быть, поймешь, что коль князья бегут из Владимира, то и нам, малым людям, нету смысла подыхать в столице от татарских сабель.

— Согласен с тобой, приятель, — Терех дружески хлопнул огнищанина по плечу. — Уж я-то знаю, каковы мунгалы в сече! Как-никак мне довелось биться с ними в Рязани.

— Я рассудил, что все едино скоро все княжеские припасы татарам достанутся, — сказал Сулирад уже своим обычным голосом. — Потому-то я и пригнал обоз из Боголюбова в Суздаль, продав хлеб, соль и мед здешнему купцу Свиде Карповичу. Правда, этот злыдень сильно сбил цену, ссылаясь на то, что ныне многие люди сбывают за бесценок хлебные припасы, собираясь бежать в леса и за Волгу.

— Ежели честно, то ты с огнем играешь, друже, — проговорил Терех. — Коль Петр Ослядюкович узнает про твои делишки, то не сносить тебе головы.

— А как он узнает? — усмехнулся Сулирад, подмигнув Тереху. — Ты ведь ему не скажешь.

— Не скажу, — ухмыльнулся Терех, — коль возьмешь меня в долю.

— Ладно, по рукам! — без колебаний согласился Сулирад. — Ты, похоже, калач тертый, а мне дельный помощник и впрямь нужен.

Благодаря посредничеству Сулирада, который был на короткой ноге со здешним воеводой Провидом Глебовичем, стража у ворот без помех пропустила Тереха и Гликерию в суздальский детинец.

Суздаль находился во владении Всеволода, старшего из сыновей князя Георгия. Отсюда Всеволод уходил с дружиной к Коломне на сечу с татарами в начале января. После поражения под Коломной Всеволод не вернулся в Суздаль, так как ему и его брату Мстиславу отцом было поручено защищать град Владимир от Батыевой орды. Многие суздальские ратники также находились во Владимире, а иные из них так и остались лежать на заснеженных полях под Коломной. Приехала во Владимир и княгиня Марина, жена Всеволода, желая разделить с мужем все тяготы вражеской осады.

Суздаль был оставлен на попечение боярина Провида Глебовича, который не выделялся ни умом, ни доблестью ратной. Когда войско уходило из Суздаля на битву с татарами, то хитрый Провид Глебович прикинулся хворым и не пошел на войну. Всеволод Георгиевич поставил Провида Глебовича воеводой в Суздале на время своего отсутствия, поскольку в ту пору выбирать особо было не из кого. Всех храбрых и опытных в сече бояр Всеволод Георгиевич тогда забрал с собой в поход. Для Провида Глебовича, по характеру обидчивого и спесивого, такое возвышение стало большой удачей, ибо он не входил в круг ближайших советников Всеволода Георгиевича.