Виктор Карпенко - Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча

Князь несколько задумался: боярин-то князя Дмитрия Ивановича человек, не дай бог, обидится зятек, что вмешиваюсь в его дела… Хотя что в том?! Не силой брать, сватать приеду…

— Сосватаю девицу молодцу, — и, улыбнувшись, спросил: — Давно мне мысль одна покоя не дает: скажи, почто забота такая о новгородце?

— Э-э, — сузил веки князь Ачихожия, — сын он мне! Ваш Господь его ко мне привел, а мой Аллах повелел сыном назвать. И ноне Ярослав не купчишка новгородский, князь древнего и богатого рода, и сам он богат землями, дворцами и людьми! — горделиво расправил плечи Ачихожия. — Не обижай князя Яра! Обидишь… степь придет, выжгет все, камня на камне от городов твоих не оставит. Подумай над тем, что я тебе сказал, — и после многозначительной паузы продолжил: — А девку-то ему сосватай как вернемся, — и Ачихожия, отвернувшись от великого князя, опять уставился на воду.

«Привалило счастье молодцу… Хотя все в руках Господа нашего. Еще неизвестно, как Новгород Великий его встретит, что измыслит князь Дмитрий московский, да и боярин не то взбрыкнуть может. Слышал, норовист Нил Семенович. Да-а, — вздохнул Дмитрий Константинович. — А молодец-то не прост! С ним надо ухо держать востро!»

Лодии шли ходко: ветер попутный способствовал, да и волжская стремнина несла на своем горбу речные суда легко, быстро, знай лишь рулевым веслом подправляй…

Караван уже вошел в булгарские земли. Ни Дмитрий Константинович, ни ханский посол Ачихожия не сомневались, что булгарский бельдибек Асан уже извещен о приближении русско-татарского войска, и куда они направляются, тоже загадка не сложная: по его душу… Асан в срочном порядке принялся созывать воинов со всех булгарских городов, но булгарские князья особого желания защищать стольный град не испытывали: вина-то не на них, они вносили свою лепту в выход исправно, а что Асан не раскошелился, то его проблемы.

Когда караван проходил мимо разрушенного города Ошела, Ачихожия подозвал Ярослава и, показав на развалины, спросил:

— Ты город видишь?

— Нет. То ж развалины…

— Построишь, будет город. Твой город! И земли вокруг… тоже твои!

Ярослав, хотя и был несколько ошарашен словами благодетеля, но все-таки сообразил что к чему и, чтобы не обижать Ачихожия отказом, ответил, как бы рассуждая:

— Я благодарен тебе за заботу, но спешить с Ошелом не сто́ит… Поглянь, расположен он на волжском торговом пути… и это хорошо. Но город словно кость в горле и татарам, и булгарам, и русичам, и даже ушкуйникам, что осели в Хлынове. Тут уж если строить город, то только из камня, да и войско держать немалое, чтобы оградить земли ошельские от напасти… Так ли?

Подумав немного, Ачихожия так же, словно размышляя, ответил:

— Ты прав. Все будут проходить мимо, и многим захочется заглянуть в твои кладовые… Да и строительство крепости из камня под силу разве что хану, а ты еще не хан… Но земли тебе нужны, и людишки тоже! А земелька эта… может, и хорошо, что в отдалении ото всех: и от князей русских, и от князей булгарских, и от ханов ордынских. Как на Руси говорят: поживем — увидим?

Ярослав согласился:

— Что ж, пока что мы делим шкуру неубитого медведя… Булгар еще завалить надобно, а потом уж земли делить!

Ханский посол рассмеялся:

— Помяни мое слово, Ярослав: побеждает тот, кто это поначалу делает здесь, — указал Ачихожия перстом на лоб, — а потом уж на поле битвы. Так что здесь мы булгар уже разбили, осталось о землях подумать и о полоне — что сделать с ним: то ли продать, то ли на землях ошельских посадить… Так-то вот!

Вот и Булгар. К стольному городу подошли открыто, не таясь, знали, что князь Асан упрежден. Неспешно разгружались, надевали зброю, разбирали оружие, ожидали подхода конницы. Княжич Василий, не понимая этой медлительности, торопил великого князя Дмитрия Константиновича:

— Когда же на ворога? Так-то булгары приготовятся к сражению… Нам же труднее будет их одолеть!..

— Не мешайся под ногами, — недовольно осадил княжича Дмитрий Константинович. Но тот, завидев идущего от пабусов ханского посла Ачихожия, устремился к нему.

— Князь! Прикажи воинам идти к городу. Может, еще ворог ворота не запер. Первое дело воротами овладеть!

— Э-эх, молодо-зелено… — улыбнулся Ачихожия. — Да князь Асан еще дней десяток тому, поди, был упрежден о нашем походе. А к тому же мы пришли не земли булгарские разорять, а взять выход, что утаил от хана его наместник.

— А поход?! А добыча… полон…

— Полона захотелось? Будет тебе и полон. Эй, Сак! — подозвал он сотника и, сказав ему что-то на языке монголов, повел рукой в сторону протянувшегося к Волге посада. — Пойдешь с сотней нукеров, полона возьмешь сколь угодно.

Поняв, что он делает что-то не то, Василий зарделся и, потупив взгляд, проронил:

— Пожду. Не полона ради…

Ачихожия еще раз улыбнулся и, кивнув в сторону возвышающегося над всеми Ярослава, сказал:

— Ты вот что, княжич, иди-ка к князю Яру да будь подле него! Уразумел?

Василий кивнул.

— А коли так, то ступай и передай, чтобы князь выслал дозор встреч конному войску князя Бориса, — и когда Василий убежал, приказал все так же стоявшему поодаль сотнику: — Пока дружинники княжеские готовятся, ты со своей сотней по той ложбинке, — показал он рукой, — подберись к воротам, а как Асан с войском выйдет, стань в воротах! И крепко стой! До последнего воина!

Как ни спешил князь Борис, но только к вечеру привел конное войско. И люди, и лошади были вымотаны переходом, и ни о каком сражении не могло быть и речи. Совет принял решение: выставив дозоры, отдыхать.

Ночь прошла спокойно, а рано утром через распахнутые ворота Булгара выступило войско князя Асана. Немногочисленное, но конное, всадники в латах, кольчугах, вооружены копьями, круглыми щитами, на поясах мечи, боевые топоры. Булгары выстроились в прямоугольник и замерли в ожидании.

Несколько живее, но все так же неспешно, несмотря на булгар, построилось русско-татарское войско. От его передней линии отделилась группа всадников и направилась в сторону булгар. Князь Асан в сопровождении приближенных приблизился. Заметив ханского посла, он спешился и, увидев на груди Ачихожия ханскую пайцзу, опустился на колено.

Ачихожия, сдвинув брови, на булгарском языке, чем немало удивил русских князей, требовательно спросил:

— Как посмел ты, не достойный дышать пылью из-под копыт ханского коня, противиться воле повелителя Вселенной? Два года булгарский улус не приносит дань! Что скажешь ты в свое оправдание? Говори!

Князь, все так же опираясь на колено, ответил:

— Вина моя, носитель воли хана Азиза, но слишком неустойчив мир в центре вселенной — Сарай-Берке. Кому платить выход: то ли хану Мюриду, то ли хану Абдаллаху, а ты пришел от хана Азиза… Ему платить выход?