Гэри Дженнингс - Ацтек

Я тоже ухмыльнулся и отбросил притворство. — Это зависит от того, сколько ты сможешь их предложить и за какую цену.

— Вот посмотри, это весь запас рабочего материала, которым я на сегодня располагаю.

Он махнул рукой, указывая на стену своей мастерской, от пола до потолка сплошь состоявшую из полок, на которых были разложены завернутые в хлопковые тряпицы необработанные кристаллы кварца. Все они от природы имели шестигранную форму, но различались по величине — от сустава пальца и до небольшого маисового початка.

— Теперь взгляни, сколько я заплатил за весь этот материал, — продолжил ремесленник, подавая мне бумагу с многочисленными столбцами цифр и символов. Пока я производил в уме вычисления, он добавил: — Из этих запасов я могу изготовить шесть раз по двадцать обработанных кристаллов различных размеров.

— И сколько времени на это уйдет? — осведомился я. — Один месяц. — Всего двадцать дней? А я-то думал, что столько потребуется на обработку одного кристалла.

— Мы, Ксибалба, совершенствовали свое мастерство не одну вязанку лет. Кроме того, мне помогают семеро сыновей-подмастерьев. У меня есть еще и пять дочерей, но женщинам запрещено прикасаться к необработанным камням.

— Шесть раз по двадцать кристаллов, — вслух размышлял я. Кстати, такая система счета применялась только в провинции. — И сколько бы ты запросил за работу?

— Ты ведь уже видел цифру, — сказал он, указав на бумагу. — Наверное, я что-то не так понял, — в недоумении обратился я к переводчику. — Разве он не сказал, что эту сумму сам заплатил за необработанные камни?

Переводчик кивнул, и я вновь сказал мастеру: — Но в этом нет никакого смысла. Даже уличный торговец тортильями просит за выпечку больше, чем сам заплатил за маис.

И ремесленник, и переводчик в ответ лишь снисходительно улыбнулись и покачали головами.

— Мастер Ксибалба, — не унимался я, — я не против того, чтобы поторговаться, но не собираюсь воровать. Честно скажу, я готов заплатить тебе в восемь раз больше первоначальной цены, буду рад заплатить вшестеро больше и счастлив — заплатить вчетверо.

— Увы, мне придется тебе отказать. — Во имя всех ваших богов, но почему? — Ты был другом Макобу. Стало быть, ты — друг всех чиапа, в том числе и Ксибалба. И пожалуйста, не возражай. Иди, спокойно отдыхай, гости у нас в свое удовольствие, а я пока займусь делом. Возвращайся через месяц, обработанные кристаллы будут тебя ждать.

— Получается, что мы уже нажили целое состояние?! — возликовал Пожиратель Крови, вертя в руках образчик кристалла, который подарил мне мастер. — Дальше нам и идти-то незачем. Клянусь великим Уицилопочтли, дома ты сможешь продать эти штуковины за любую цену, какую запросишь!

— Очень может быть, — сказал я. — Но кристаллы нужно ждать еще месяц, а у нас полно товаров, которые можно тем временем продать. К тому же я обязательно хочу побывать в стране майя, у меня там есть и другой интерес помимо торговли.

— Может быть, кожа у здешних женщин и темная, — проворчал он, — но во многом другом они превосходят любых красоток майя.

— Старый развратник, неужели у тебя на уме одни только женщины?

— Ну пожалуйста, давайте пойдем дальше! — взмолился Коцатль, которого вопрос о женщинах не волновал вовсе. — Нельзя же проделать такой дальний путь и не увидеть джунгли.

— Не только женщины, — возразил мне Пожиратель Крови. — Еще и еда. Эти Макобу кормят нас на славу. А не забывай, что, потеряв Десятого, мы лишились и нашего единственного умелого повара.

— Давай, Коцатль, двинем дальше вдвоем, — предложил я. — Пусть этот ленивый старикашка, если ему угодно, остается здесь и ест от пуза.

Пожиратель Крови поворчал еще некоторое время, но я прекрасно знал, что его страсть к путешествиям ничуть не уступает всем прочим аппетитам. Вскоре старый воин отправился на рынок за вещами, которые, по его мнению, должны были понадобиться нам в джунглях. Я же тем временем еще раз сходил к мастеру Ксибалбе и предложил ему выбрать что-нибудь из наших товаров в задаток или в залог. Он снова вспомнил своих многочисленных отпрысков и с удовольствием выбрал для них соответствующее количество накидок, набедренных повязок, блуз и юбок. Такой выбор порадовал и меня, ибо эти товары занимали больше всего места, так что, избавившись от них, мы смогли освободить от вьюков сразу двух рабов. Я без труда продал обоих прямо в Чиапане, и их новые хозяева заплатили мне золотым порошком.

— А теперь давай снова сходим к этому лекарю, — сказал Пожиратель Крови. — Я-то сам давно защищен против змеиных укусов, но вот вам с мальчонкой это не помешает.

— Спасибо за заботу, — ответил я, — но только здешнему целителю Маашу нельзя доверить и лечение прыща на заднице.

Но старик не отставал. — Джунгли просто кишат ядовитыми змеями. Вот наступишь на одну, так мигом пожалеешь, что поленился заглянуть в хижину лекаря Мааша. — Он начал загибать пальцы: — Есть желтая змея чин, коралловая змея науяка…

Коцатль побледнел, и я вспомнил, как один старый торговец в Теночтитлане рассказывал, что его однажды укусила в джунглях науяка. Чтобы спастись от смерти, ему пришлось собственноручно отрубить себе ступню.

Так что мы с Коцатлем все-таки отправились к целителю Маашу. Он показал нам по одному клыку каждой из ядовитых змей, не только тех, о которых упомянул Пожиратель Крови, но и еще трех или четырех. Каждым зубом он до крови по очереди кольнул наши языки.

— Во всех этих клыках, — пояснил целитель, — остались крохотные засохшие капельки яда. Не бойтесь, от них у вас возникнет легкая сыпь. Но она за несколько дней пройдет, а вот защита против укусов всех существующих на свете змей останется. Правда, тут есть одна тонкость. — Он ухмыльнулся. — С этого момента ваши собственные зубы станут такими же ядовитыми, как зубы змеи. Так что, если вздумаете кусаться, будьте осторожны.

Итак, мы покинули Чиапан, с трудом освободившись от настойчивого гостеприимства Макобу (особенно нас не хотели отпускать молодые кузины Десятого, о которых я уже упоминал), поклявшись, что в скором времени вернемся обратно и снова будем их гостями. Чтобы продолжить путь на восток, нам предстояло преодолеть еще один горный кряж, но к тому времени бог Тацитль уже сменил гнев на милость. Потеплело, установилась обычная для этих краев погода, и подъем, хотя и завел нас на такие вершины, где даже не рос лес, оказался не столь уж и трудным. За подъемом последовал довольно крутой спуск — от покрытых одними лишайниками скал вниз, туда, где начинались деревья. Сначала мы вступили в резко пахнущий хвоей лес, состоявший из сосен, кедров и кустов можжевельника. Но когда мы спустились пониже, эти деревья начали сменяться другими, в том числе и такими, каких я никогда прежде не видел. Лес становился все гуще, и все чаще и чаще стволы оплетали всевозможные лианы.