Аркадий Савеличев - Столыпин

Хотя жизнь состояла все в том же – как дальше жить? Не хлебом единым они, люди состоятельные, озабочены были – гораздо большим… Все остервенело и обесценилось. Мыльными пузырями стало. Бери любую травинку-соломинку да дуй… и выдуешь хоть чиновника, хоть полицейского, а то и отпетого стукача. Лопухин со смехом рассказывал:

– Вот в Париже встречаю, и не без опаски, хорошо мне знакомого Азефа. Не раньше, не после чаи мы с ним не распивали, но доверительность была. Да и платили ему по моим ведомостям пятнадцать тысяч годовых! Министерская плата. Ну, да такой стервец стоит того. Меня служба в полиции приучила – держать правую руку в кармане. Вижу, и он то же делает. Брось, Евно, говорю. Если раньше я тебя не сдал, так чего уж сейчас-то? Ты своих «революць-онеров» бойся. Но все же любопытно мне: ты-то с каких коврижек бедного Плеве сдал Савинкову? Смеется! «А вы бы, – говорит, – господин Лопухин, не сдали? И разве того не хотели?..» Вот ведь! Умен стервец! Гибнут министры, губернаторы и князья именно тогда, когда хочет их окружение. Великий князь Сергей Александрович – вся Москва ненавидела за разврат. Генерал Мин? За варварское убиение Москвы. Скажете: а Плеве? Да, он был красной тряпкой для всех нас. Губернаторов, генералов и даже малых полицейских из-за него ведь убивали. Мог департамент полиции остановить Савинкова?! Не заставляйте, друзья, меня слишком уж договаривать…

Столыпину захотелось на себя все перенести:

– Ну а я? Чем саратовский губернатор успел провиниться?

Алексею Дмитриевичу явно не хотелось отвечать, но дружеская обстановка того требовала.

– Тебя, Петро, для профилактики. Превентивный удар. Слышал о таком?

– Слышал… – вздрогнул Столыпин, вспомнив подполковника Приходькина, и поспешил перевести разговор на злобу сегодняшнего дня: – Но в таком случае и вся возня в нынешнем правительстве – сплошная превентивность?..

Он сам не ожидал таких выводов. Полицейские, как и журналисты, видят на лицах совсем не то, что там значится. И это брат Александр невольно подтвердил:

– Как говаривал мой старик Суворин, не стоит читать написанное – лучше прочитать еще не написанное.

Пошло соревнование парадоксов. Иначе как назвать признание самого Столыпина?

– Оставим Саратовщину, оставим мои прошлые грехи. Но нынешние? Видит Бог, я не только всеми силами сопротивлялся, прежде чем мне вздели на плечи погоны полицейского министра, я ведь и неизбежное будущее хотел отринуть. И что же?..

Он замолчал, свою судьбу явно боясь договаривать.

– Видно, уж так: кто ступил на одну половину – ступит и на другую…

Полицейский пес, как он про себя говорил, – Лопухин нюхом чувствовал, куда клонится разговор. Не хотел его поддерживать. Слишком уж серьезно для застольной беседы. Но Александр по журналистской легкомысленности, да и после изрядной «смирновки» носившиеся по Петербургу слухи вывалил на тарелку, как принесенное в закрытом судке жаркое:

– А, брат! Верь в провидение. Чему быть, того не миновать. Журналисты – народ длинноязыкий, но ведь и наблюдательный. Знаешь, чем они меня донимают? У тебя, говорят, в одном кармане министр, а в другом и сам председатель. Какова российская гадалка? И где она сейчас обретается?

Брат Александр не ждал ответа, вопрос был чисто риторический. Но Столыпин вдруг неожиданно для самого себя выпалил:

– В Царском Селе!

Для всякого умного человека не было секретом, что решает все вроде бы царь-государь… но предрешает-то гадалка, а если по имени – так Александра Федоровна, всеблагая немка-прорицательница…

А советоваться было о чем. Царское Село превратилось в село пыльное: постоянно пылили коляски, поезда, а теперь автомобили начали появляться. Лихо шла правительственная возня! Всем было ясно, что, запершись со своими геморроями от Думы и от министров, Горемыкин долго свое горе не промыкает. Или сам свалится, или его свалят в грязь. Россия-то не обязана горе мыкать. В Совете Министров правитель нужен. Каждый кучер проносящейся тройки о том кричал. Каждый паровоз заходился гудком. Каждый автомобиль клаксоном вякал. А главным автомобилистом-сплетником стал князь Владимир Орлов – потомок екатерининского Федора Орлова. Известно, Орловы – прирожденные заговорщики.

Прекрасное занятие – дурью маяться, пользуясь новомодным «Мерседесом», слухи по Петербургу развозить. Орлову мало было того, чтоб разводить своих знаменитых рысаков, – нет, променял их на бензиновый чад. Его гремящий «Мерседес» в беге, конечно, уступал рысакам с княжеской конюшни, но ведь диковинка! Орловы вечно не в меру увлекались – то заговорами, то любовницами княжеской, даже царской крови, то лошадей бесконечно скрещивали-перекрещивали, пока не явились лихие рысаки; теперь вот автомобили не давали покоя. Даже стареющий конногвардеец барон Фредерикс увлекся. Вначале вдвоем гоняли, потом и Николай II по-царски подсел на заднее сиденье – как тут не поговорить о том о сем? Автомобиль пылит себе да пылит колесами по дороге, есть время и анекдот рассказать, и посплетничать.

Останавливались, высаживали государя, а назавтра то же самое. Барон Фредерикс уже всерьез спрашивал:

– А что, ваше величество, не заказать ли нам для себя пару-тройку личных автомобилей?

– Тогда, может, и мне краги, кепи и очки на нос вздеть, а, барон?.. – посмеивался государь. – Но ведь автомобиль – не рысак орловский, плеткой его не подгонишь. Опять полчаса в пыли простояли?

Верно, рысака можно плеткой вскачь пустить, а железную махину, как закапризничает, керосином-бензином подпаивай, маслицем подмасливай, ногой по колесам пинай.

Долго ли, коротко ли образовался целый императорский гараж. Два, а потом и три десятка автомобилей. Разумеется, уже с выписанными из Франции шоферами; не все же государю собственным сапогом подгонять расчихавшуюся машину, не все же князю Орлову самолично лезть руками в горячее чрево новомодного коняги.

На что был крепок министр внутренних дел, а и он увлекся. Сам, конечно, за руль не садился, клаксоном баловался. Даже посмеивался:

– Доживи Плеве до сегодняшнего дня, в машине-то, может, и не взорвали бы?

– Да уж, малой бомбой ее не взять, – набивал себе цену Орлов, ради приватных сплетен самолично катая министра.

– Неужели?.. – сомневался министр.

– Французы в том меня уверяют. Да еще… тс-с, военная тайна!.. – Хоть никого не было рядом, но князь-заговорщик оглядывался: родовая привычка. – Уверяют меня: кто-то там во Франции хочет одеть такой автомобиль в броню… что выйдет?..

– Броненосей?..

– Броненосей, вот именно!

Смех смехом, а как не задуматься?..

– При вашей должности, Петр Аркадьевич, так просто необходимо, – загорался новой мыслью князь-шофер. – Я поговорю с французами, что они там медлят?! Не то и плеткой, как моего ленивого рысака, подхлестну!