Марина Кравцова - Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу

Сергей, содрогнувшись, понял, что это конец, что объяснять что-то, спорить с полубезумным мальчишкой смысла нет. И словно в подтверждение этого парень произнес, в ярости ударив кулаком по столу:

– Не добрался я до него тогда! Ну, ничего, теперь ты мне заместо него ответишь…

Из глубин памяти вдруг выплыли давние слова Григория Орлова: «Подойдет такая минутка, захочешь взмолиться, да вдруг не сумеешь…»

«Господи, помоги!!!»

Он попытался было обороняться здоровой левой рукой, но силы были на исходе, противник скоро перехватил его руку и заломил за спину.

– Так, ваше благородие, кто подослал тебя, говори!

Сергей не отвечал.

Мальчишка, сильный, ловкий, повалил его на стол лицом вниз и принялся выкручивать левую руку, Сергей молча кусал губы, но от дикой боли непрошеные слезы невольно струились из глаз.

– Мишка, дай-ка нагайку!

– Да ты, Ваньк, того… – начал было один из мужиков.

– Кто заступиться посмеет, – задыхаясь, выкрикнул Ванька, – прибью!

Ударив Сергея два раза по шее, он схватил его и бросил на пол. Ошеров вскинулся было, но эта попытка сопротивляться оказалась последней, и он вновь, опрокинутый, распростерся на полу. «Где мои силы? Кончено, все кончено», – думал Сергей, вздрагивая под жестокими ударами и кусая губы, чтобы не стонать. Он почти терял сознание.

Неожиданно мужичок, уже заступавшийся за Сергея, вырвал у Ваньки нагайку:

– Ты убьешь его, башка пустая, а разе енерал велел?

– Прочь ступай, я сам…

– Ну, поостынь, вишь, молчит, дела не говорит. Даром уложишь, не похвалит Ермил Тимофеевич. Глянь, он уж сомлел.

– Верно, – лениво подтвердил рыжий.

Остальным, давно уже пьяным, дела не было ни до чего.

Ванька, вдруг остывший, обмякший, в последний раз злобно пнул Сергея в бок носком сапога и отчаянно махнул рукой.

– Делай что хошь, Микола… Всех можно их, сволочей, перебить, а Аксютку уж не вернешь.

– В сарай снеси его, Микола, и там пущай полежит до завтрева, – сказал, зевнув, рыжий. – А там поглядим…

В глухой час поздней ночи дверь сарая, где был брошен Сергей, со скрипом растворилась. Ошеров лежал лицом вниз, лунный свет, прорвавшийся сквозь сеть облаков, пролившийся в приоткрытую дверь, высветил перед посетителем его неподвижную фигуру. Посетителем оказался маленький мужичок Микола. Аккуратно прикрыв за собой дверь, он принялся тихохонько тормошить Ошерова.

– Очнитесь, ваше высокоблагородие! Сергей Александрович, батюшка, живы ли вы?

Сергей со стоном приподнялся, тупо уставился на непонятную в сумраке фигуру.

– Не признали? Я холоп ваш, Микола, сын Андреев. Ну, вестимо, батюшка, где вам меня упомнить…

Сергей потер лоб. Каждое движенье причиняло ему боль.

– Ничего не понимаю… Ты – холоп мой?

– Так, батюшка.

Сергей вдруг схватил его за горло, но Микола быстро, хотя и аккуратно, отстранил от себя руки своего вконец обессилевшего господина.

– Чего ж это вы? – моргал он глазами. – Чего ж вы, барин?

Сергей вдруг тяжело расплакался.

– Что ж это вы сделали, звери, за что матушку мою с Анюточкой погубили? – простонал он. – Ничего от них, кроме добра, вы не видели!

– Грех большой, ваше высокоблагородие, только никто ж того не хотел. Мне и неведомо, как дом загорелся… Ох, одни головешки остались! Помню, пришли Ермиловы ребята, наши с ними столковались быстрехонько. Ермилко бумагу читал… Там все про государя Петра Федоровича было описано, и что он нам, мужикам, жалует волю вольную.

– Скоты, какой государь! У нас Екатерина царица.

– Катерина-то, оно так… да… Катерина… – Микола пожевал губами и произнес с какой-то особой даже нежностью. – А все одно он наш, государь-батюшка… Наш царь… Мужицкий.

Молчание.

– Пришел зачем? – наконец отрывисто бросил Сергей.

– Да как же, батюшка, не оставлять же мне вас, господина мово природного, Ермиловым ребятам на расправу?

– Пожалел! – усмехнулся Сергей. – Лучше б мать мою спас!

– Сергей Александрович, да кабы знал, кабы мог… А вам-то… Вам почто пропадать? Завтра ж с зорькой вновь за вас примутся, насмерть запытают! Верит Ермила Тимофеевич, что ты, батюшка, от врагов к нам прислан.

– Да плевал я на вас и Ермилу вашего окаянного! – закричал Ошеров.

– Так не говорите, ваше высокоблагородие. Я вот вам винца принес глотнуть, да хлебца в дорогу. Вот и конь за дверью ждет. Да города-то недалеко. Выдюжите?

Сергей помолчал.

– А хватятся меня поутру? – спросил. – Заподозрят тебя, ты уж при всех за меня заступался. Не подумал? Не боишься?

– Да чего там. Пронесет, авось. Вы уж поспешайте, барин! Все боюсь я, сможете ли дорогу одолеть?

– Смогу. Я все смогу. Помоги на ноги встать.

Микола поддержал его за локоть. Поднявшись, Сергей почувствовал сильное головокружение. Глотнул вина, немного оправился.

За дверью его действительно ждал конь. Микола подсадил барина в седло.

– С Богом, Сергей Александрович, держитесь!

– Спасибо тебе, – поблагодарил Сергей, поворачивая коня.

– С Богом, батюшка, – повторил Микола, – уж в другой раз себя берегите.

И перекрестил его издали…

…Возле ворот Сергея сняли с седла, полубесчувственного, стонущего от боли. Бросились доложить коменданту.

– Ах ты, опять, никак, эти тати окаянные бесчинствуют! – охнул комендант. – Что поделаешь! Дожили до «счастливых» деньков! Ох, пронеси, Богородица…

Сергей уже входил к нему, поддерживаемый молодым солдатом из гарнизона. Он с трудом поклонился коменданту, откинул черную прядь, упавшую на глаза.

– Ваше превосходительство! Разбойники гнездо свили в Васильевке. Пошлите людей, сударь, выбейте их…

– Ох, братец вы мой, – в отчаянии махнул рукой комендант. – Мне сие ведомо! Да делать нечего, мы и так словно на бочке пороховой сидим. Не приведи Господь к нам кто-нибудь из Пугачевых людишек, только-только и хватит сил, чтоб отбиться. Да и хватит ли? Нет, нельзя нам сейчас солдат из городка никуда высылать. С вами-то что они сделали? Присядьте, батюшка. Вот так. Ох, грехи наши тяжкие… Ничего, сударь, оправитесь, погостите у меня покуда… Вы кто будете-то?

В гостиную уже заглядывали любопытные женские личики.

– Проходите, душеньки мои! – сказал комендант. – Сударь, это супруга моя, Дарья Алексеевна и дочка Настюша…

– Сергей Александрович! Не узнаете меня? Я Вера Васильева, соседка ваша!

– Верочка! Быть не может…

Он приподнялся, они обнялись, словно брат с сестрой. Сергей действительно с трудом узнал ее, так сильно исхудало и побледнело ее миловидное лицо.