Лоуренс Норфолк - Пир Джона Сатурналла

— Что с тобой? — спросил он.

— Ничего, — быстро ответила она. — Просто он предал Беллику. Пировал за ее столом, а потом взял и напал на нее. — Девушка потрясла головой, будто прогоняя неприятную мысль, а потом схватила Джона за руку. — Пообещай, что ты никогда не предашь меня.

Под зоркими взглядами слуг они держались бесстрастно и обращались друг к другу сухим, официальным тоном. Но Филипу постоянно приходилось напоминать Джону о котелках, забытых на огне, или блюдах, поставленных остужаться и тоже забытых. «Похоже, Эфраим Клаф ушел, прихватив с собой твою голову», — в сердцах говорил он другу.

Садовники Мотта выгребли из церкви камни и притащили туда стол. По воскресеньям обитатели усадьбы собирались там для псалмопения и совместной молитвы. Незадолго до Рождества Джон и Филип обошли все продуктовые кладовые и мансардные хранилища.

— Яблок у нас навалом, — доложил Филип. — Бекон, окорока, полмешка сушеных фруктов, несколько банок разносолов и сахарная голова. Два мешка крупной муки. Овцы все еще дают молоко. Миссис Гардинер обещала приготовить брынзу и сыворотку. Морковь и репа хорошо сохранились. Можно сварить сладкую пшеничную кашу на молоке и испечь мясной пирог. Можно заколоть свинью. Но нам нужны дрова. От поленницы во дворе уже почти ничего не осталось… Ты меня слушаешь, Джон?

Они с Лукрецией праздновали длинные ночи любви, укрываясь за тяжелыми темными портьерами. Сидя у огня, она читала вслух стихи из черной книжицы, а потом вставала и осторожно, стараясь не поднять пыль, обходила кресло, маленький столик и колыбель. Она заплетала для него тугие косы — он любил медленно распускать их, накручивая на пальцы густые пряди, занавешивая волосами ее лицо. Темные глаза Лукреции неотрывно смотрели на него сквозь спутанные локоны.

— Я тебя возненавидела с первого взгляда, — прошептала она.

Джон сонно кивнул:

— Я тебя тоже.

Они переглянулись через длинную подушку.

— А что, если они узнают? — тихо спросил он. — Пирс, сэр Уильям…

— Они далеко.

— Но ведь они вернутся.

— Тогда ты покинешь меня. Сядешь на лощадь и уедешь в долину. Ты меня забудешь…

— Не забуду. Ты выйдешь замуж за Пирса.

— Может, он найдет себе другую. По своему вкусу. Говорят, парижские женщины необыкновенно очаровательны. Какого ты мнения о парижских женщинах, мастер Сатурналл?

Но у Джона испортилось настроение.

— Ты выйдешь за него, — повторил он.

— Умерь свой гнев, мастер Сатурналл.

Казалось, они вот-вот поссорятся, но, прежде чем Джон успел ответить, из-под одеяла раздалось громкое урчание. Он расхохотался, а Лукреция залилась краской.

— Ты мой повар, мастер Сатурналл, — сказала она. — Ну-ка, накорми меня.

— Первые мужчины и женщины пили пряное вино. Они нагревали белое вино с медом на огне и приправляли шафраном, корицей и мускатным орехом. Потом обжаривали финики и клали в горячий напиток…

Джон склонялся над ней, легко касаясь губами ложбинки между лопатками. Слова из материнской книги легко всплывали в памяти, словно откликаясь на голод Лукреции. Снова в воздухе струились дурманные ароматы, и горячее вино согревало желудок. Он бормотал знакомые слова, и воображаемый хмельной напиток растекался теплом по телу, как когда-то в морозном лесу. Теперь целительное вино действовало на них обоих. Когда Джон добрался до шеи, девушка перевернулась на спину.

— Я хочу попробовать твоего пряного вина, — потребовала она.

Джон взял с подноса высокий кувшин, наполнил чашу и стал смотреть, как Лукреция пьет, как вздрагивает тонкое горло при каждом глотке. Она подобрала пальцем каплю, скатившуюся по подбородку, и слизнула ее. Потом наконец повернулась к нему, с сомнением хмурясь:

— Должна сказать, мастер Сатурналл, что финиками здесь и не пахнет.

— Видимо, они недостаточно размягчились. А может, нерадивый повар забыл поджарить косточки или добавить шафран, гвоздику и корицу…

— Боюсь, мастер Сатурналл, твое пряное вино больше напоминает холодную воду.

Джон с притворным удивлением вскинул бровь:

— Только самый нерадивый повар винит в своих неудачах кухню, ваша светлость. Но я вынужден сослаться на скудость припасов в наших кладовых. Не говоря уже о погребах. И наших буфетных. Правду сказать, у нас нет вина.

Она испуганно вытаращила глаза:

— Как же ты собираешься кормить меня?

Ночь за ночью он вел Лукрецию через сады Сатурна, описывая блюда, которые можно приготовить из даров каждого.

— Ломтики томленой оленины, — шептал он ей на ухо. — Дрожащий пудинг с изюмом, медом и шафраном. Сладкий заварной крем из яиц и молока, приправленный розовым сиропом и айвовой пастой. Рулеты из говядины, начиненные артишоковым пюре с молотыми фисташками. Сдобные булочки с начинкой из рубленых яиц, сладких трав и корицы…

Джон описывал воздушный торт из птичьих фаршей, потом ставил перед ней блюдо и смотрел, как она зачерпывает ложкой немного мягкой бледно-оранжевой массы.

— Признаюсь, на мой неискушенный вкус твои фарши сильно отдают репой.

— О, но я еще не рассказал про тмин и шафран, взбитые яичные белки и томление уложенных слоями фаршей на пару в глиняном горшке. — Джон зачерпывал еще чуток репового пюре и протягивал ей ложку. — Попробуйте еще раз, ваша светлость. Вообразите приправы…

Он приносил самые простые и незамысловатые блюда и подавал Лукреции с шутливой церемонностью. Она подыгрывала, делая вид, будто находится в своей спальне, а за дверью на лестнице воркуют Поул и Фэншоу. Занеся ложку над тарелкой, девушка поднимала на него взгляд:

— Не угодно ли тебе сесть рядом со мной, мастер Сатурналл?

— Сесть, ваша светлость?

— Как сидели первые мужчины и женщины.

Они ели вместе. Потом ложились вместе. Сытые и сонные. Джон придвигал губы к ее уху.

— Слоеные флорентийские булочки, — шептал он. — Груши в мороженом сливочном креме.

— Не надо, — лепетала Лукреция. — Довольно уже.

— Мясные пироги. Бараньи фрикадельки, посыпанные мелко порубленным шпинатом, молотыми грецкими орехами и тмином…

— У вас нет тмина. Мне мистер Фэншоу сказал утром.

— Баранины у нас тоже нет. И грецких орехов не будет до осени.

Продуктовые кладовые полупусты, знал он. По мере приближения Рождества съестные запасы таяли. Вместо вина подадим пряный сидр, сказал Джон кухонным работникам. За холодными салатами из щавеля, эстрагона и латука последуют горячие из свеклы, репчатого лука и корня петрушки. Листья латука приправим яблочным уксусом, солью и маслом, эндивий зальем маслом, горчицей и взбитыми яичными желтками.

В пекарне Тэм Яллоп и Симеон пробовали испечь тарталетки по рецепту Вэниана. Адам Локьер пообещал состряпать жаркое из снятого с костей мяса певчих птиц. Джед Скантлбери вызвался приготовить салаты. Хески объявил, что они с Симеоном соорудят медовые торты, а Венделл Терпин и Альф взяли на себя печеные яблоки. Филип и мистер Банс заявили, что займутся хряком, и проследили, как огромную тушу тащат через двор, оставляя на снегу темную струйку крови.