Гэри Дженнингс - Ацтек

Глядя на останки той, что совсем еще недавно была миловидной девушкой, я промолвил:

— Она, да, именно эта бедняжка, сказала мне, что получить удовольствие от соития с белыми чужеземцами могла бы только самка стервятника. Должно быть, у девушки и впрямь было недоброе предчувствие. Стервятники теперь станут пировать над ее останками, а к смерти ее причастны белые люди.

Когда я вернулся во дворец и сообщил о случившемся Ах Туталю, он с нажимом сказал:

— Я больше не намерен терпеть на своей земле этих грязных заразных чужеземцев.

Мне трудно было понять, на меня смотрят косые глаза правителя или нет, но в том, что взгляд его полон гнева, сомневаться не приходилось.

— Решай: отослать мне испанцев обратно к их лодке или ты заберешь их с собой в Теночтитлан?

— Ни то ни другое, — ответил я. — И не убивай их, господин Мать, по крайней мере пока не получишь разрешения от Мотекусомы. Я бы посоветовал тебе избавиться от них, подарив кому-нибудь из соседей, желательно дальних. Ты освободишься от хлопот, а заодно и потешишь самолюбие кого-нибудь из вождей. Даже у Чтимого Глашатая Мешико нет белого раба.

— Хм… да… — задумчиво произнес Ах Туталь. — Вообще-то, есть пара вождей, которые мне особенно неприятны и которым я не доверяю. Если белые люди навлекут на них несчастье, меня это не опечалит. — Он повеселел и посмотрел на меня уже не так сердито. — Но ведь ты, благородный Ик Муйаль, проделал ради этих чужеземцев столь дальний путь. Что скажет Мотекусома, когда ты вернешься с пустыми руками?

— Не совсем с пустыми руками, — ответил я. — По крайней мере, я привезу ему эту шкатулку с едой бога и маленькие голубые молитвы. Кроме того, я узнал многое, что следует рассказать Мотекусоме.

И тут меня посетила неожиданная мысль. — И вот еще что, господин Мать. Пожалуй, это не все, что можно будет ему рассказать и показать. Если некоторые из женщин, посещавших белых людей по ночам, окажутся на сносях и если они, конечно, не умрут от оспы… Короче говоря, если у них будет потомство, отошли этих детенышей в Теночтитлан, дабы Чтимый Глашатай мог выставить их в своем зверинце. Думаю, они займут достойное место среди чудовищ.

Весть о моем возвращении в Теночтитлан наверняка опередила меня на несколько дней, и Мотекусоме, надо думать, не терпелось узнать, какие новости — или каких гостей — я везу. Но он оставался самим собой — все тем же старым Мотекусомой. Вместо того чтобы немедленно предстать пред его очами, мне пришлось остановиться в коридоре перед тронным залом и сменить наряд воителя-Орла на лохмотья просителя и совершить унизительный ритуал троекратного целования земли, добираясь через зал к тому месту, где он восседал между двумя гонгами, золотым и серебряным.

Правитель принял меня холодно и без спешки, хотя явно был настроен первым (если вообще не единственным, ибо остальные члены его Совета отсутствовали) узнать новость. Но по крайней мере, он избавил меня от необходимости ограничиваться только ответами на прямые вопросы. Это дало мне возможность подробно рассказать ему все, что услышали от меня вы, а также многое другое. Я изложил правителю все, что узнал от двух ваших соотечественников.

— Насколько я могу судить, владыка Глашатай, лет двадцать тому назад первые плавающие дома, именуемые кораблями, отправились из далекой земли Испании, чтобы исследовать простирающийся к западу от нее океан. Они не добрались до нашего побережья, поскольку, видимо, между Испанией и нами лежит великое множество островов, больших и малых. До прибытия белых на тех островах уже жили люди, судя по описанию похожие на наших северных чичимеков. Некоторые из островитян сражались, пытаясь изгнать белых пришельцев, другие сразу смиренно им покорились, но теперь все они стали подданными этих испанцев и их короля. Все последние двадцать лет белые люди захватывали земли, основывали поселения на островах, присваивали тамошние богатства и вели торговлю между островами и своей родиной Испанией. Лишь несколько их кораблей, двигаясь от одного острова к другому, совершая плавание наугад или будучи случайно отнесенными ветром, могли оказаться возле ближайшего к нам побережья. Можно, конечно, надеяться, что белые люди будут заняты освоением островов еще много лет, но я, с позволения владыки Глашатая, в этом сомневаюсь. Даже самый большой остров — это всего лишь остров, а следовательно, и богатства для грабежа, и земли для заселения наличествуют там в ограниченном количестве. А вот пытливость и жадность этих испанцев, похоже, безграничны. Они постоянно отправляют с островов корабли на поиски все новых земель и новых возможностей, и рано или поздно эти поиски неизбежно приведут их к нам. Вторжение, как и предостерегал Чтимый Глашатай Несауальпилли, неизбежно, и к нему лучше бы подготовиться.

— Подготовиться, — хмыкнул Мотекусома, явно уязвленный воспоминанием о том, как Несауальпилли подкрепил свое пророчество, одержав победу в состязании по тлачтли. — Этот старый глупец готовится сидя и сложа руки. Он даже не помогает мне вести войну с непокорной Тлашкалой.

Я не стал напоминать ему о том, что, по мнению Несауальпилли, всем нашим народам следовало оставить старые раздоры и объединиться, чтобы отразить грядущее нашествие.

— Ты опасаешься вторжения, — продолжил Мотекусома. — Но ты также сказал, что эти два чужеземца явились без оружия и совершенно беззащитными. Это подразумевает необычно мирное вторжение, если таковое вообще имело место.

На что я возразил: — Они не сказали, много ли оружия ушло на дно вместе с тем затонувшим кораблем. А может быть, оно им вовсе и не нужно — во всяком случае, в нашем понимании, — если испанцы могут наслать смертоносную болезнь, которой не подвержены сами.

— Да, это действительно грозное оружие, — согласился Мотекусома. — Я бы сказал, достойное богов. Но ты ведь настаиваешь на том, что они не боги. — Он задумчиво осмотрел шкатулку и ее содержимое. — Эти люди носят с собой богом данную пищу. — Он потрогал пальцами некоторые из голубых бусинок. — Они носят с собой сделанные из таинственного камня осязаемые молитвы. И тем не менее ты настаиваешь на том, что они не боги.

— Настаиваю, мой господин. Они напиваются, как люди, совокупляются с женщинами, как обычные мужчины…

— Аййа! — торжествующе прервал он меня. — Как раз по этим причинам бог Кецалькоатль и покинул наши края. Согласно всем легендам, он как-то под воздействием дурмана совершил греховное соитие, после чего, устыдившись, отрекся от трона тольтеков.

— Согласно тем же легендам, — сухо заметил я, — во времена Кецалькоатля наши земли благоухали цветами и каждый ветерок нес свежие ароматы. Запахи же, исходившие от тех двоих, заставили бы задохнуться и самого бога ветра. Мой господин, испанцы всего лишь люди. Они отличаются от нас только белой кожей да обилием волос. Ну еще и ростом они несколько выше.