Ирина Измайлова - Собор

Молодой спутник мсье Шарля на мгновение зажмурил глаза при новом резком порыве ветра, отвернулся и задумчиво посмотрел на темную, подернутую легким клочковатым туманом воду Сены.

— И как вы думаете, чем все это кончится? — спросил он.

Мсье Шарль пожал плечами:

— Я не пророк. Однако полагаю, империи придет конец. Надеюсь, что только империи, а не Франции, хотя, кажется, еще ни разу Франция не оказывалась над такой глубокой бездной, как ныне.

— Боже мой! Опомнитесь! Что вы говорите?! — вскричал молодой человек, вновь порывисто оборачиваясь.

На тонком лице мсье Шарля показалась улыбка.

— О, вы тоже патриот. Вы любите Францию — это видно. И вам не безразлична ее судьба, хотя безразлична судьба императора.

Спутник мсье Шарля слегка вздрогнул:

— Я никогда ничего подобного…

— Не говорили, да! Но обмануть меня трудно, Огюст. Ваше настроение я давно понял. Вы же дворянин, стало быть, по убеждению — роялист.

— Нет! По убеждению я только архитектор! — решительно возразил молодой человек.

— Браво! — мсье Шарль улыбнулся еще шире. — Сказано прекрасно, хотя, очевидно, не совсем искренно… Я тоже только архитектор, и ничего больше. Слава моя расцвела с восхождением Бонапарта, но в душе моей не кипит верноподданническая страсть. Я всю жизнь трезво смотрел на события, и потому величие нового трона меня не ослепило: я предвидел возможность его заката… Увидев, что цель императора — завоевать мир, я понял, сколь вероятно его падение, а вместе с ним — падение Франции, ибо такие как он, погибая, увлекают на дно и корабль, которым управляли: для такого человека мир существует до тех пор, пока в этом мире есть он сам.

— Да, овладеть миром никому еще не удавалось, и все дерзновенные безумцы погибали на этом пути… — прошептал Огюст. — Но Франция!.. Что же будет с нею, мсье?

— Не хочу об этом думать! — махнул рукою мсье Шарль. — Надеюсь, она выживет. А вы, мальчик мой, думайте, что будет с вами. Вы начинаете свою карьеру в неудачнейшее время, и хотя я вижу в вас блестящие и даже гениальные способности… Да не краснейте, черт возьми. Вы уже не ребенок, и вам можно это сказать. Вас дважды допускали к конкурсу на Большой Римский приз [8] Монферран дважды участвовал в период своей учебы в этом конкурсе, на который допускались самые талантливые молодые архитекторы. , и в последний раз вы его едва не выиграли, а это о многом говорит. Так вот, вам же из-за этого-то и хуже, Огюст: в разоренной, проигравшей войну стране строить не будут, во всяком случае, храмы и пантеоны. И если найдется работа мелким ремесленникам, услужливым исполнителям, добросовестным и кропотливым труженикам, которым одинаково легко строить дворцы и винные склады, то таким, как вы, настоящей работы не будет. Это говорю вам я, Шарль Персье, милостью Господа Бога и его величества императора, — главный придворный архитектор.

— Что же мне делать? — печально усмехаясь, спросил Огюст.

— Прежде всего постараться снова не угодить в армию, ибо все идет к тому, что призывать начнут уже всех подряд.

Огюст сморщился:

— Господи помилуй! Но ведь я уже два года работаю у мсье Молино, и он… он мной очень доволен.

— Разумеется! — Персье пожал плечами. — Но это не значит, что он вас защитит; ему не до того, да и не привык господин главный архитектор Парижа оспаривать высочайшие повеления. И я не смогу вам помочь: официально вы со мной очень мало связаны, я не могу, к примеру, заявить, что вы мне непременно нужны. Ну а как сейчас ваше здоровье?

— К сожалению, мсье, великолепно. В последние три года я начисто перестал хромать, да, впрочем, и прежняя хромота мало помогла бы: я же кавалерист.

— Тем более. Думайте, как избежать призыва, а если все же вас призовут, умерьте свою отвагу: глупо умирать героем в заранее обреченной военной кампании. Ну, а когда наконец все это кончится, чем бы оно ни кончилось, придется искать окольных путей к успеху.

— А именно? — грустно спросил молодой человек.

— Вероятнее всего, уехать… Что вы смотрите на меня с таким испугом? Так поступали многие. Кстати, вы мне рассказывали о своем друге… как его? Ма…

— Модюи. Антуан Модюи.

Персье кивнул:

— Я слышал о его стремительном взлете. По утверждению моих знакомых, этим взлетом он обязан не выдающимся своим способностям, а выдающимся капиталам и связям своего отца.

— Неправда! — покачал головою Огюст. — Модюи очень талантлив. Я его хорошо знаю.

— Такие слова делают вам честь как другу, прежде всего, ибо полагаю, что дать настоящую оценку чужому дарованию, не проявившемуся пока что ни в чем, вы не можете. Однако мне говорили, что ваш друг уехал в Россию?

— Два года тому назад, мсье Шарль. Представляю, как он там себя теперь чувствует. Выть сейчас французом в России почти то же, что волком на псарне… Но в восемьсот десятом году Тони поехал туда с самыми радужными надеждами: ему там обещали хорошее место и высокий чин. До того у Антуана были неприятности. Я, кажется, вам говорил — он едва ли не был из-за чьей-то клеветы арестован по обвинению в заговоре и два месяца скрывался в Булони, пока его отец не замял совершенно этого дела. Потом к нему вдруг пришла слава, его имя стало известно при дворе; и мне странно, что вы, мсье, тогда с ним не познакомились: говорили о нем много.

— Помню, и это как раз охладило мой интерес, — фыркнул Персье. — Я люблю, когда об архитекторе говорят уже в связи с его творениями, хотя бы начатыми… Хм! Ну а дальше?

— Дальше — приглашение приехать в Россию, в Петербург. Антуан его принял. Я иногда получал его письма оттуда. Он был доволен службой.

Персье искоса бросил быстрый взгляд на своего спутника и улыбнулся:

— Я слышал, ареста он избежал благодаря вам.

— Это правда, — кивнул Огюст, — но я ему тоже обязан. Пять лет назад, покинув отцовский дом, я остался без гроша в кармане. Мне пришлось узнать, что такое голод, и это едва оправившись от ранений… Отец Антуана нашел мне тогда работу, и, если бы не это, я бы не смог, вероятно, возобновить своего обучения.

Персье кивнул:

— Услуга за услугу. Буржуа вроде мсье Модюи-старшего, насколько я знаю, просто так ничего не делают. Хорошо же. Не теряйте связи со своим Тони, Огюст. Быть может, его успехи в России, если таковые имеются, помогут и вам впоследствии найти свое место под этим неласковым к нам, смертным, небом… Однако вот и Новый мост. Я сворачиваю. А вам, если не ошибаюсь, отсюда уже недалеко?

— Совершенно верно. До свидания, мсье Шарль.

Персье запросто, почти по-дружески, простился со своим учеником, ибо считал его таковым по праву, часто принимая его в своей мастерской и иногда консультируя.

— Навестите меня на будущей неделе, мой мальчик! — сказал он, пожимая руку молодого человека.