Борис Акунин - Настоящая принцесса и другие сюжеты

Мне ужасно нравится эта женщина. Потому что она была очень… женщиной. Если уж любить — пускай даже фокстерьера, — то не задумываться о рациональности и чувстве меры. Когда на одной чаше любовь, а на другой — весь белый свет, делать свой выбор без колебания. Думаю, каждому мужчине хотелось бы, чтоб его любили так, как Лили любила своего Бабса.

И еще. Книга Сергеевой называется «Одна против Абвера», а в первом издании название было авторское: просто «Одна». И в этом, по-моему, ключ. Бывают такие люди, которые существуют с миром в режиме тет-а-тет. В одиночку ходят пешком через Европу, в одиночку ездят на велосипеде через Азию, в одиночку ведут войну с фашизмом, и если есть у них кто-то по-настоящему близкий, то максимум собака. Возможно, Лили Сергеева была из этой породы.

А в диагнозе английские врачи ошиблись. Со своей запущенной болезнью Лили прожила не шесть месяцев, а целых шесть лет. Умерла в тридцать пять. И, будем надеяться, воссоединилась на том свете со своим Бабсом.

Бердяев писал: «Зачем мне рай, если там не будет моего кота?» Конечно, встретил!

Соглашусь со многими тут уже высказавшимися — ну какое же это воплощение женственности, когда нет чувства меры, когда на одной чаше весов нечто идеальное или идеологическое (любовь к мужчине, положим), а на другой весь мир? «Очень женщина» — это консерватор и существо земное, призванное консервировать, то есть хранить, оберегать, защищать жизнь, уклад, культуру. Это оплот стабильности, нормы, нормальности, что-то устойчивое, близкое к золотой середине. Неет, она не истинная женщина, она сплошное недоразумение, если рассматривать её биографию с точки зрения роли разных полов в существовании человечества.

…У меня тоже есть любимец, собачка, я не украшаю его бантиками и балахонами, не ношу с собой в гипермаркеты напоказ, но люблю его очень-очень и понимаю, что если его не станет, мне будет чудовищно плохо.

Прочитала и расстроилась… Лили за свою собаку чуть историю не перевернула, а я для своей старушки Арлеты ничего не могу сделать, чтобы облегчить ее старость: плохо ходят ноги, плохо видит. Советуют все усыпить, а мне жалко… а собаке тяжело… тоже своего рода исторические семейные события…

Ах, как я ее понимаю! Сама такая. У англичан совершенно шизофренические законы относительно животных (полгода в карантине никто не отменял до сих пор). А людям — хоть чуму везите! Моя бы собака за такой срок точно умерла — решила, что ее бросили…

Не стоило ни них работать. Не заслужили!

Мне во всём этом крайне не понравилось только одно. К женственности Вы приравниваете власть эмоций, безумие, алогичность, отсутствие рациональности.

30.04.2012

Я в свое время собирался предложить вашему вниманию целый цикл «рассказов о том, как пишутся рассказы» — то есть показать, как факт, выдернутый из реальной жизни, превращается в литературный сюжет. Даже сделал один пост про это, а продолжить забыл.

Лучше поздно, чем никогда.

Мистер-Твистер, акула капитализма

Альфред Лёвенштейн, фото.

Вот короткое описание одного загадочного происшествия, в свое время потрясшего мир.

Одной из самых ярких фигур межвоенной Европы был бельгийский предприниматель и биржевой воротила Альфред Лёвенштейн. Он разбогател на военных поставках, потом сверхразбогател на строительстве электростанций и рискованных инвестициях. Лёвенштейн был дельцом высшей лиги — хватким, безжалостным, невероятно удачливым. А кроме того — светским львом, плейбоем, авиатором, спортсменом. В общем, настоящий хозяин жизни.

4 июля 1928 года этот баловень фортуны вылетел на личном самолете из Лондона в Брюссель. Большого человека сопровождали секретарь, батлер и две стенографистки. В кабине сидели два пилота.

Вот этот самолет:

В двадцатые и тридцатые годы все настоящие буржуи владели таким «фоккером», он назывался «Летающий кабинет»

Самолет Fokker F.VII, фото (ок.1920).

Когда самолет летел над Ла-Маншем на высоте 1000 метров, Лёвенштейн отлучился из салона в туалет. И больше его никто живым никогда не видел.

Миллионер пропал. Через три недели рыбаки выловили в море труп.

Все терялись в догадках, как мог Лёвенштейн упасть из самолета.

Вот схема, напечатанная в те дни в The Illustrated London News:

Если идти из салона, слева — туалет; справа — выход

Схема расположения отсеков самолета.

Единственное, что не вызывало сомнений: миллионер зачем-то открыл не левую дверцу, а правую и вывалился (или был выброшен). Впоследствии дверца захлопнулась под напором ветра (или же ее закрыл убийца).

Версий было несколько, все дурацкие.

Единственный, кто выходил вслед за Лёвенштейном и сообщил остальным об исчезновении, был секретарь. Но у него не имелось никаких причин желать хозяину гибели, к тому же он вряд ли смог бы вытолкнуть крепкого, спортивного Альфреда из самолета (вскрытие установило, что смерть наступила от удара о воду, то есть жертва была жива, когда падала).

Еще возникла гипотеза, что шестеро остальных — участники заговора. Но это было уж совсем фантастично (привет «Убийству в Восточном экспрессе», тогда еще не написанному).

Оставалась версия самоубийства. Однако те, кто лично знал покойного, не могли поверить в то, что он способен наложить на себя руки. Да и с какой стати? Его дела шли великолепно, со здоровьем никаких проблем, впереди — планов громадьё.

Если вы ждете разгадки, то зря. Ее нет. Так и осталось непонятно, что все-таки произошло в небе над Ла-Маншем.

Этот сюжет трансмутировался в новеллу Unless из моей книги «Кладбищенские истории». Сюжетного сходства никакого, Лёвенштейн в новелле не поминается.