Виктор Карпенко - Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча

«Дело будущего… Я еще припомню рязанцам потерю добычи… Пожду пока», — решил великий князь московский, подписывая договор.

Ярослав, наметив в лето опять отправиться в Ярград, отложил поездку до более спокойных времен. Он чувствовал, что что-то зреет в ордынских землях и пришедший к власти в Орде хан Тохтамыш замышляет что-то. Но что?

Купеческие караваны и отдельные лодии купцов, уходя вниз по Волге в ордынские земли, не возвращались.

«Что бы это значило? Кто бы ни приходил на великоханский стол, никто никогда не трогал купцов, — размышлял ошельский князь. — Пропадают только купцы русские, а иных народов, возвращаясь с низовий Волги, молчат. Может, самому посмотреть, что да как?» — терзался мыслями Ярослав. В середине лета, когда знакомец из Костромы, купец Михаил Игнатьевич не вернулся, хотя уходил по первой воде, ошельский князь решился:

— Готовь две лодии, — приказал он Первуну. — Пойду до Укека, что-то тревожно мне. Со мной отправятся только гриди охраны из первой сотни.

На следующее утро, подгоняемые попутным ветром, вниз по Волге заскользили два боевых пабуса. Как только лодии исчезли за излучиной реки, Первун подозвал тысячника Асана.

— Держитесь поодаль, чтобы князь не заметил. Лошадей заводных возьмите побольше. За князя головой пойдешь, — строго предупредил Первун. — Он не только хозяин, он отец наш. Помни об этом!

Тысячник кивнул и, приложив кулак к сердцу, горячо заверил:

— В Орде таких князей нет. Мои нукеры головы положат, а в обиду князя Яра не дадут. Пойдем двумя отрядами по пять сотен. Один будет идти впереди пабусов, другой — позади.

— Смотри сам, как лучше. Ты только мне князя сохрани!

Лодии под парусом шли ходко. Уже седмица заканчивалась. Ничего странного на Волге не происходило: в селениях, что встречались на пути, ничего не знали о пропаже купеческих судов, на вопросы лишь пожимали плечами. На десятый день пути при проходе между берегом и островом путь пабусам преградили два боевых кербата и несколько небольших каюков, на которых размещалось до сотни воинов. Такое же количество лучников, если не больше, показалось на волжском берегу: стрелы были наложены на тетиву, но луки опущены. Один из кербатов подошел вплотную, и с него перешел на пабус высокий татарский воин по виду звания не простого.

— Я послан ханом Тохтамышем осматривать все идущие в его земли суда. Отвечай! Кто ты и куда направляешься? — обратился он к Ярославу на русском, выделив его из группы гридей охраны, явно показывающих свою готовность вступить за своего князя в бой.

Ярослав, приняв горделивую осанку, на языке монголов ответил:

— Я князь Яр — ордынский князь, владетель ошельских земель, иду в Сарай-Берке к великому хану Тохтамышу, чтобы стать под его руку. Вот грамота, подтверждающая мой княжеский род.

Прочитав свиток, татарский воин небрежно протянул его князю.

— Грамота выдана ханом Мюридом. Тело хана давно уже истлело, и все его грамоты — прах. Ты и твои воины мои пленники. Прикажи пристать к берегу. Тебя не лишат оружия, но твои воины должны сойти с пабусов без мечей и луков.

Ярослав был удивлен и несказанно обрадован, когда позади татарских лучников, стоявших на берегу, выросла тысяча ошельских ордынцев. Несколько мгновений… и те две сотни татарских стрелков исчезли. Ярослав-то видел эти превращения, но татарский военачальник стоял спиной к берегу.

— А что будет, если я не подчинюсь? Это унизительно для князя… — улыбнувшись, спросил Ярослав.

— Я прикажу, и твои воины лягут под стрелами!

— Прикажи. Мне кажется, что твои стрелки не очень-то тебя послушают, — все так же улыбаясь, произнес Ярослав. — Кроме того, я их что-то не вижу на берегу.

Татарский военачальник резко повернулся лицом к берегу и обомлел: тысячная серая масса воинов угрюмо взирала на ордынцев.

— Успокойся. Ни тебя, ни твоих воинов я не трону. Мне нужен не ты, а твой повелитель. Одно хочу спросить: много ли на Волге еще подобных заслонов и что нужно сделать, чтобы они не отнимали у меня время?

Несколько поразмыслив, татарин нехотя ответил:

— Еще два. Чтобы не останавливали, надо на мачты по пять лисьих хвостов повесить. Но в Укеке все равно остановят.

— Ты сохранил мне время, и я не трону твоих стрелков. Асан, — позвал Ярослав тысячника. — Верни ордынских лучников.

Через некоторое время на волжском берегу опять стояли татарские лучники, но несколько помятые и без луков. Луки и колчаны со стрелами были свалены в кучу тут же, у воды.

Приняв на борт тысячника Асана, Ярослав подверг его спросу. Тысячник повинился, ссылаясь во всем на Первуна. В конце разговора князь Яр приказал:

— Пойдешь також втае. Иди к Укеку. Там меня жди. И еще вот что: пошли добрых охотников, мне надобны десять лисьих хвостов. Как добудут, пусть выйдут к берегу. Я приму.

Как и заверил начальник ордынской заставы, лодии Ярослава до самого Укека не останавливали, так как на мачтах красовались под ветром лисьи хвосты — своеобразный пропуск. В Укеке и правда пабусы были остановлены и препровождены к пристани. Ярослав не противился. Его целью и было попасть в город. Укекский управитель Аль-Марус, просмотрев поданную Ярославом княжескую грамоту, определил его гостем и пригласил на трапезу в свой дворец. Во время обильного и щедрого застолья Аль-Марус рассказал, что по воле хана Тохтамыша ни один русский вверх по Волге пройти не должен, а кто идет водой или посуху, оказывается в земляной тюрьме.

— А как же купцы? Их во все времена не трогали, ни один хан…

— Да, но хан Тохтамыш решил так. Его воля для меня закон!

— Почто же хан так суров с торговыми людьми? Купцы что булгарские, что арабы, что русские… они не имеют родства. Для них главное купить подешевле, продать подороже.

— Это так, — согласился Аль-Марус. — Но многие купцы — ведчики княжеские. Потому хан и приказал держать их в порубе.

— Не иначе хан в поход на Русь собирается, — предположил Роман.

Укекский управитель ничего не ответил, но и так было ясно: Русь ожидают тяжелые времена. Прощаясь, Аль-Марус как бы между прочим заметил:

— Воинов с тобой маловато. Сторожко держись. Ноне на Волге неспокойно. Остатки Мамаевой орды промышляют, как бы не случилось беды.

— Спасибо тебе, — на русский манер поясно поклонился Ярослав. — В знак благодарности прими подарки.

По знаку Ярослава в трапезную гриди внесли три золоченых подноса, на одном из которых стояли два больших золотых кубка, на другом — меч в отделанных каменьями ножнах, на третьем — шелом тонкой арабской выделки.

— До Сарай-Берке я не пойду, — продолжил Ярослав. — Негоже оставлять землю без присмотра в столь тревожные времена. Потому вернусь в Ошел.