Гэри Дженнингс - Ацтек

Многие переселенцы с севера, задержавшись на время в Тапачтлане или в других поселениях Шоконочко, двинулись еще дальше. Сам я в такую даль не забирался, но знаю, что к востоку от куаутемаланских джунглей лежат обширные плодородные плато и прибрежные низины. За ними находится еще один перешеек Теуантепека: он соединяет побережья Северного и Южного океанов, но его протяженность никто не измерял. Рассказывают, будто где-то там протекает река, соединяющая эти два океана. Кстати, ваш генерал-капитан Кортес пытался ее найти. Ему не повезло, но, возможно, какому-нибудь испанцу это еще удастся.

Хотя выходцы из земель Союза Трех селились в тех далеких краях беспорядочно — мелкими, чаще всего семейными группами, мне говорили, что их пребывание там все равно оставило неизгладимый след и оказало огромное влияние на местные народы. Племена, изначально совсем не родственные народам Союза, теперь стали похожи на нас: они носят наши имена, говорят на науатль, пусть и испорченном, научились нашим ремеслам и искусствам и сохранили множество перенятых у нас обычаев и обрядов. Более того, они даже переименовали свои деревни, горы и реки, дав им названия на науатль.

Некоторые испанцы, совершавшие дальние плавания, спрашивали меня: «Скажи, неужели ваша империя ацтеков и впрямь была столь обширной, что на великом южном материке она граничила с империей инков?» Хотя мне не вполне понятен этот вопрос, я всегда отвечал им так: «Нет, мои господа. Я не знаю точно, что такое империя и материк и кто такие инки, но зато точно знаю, что мы, мешикатль, или, если вам угодно, — ацтеки, никогда не распространяли свою власть далее Шоконочко».

Но в те годы наши интересы не ограничивались югом: юй-тлатоани Мешико хотел завоевать и другие стороны света. Признаюсь, что даже обрадовался возможности оторваться от рутинных дел, когда Ауицотль, призвав меня во дворец, спросил, не соглашусь ли я отправиться посланником в Мичоакан.

— Ты неплохо послужил нам в Шоконочко и в Уаксьякаке. Как думаешь, сможешь ли ты наладить отношения с Землей Рыбаков?

Я сказал, что попробовать можно, хотя и не совсем понимаю, зачем это нужно.

— Пуремпече и так позволяют нашим купцам беспрепятственно пересекать свою страну и ведут с нами торговлю. Чего мы еще можем от них добиваться?

— Ну придумай что-нибудь. Постарайся измыслить какой-нибудь предлог для посещения их правителя ундакуари, старого Йокуингаре. — Должно быть, на моем лице отразилось непонимание, ибо Ауицотль подался вперед и пояснил: — Истинная твоя задача будет заключаться вовсе не в ведении переговоров. Мы хотим, чтобы ты вызнал у них тайну того невероятно прочного металла, который дает пуремпече преимущество над нашим обсидиановым оружием.

Я глубоко вздохнул и, стараясь выглядеть рассудительным, а не трусливым, промолвил:

— Мой господин, я уверен, что мастеров, владеющих этим секретом, оберегают от любых встреч с чужестранцами, дабы те не ввели их ненароком в соблазн и не выведали тайну.

— А сам металл хранится в надежном месте — под замком, подальше от любопытных глаз, — раздраженно добавил Ауицотль. — Все это нам прекрасно известно. Но мы также знаем, что это правило имеет одно важное исключение: ближайшие советники ундакуари и его личная охрана всегда имеют при себе оружие из этого металла, дабы мгновенно пресечь любые покушения на его жизнь. Если ты попадешь во дворец к правителю Мичоакана, у тебя появится возможность заполучить что-нибудь — меч или хотя бы нож. Этого будет вполне достаточно. Если наши кузнецы получат образчик для изучения, они смогут выяснить его состав.

— Воитель-Орел обязан повиноваться приказу своего господина, — со вздохом сказал я и, прикинув, как можно выполнить задачу, предложил: — Но если я направляюсь туда только для совершения кражи, то нет нужды затевать переговоры. Я могу выступить в роли посла, который доставит Чтимому Глашатаю Йокуингаре дружеский подарок от Чтимого Глашатая Ауицотля.

Владыка призадумался. — Мысль неплохая, но вот только что ему преподнести? Сокровищ в Мичоакане не меньше, чем у нас. Необходимо найти нечто такое, что представляло бы для него великую ценность.

— Пуремпече часто имеют странные плотские пристрастия, — сказал я. — Хотя нет. Ундакуари уже стар и наверняка испробовал в своей жизни все, что только можно, пресытившись извращениями…

— Аййо! — торжествующе воскликнул Ауицотль. — Есть одно плотское удовольствие, которого он точно никогда не испытывал и против которого ему не устоять. Новые текуани, которых мы только что приобрели для нашего человеческого зверинца.

Я, надо полагать, вздрогнул, однако правитель не обратил на это ни малейшего внимания: он уже отдавал слуге распоряжение доставить упомянутую диковинку в зал.

Пока я гадал, что за чудо способно возбудить тепули старого, все на свете видавшего развратника, приказ был исполнен.

— Смотри, воитель Микстли, — молвил Ауицотль. — Вот они. Я поднял свой топаз. Передо мной стояли две на первый взгляд ничем не примечательные и уж всяко не чудовищного обличья девушки. Необычные разве что тем, что были близняшками, совершенно одинаковыми с виду. Им можно было дать лет по четырнадцать, и, судя по тому, как обе безмятежно жевали смолу, они принадлежали к племени ольмеков. Девицы стояли рядышком вполоборота, обняв друг друга за плечи. Мне показалось несколько странным, что на двоих у них имелось только одно покрывало, в которое сестры были замотаны с ног до головы.

— Девушек еще не показывали публике, — сказал Ауицотль, — потому что наши придворные портнихи не успели сшить для них одежду. Тут нужен особенный покрой. — И с этими словами он велел слуге снять с них покрывало.

Когда приказ был исполнен и я увидел девушек обнаженными, у меня просто глаза на лоб полезли. Сестры оказались не просто близняшками, а они, видимо, еще в материнском чреве срослись вместе. От подмышек и до бедер они были соединены настолько плотно, что могли стоять, сидеть, ходить или лежать только вместе. На какой-то момент мне показалось, что у девушек на двоих три груди, но, подойдя поближе, я увидел, что средняя представляет собой две обычные груди, прижатые друг к другу. Я мог разделить их рукой. Итак, у девушек имелось четыре груди спереди и два комплекта ягодиц сзади. Если бы не их тупые, бессмысленные лица, в сестрах не было бы ничего ненормального, за исключением того, что они срослись.

— А нельзя ли их разделить? — поинтересовался я. — У каждой остался бы шрам, но зато обе стали бы нормальными и каждая бы жила сама по себе.

— А зачем? — пробурчал Ауицотль. — Какой вообще может быть толк от двух тупо жующих циктли безмозглых женщин из племени ольмеков? Вместе они представляют собой ценную диковинку и могут вести праздную, приятную жизнь в качестве текуани. Ну и кроме того, наши целители пришли к выводу, что разделить девушек нельзя: они связаны не просто участком плоти, внутри находятся общие кровеносные сосуды. Но — и это должно прельстить старого Йокуингаре, — у каждой девушки есть своя тепили, и они обе девственницы.