Лоуренс Норфолк - Пир Джона Сатурналла

Нагрейте в котелке воду так, чтобы было терпимо окунуть в нее руку, но не держать долго. Положите свежевыловленных миног в воду на время, какое потребуется для того, чтобы прочитать «Аве Марию». При разделке придерживайте рыбью голову салфеткой, чтобы не выскальзывала. Тупой стороной ножа соскабливайте слизь, скопившуюся в глубоких складках по всему телу, пока кожа не станет чистой, блестящей и голубой. Вспорите брюхо, перережьте спинную струну под желчным пузырем (подлежащим удалению вместе с прочими внутренностями) и вытащите ее (она будет сильно растягиваться). Выберите ножом все черное вещество вокруг спинной струны, иссекая мясо на необходимую глубину. Затем обсушите рыбу в салфетках. Разделка миноги завершена.

Для приготовления смело бросьте миног в глубокую сковороду с пузырящимся маслом или спокойно опустите в котел с медленно кипящей водой и держите там не дольше (по выражению моего знакомца), чем длится мизерере, прочитанный скороговоркой.

Бульон из миног приправьте мускатным орехом, дробленым тмином, кориандровым семенем, майораном, рутой душистой и наконец добавьте в него (если найдете) корень, который еще в Античности славился своими целебными свойствами и своеобразным ароматом, одновременно смолистым и цветочно-сладким…

Аромат жарящегося кролика смешивался с запахом древесного дыма. Над костром вращался вертел из ореховой ветки. Трое сидели в молчании, Джош время от времени подавался вперед и втыкал нож в кроличье бедро. Капли крови с шипением падали в огонь. Когда из проколов потек прозрачный сок, он снял вертел с рогатин и принялся разделывать кролика. У Бена заурчало в животе от предвкушения. Мальчик жадно набросился на свою порцию, поминутно дуя на пальцы, обожженные горячим мясным соком.

— В усадьбе есть руками не положено, — предупредил Джош. — Пищу сперва нарезают. Там даже поварята едят с ножами. — Он повернулся к Бену. — Я слыхал, у некоторых там даже вилки имеются.

Не обращая на него внимания, мальчишка с неряшливо обкромсанными волосами рвал зубами мясо, похожий на нахохленную, встрепанную птицу.

— А плащик хорошо бы почистить, — продолжал Джош, окидывая Джона Сандалла взглядом.

— Да и все остальное, включая его самого, — добавил Бен.

Той ночью они трое спали у костра. Утром солнечные лучи позолотили полуразрушенные стены.

— Эти камни, — сказал Джош Бену, — римляне приволокли сюда аж из самого Саутона. Теперь камни здесь, а они все давным-давно убрались восвояси.

— И я их не виню, — отозвался Бен, мрачно озираясь кругом; в животе у него громко забурчало. — Кажись, вчерашний кролик все еще брыкается.

Вьючные лошади двинулись обратно через лес. За маленькой церквушкой дорога разветвилась. Они пошли по широкой гуртовой тропе в обход деревни Фейнлоу. Впереди ползла тяжело груженная дровами подвода — колеса то попадали в колеи, то выскакивали из них, и она раскачивалась из стороны в сторону.

— Из Апчарда! — крикнул возница, когда они нагнали его устало бредущих животных. — В усадьбу. А вы?

— Туда же.

Они обогнали книгоношу из Форэма, груженную бочками телегу бондаря из Эпплби, потом еще одну повозку, с мешками угля. Мужик, тащивший на спине связки ивовых прутьев, сообщил, что проделал путь через болота не откуда-нибудь, а из самого Зойленда. Все направлялись в усадьбу Бакленд.

Бен заметил, что на спусках мул хромает на левую ногу, а на подъемах — на правую. У Бена страшно крутило желудок, пока он старался завязать разговор с упорно молчащим Джоном Сандаллом. Потом, на одном из подъемов, молодой человек, охнув, схватился живот, метнулся к обочине и спрыгнул в канаву.

Джош остановил пегую и оглянулся на своего подопечного. При свете дня его прическа выглядела не ахти как аккуратно. Будто волосья повыдирали в драке. Из канавы донеслось натужное кряхтенье, потом потянулся запах успешно сделанного дела.

— Мы будем в усадьбе завтра, — сказал Джош. — Старый Хоули оплатил только твой путь дотуда. А дальше ты сам за себя отвечаешь. Паунси добряком не назовешь. — Казалось, мальчишка его не слышал, поэтому погонщик подошел поближе. — Мне тебя не прокормить, дружок. Если ты об этом думаешь. Мне и лошадей-то прокормить трудно.

Бен в канаве снова закряхтел. Джош проследил за взглядом мальчика, устремленным вдаль, поверх полей и живых изгородей.

— Я знаю, что ты можешь говорить, — сказал он. — Ты разговаривал во сне.

Бесстрастное смуглое лицо едва заметно дрогнуло.

— Болтал что-то про пряное вино. Ты хоть пил его когда-нибудь?

Джон Сандалл не ответил, лишь поплотнее запахнул полы грязно-голубого плаща. «Упрямство доведет мальца до работного дома в Каррборо, — подумал погонщик. — Не то чтобы меня это волновало… В мире полно малолетних оборванцев. Не хочет говорить — не надо. Мне нет до него никакого дела. Ровным счетом никакого».

— Ну что ж, молчи на здоровье, Джон Сандалл, — махнул рукой Джош.

Но когда он наклонился подтянуть подпругу у пегой кобылы, позади него раздался голос:

— Меня зовут не Джон Сандалл.

Под ногами шуршали сухие листья и сережки. Древние деревья окутывали Джона и Сюзанну сумеречной тенью. Высоко над ними тревожно заворковал голубь, и мальчик задрал голову, вглядываясь в кроны каштанов. Чем дальше они углублялись в лес Баклы, тем толще становились могучие узловатые стволы, которые потом стали собираться в купы, вместе с деревьями помоложе, а сами купы вдруг расступились, образуя подобие аллеи.

Джон взглянул на мать, но она уверенно шагала вперед, словно не замечая ничего необычного. По обе стороны от них открылись широкие поляны. В воздухе поплыли знакомые запахи: фенхель, сахарный поручейник и смирния, дикий чеснок, редис и ракитник. Джон спешил за матерью, с интересом озираясь вокруг. Внезапно к богатому букету лесных ароматов примешался еще один, сладостно щекочущий ноздри. Именно его Джон вдыхал той ночью, когда они поднялись на самый верх склона, спасаясь от жителей деревни. Теперь, пробравшись следом за Сюзанной через заросли кустарника, он увидел источник восхитительного запаха.

Перед ним стояли ряды фруктовых деревьев с покрытыми мохнатым лишайником стволами и одетыми бело-розовым цветом ветвями. Джон с матерью вошли в сад, и скоро яблони обступали их со всех сторон, а в воздухе разливалось густое благоухание. За яблонями последовали груши, потом вишни, потом опять яблони. Поздновато для цветения-то, подумал мальчик. Расположение деревьев казалось знакомым: они были высажены ромбами, по пять штук на одной стороне. Джон видел такое в книге.

Мешок с увесистым томом бился об колено матери. Судя по невозмутимому лицу, фруктовые сады посреди леса нисколько ее не удивили. Немного погодя сладкий аромат цветения стал слабеть, а ноздри защекотал еще один диковинный запах, который Джон чуял той же ночью. Лилии и смола. Но впереди мальчик видел только купу каштанов, густо оплетенных плющом, чья блестящая темно-зеленая листва укрывала стволы и ветви подобием занавеса. Он перевел взгляд выше.