Ирина Измайлова - Собор

— Заказов я тебе поищу, — пообещал, подумав, Модюи. — Я бы и в долг тебе дал, но, понимаешь, пришлось во второй раз откупаться от военной службы, и на это ушло пять тысяч франков. Мой отец вне себя от злости — я не могу сейчас просить у него денег.

— Понимаю, — кивнул, улыбнувшись, Огюст. — Помоги с заказами, и довольно. Не будем огорчаться из-за пустяков.

Они весело распили принесенное Антуаном вино и провели вечер, обсуждая будущее, учебу, возможные успехи. Как в самой ранней юности, оба великолепно понимали друг друга.

Второе появление Модюи оказалось таким же неожиданным и невероятно бурным.

Это случилось через четыре дня, в воскресенье. Леду с утра отправились всем семейством к родне, и Огюст остался во всем доме один. Проглотив завтрак (весьма легкий, ибо от тетушкиных денег оставалось чуть больше половины, а работы пока не было никакой), он взялся за книги, которые ему прислала из Шайо добрая Жозефина.

Около полудня снизу донесся отчаянный стук в дверь. Выглянув в окно, юноша увидел под дверью Антуана, но в таком виде, в каком тот, наверное, еще ни разу в жизни не бывал: без сюртука, в рубашке и съехавшем на одно плечо плаще, забрызганном грязью; волосы на его непокрытой голове были всклокочены. Он шатался и, вцепившись одной рукой в перила крыльца, другой — колотил по двери.

— Антуан, ты что?! — крикнул в окно Рикар.

Молодой человек вскинул голову. Лицо его привело Огюста в ужас. Всегда такое красивое, тонкое, смуглое, оно было перекошено гримасой безумного страха и бледно, как простыня. Над правым виском виднелась алая ссадина, кровь текла по щеке, капала с подбородка на воротник рубашки.

— Огюст, открой! Открой, ради бога! — прохрипел он, увидев в окне своего друга. — Скорее открой, или я погиб!

В его осипшем голосе было такое отчаяние, что Огюст, позабыв про свою больную ногу, живо вскочил и кинулся вниз. Потом он и сам не мог сообразить, каким образом сумел без костыля пересечь комнату, пробежать верхний коридор и одолеть два пролета лестницы. Он опомнился уже внизу, отпирая засов и чувствуя, что от невыносимой боли в бедре сию минуту упадет замертво.

Но оказалось, что падать в обморок нельзя, ибо влетевший в просторный коридор Антуан сам без сил свалился на соломенную циновку, простонав еле слышно: «Запри!»

Пришлось запереть дверь и задвинуть засовы. Затем Огюст опустился на табурет и, преодолев головокружение, спросил сквозь полусжатые зубы:

— Кой бес за тобой гонится, Антуан?

Молодой человек привстал и затравленным взглядом уставился на дверь. На его лице смешались пот, кровь и грязь.

— За мной гонится полиция! — прошептал он. — Ты… Кто-нибудь еще есть в доме?

— Нет, я один. Но почему?.. Но за что?

— Меня кто-то оклеветал! — воскликнул Модюи, вскакивая и кидаясь к двери, чтобы проверить прочность засовов. — Понимаешь, я насолил тут одному мерзавцу. Верно, это он. Помнишь, четыре года назад мне пришлось по делам покойного кузена Мишеля побывать у генерала Пишегрю? Через год Пишегрю был арестован! [4] Пишегрю Шарль (1761–1804) — французский генерал, участник заговора против Наполеона в 1803 г. Был арестован и, по официальной версии, в тюрьме покончил с собой. Однако многие историки считают, что он был убит по приказу Наполеона. Помнишь? Теперь нашлись какие-то бумаги… о заговоре. И кто-то донес в префектуру, что это я возил их генералу! Нас с отцом едва успели предупредить… они ломились в дверь, тогда я выскочил из окна… Они преследуют меня по пятам, деваться мне некуда! Ты не выгонишь меня, Огюст?

— Ты с ума сошел! — Рикар, морщась, растирал больную ногу. — Но, послушай, ведь твой отец — друг префекта. Или нет?

— Да! — подтвердил Антуан. — Но префекта сейчас нет в Париже! На то был и расчет! Через две недели он вернется, и отец все уладит, но если сейчас они меня сцапают, то за неделю отправят на тот свет. Помощник префекта туп, как ослиная задница! Господи, помилуй! Я не хочу на гильотину!

Огюст содрогнулся:

— Ты думаешь… даже так? Но не без суда же! А ведь ты невиновен!

Модюи глянул на него и вдруг истерически расхохотался:

— А! Суд! Невиновен… Да-да! А Пишегрю [5] Пишегрю Шарль (1761–1804) — французский генерал, участник заговора против Наполеона в 1803 г. Был арестован и, по официальной версии, в тюрьме покончил с собой. Однако многие историки считают, что он был убит по приказу Наполеона. , по-твоему, был виновен? Однако его не судили, а просто удавили в тюрьме! А герцог Энгиенский [6] Герцог Энгиенский — Луи-Антуан де Бурбон (1772–1804) — один из родственников короля Людовика XVI, казненного в годы французской революции. В 1803 г. был по приказу Наполеона похищен с территории Бадена, привезен во Францию и без суда расстрелян. ? Генерал и герцог! А я кто? Букашка, с которой не станут и возиться! Может, меня и до тюрьмы не доведут, а пристрелят по дороге! Они же… О, что это?! Ты слышишь?!

С улицы отчетливо донесся приближающийся конский топот. Антуан побледнел еще сильнее и вдруг кинулся на колени перед своим другом.

— Огюст, не открывай им, заклинаю тебя! — задыхаясь, шептал он. — Вспомни, что сам недавно погибал, не дай им убить меня! Именем божьим, душой твоих отца и матери, умоляю, не открывай!

— Встань, черт возьми! — закричал Рикар, вскакивая с табурета. — Встань, не будь девицей! Помоги мне подняться в мою комнату. Оттуда видна вся улица. Ну! Скорее! Они уже здесь.

Действительно, едва молодые люди вошли в комнату, снизу раздался повелительный стук и низкий мужской голос прокричал:

— Отворите!

— Почему они сразу стучат в этот дом? — хрипло прошептал Антуан.

— Потому, что он крайний, — ответил Огюст и, подхватив свой костыль, подошел к окну.

Перед дверью домика он увидел пятерых спешившихся жандармов и какого-то человечка в поношенной одежде, который вертелся вокруг них и стрекотал:

— Я слышал, господа, слышал, я живу напротив. Он точно стучался в этот дом!

— Так! — подумал Рикар, ощутив в горле что-то холодное и липкое. — Кажется, скверно…

— Конец! — как эхо его мыслей, простонал сзади Антуан.

— Не торчи у окна! — прошептал ему Огюст. — С твоим-то ростом! К стене встань…

И, возвысив голос, крикнул в окно:

— Вам что тут надо? Хозяев нет!

— Откройте нам, мсье! — прокричал, задрав голову, жандармский офицер.

— На кой черт я буду вам открывать? И кто вы такие?

Говоря это, Огюст выдвинул свободной рукой ящик стола, вытащил оттуда коробку и раскрыл ее. В коробке лежали его пистолеты — подарок полковника Шенье. Оба пистолета были заряжены.

— Мы — государственная полиция! — прокричал снизу жандармский офицер. — Именем закона! В вашем доме — государственный преступник!

— Помилуй бог, сколько всего государственного! — вскричал юноша. — Не пугайте меня, мсье. Этот дом не мой, я сейчас в нем один, и даю честное слово, я — не преступник.