Нина Шнирман - Счастливая девочка растет

— Что, Нинуша, что, милая? — Мамочка мне дверь открывает и смеётся. — Что у тебя такое случилось, интересное?

— Мамочка! — кричу я. — Она сегодня его так швырнула, что у меня глаза вылезли на лоб!

— Это кто, ваша англичанка, да? — Мамочка смеётся, потом немножко задумывается.

Я раздеваюсь, мою руки и опять кричу:

— Англичанка! Англичанка!

— Ты прости, Нинуша, я, может, не очень последнее время внимательно слушаю, — говорит Мамочка. — Англичанка портфель швыряет. Ты расскажи поподробнее.

— Каждый урок английского у нас начинается так, — рассказываю я. — Звенит звонок, открывается дверь в класс, мы видим только руку или руку и ногу, и… на учительский стол летит портфель! И прямо посередине — плюх! После этого входит наша англичанка.

— И что, она ни разу не промахнулась? — Маме очень интересно.

— Ни разу, — говорю, — а стол от дверей далеко — он первый в среднем ряду!

— Хорошо, что язык у вас с третьего класса. Во многих школах — с пятого. Нинуша, она тебе нравится?

— Очень нравится! А сегодня я даже руки её не видела, портфель летит — и прямо на стол — плюх!

— А как у тебя с английским?

— Хорошо, — говорю, — четвёрки, пятёрки!

— Интересно, как сейчас преподаётся язык? — задумчиво говорит Мамочка. — Покажи мне, пожалуйста, ваш учебник английского.

Вынимаю из портфеля учебник, даю Маме, мы садимся за столовый стол и листаем учебник.

— Какой последний текст ты знаешь? — спрашивает Мама.

— Вот этот, — показываю.

— Нинуша, прочитай, мне очень интересно!

Я читаю — текст небольшой. Закончила. Мама думает, берёт меня за руку:

— Этот текст, Нинуша, ты читала не по-английски, ты читала его по-русски.

— Почему? — Я ужасно удивляюсь.

— А потому что есть такое важное, очень важное понятие — произношение и «тьюн»! — Мама говорит очень серьёзно. — Ну, про «тьюн» сейчас вообще забудем, а вот произношение у тебя русское! Нет такого английского слова «зис»! И нет такого английского слова «зе»! Сейчас я тебе прочитаю, как это звучит на родном языке текста. На английском!

Мамочка читает. Как красиво и совсем по-другому! Я расстраиваюсь.

— Расстраиваться не надо! — говорит Мама. — Ты читаешь так, как тебя научили, а учили тебя уже почти месяц. Сейчас я тебя быстренько переучу!

И Мамочка показывает мне, как надо правильно произносить — язык, губы, зубы, — всё очень понятно, я пару раз за Мамой повторила и потом снова прочитала весь текст.

— Другое дело! Это уже практически по-английски — теперь надо подправить только «t» и «table».

Подправляем, я опять читаю.

— Хорошо! — говорит Мама. — А теперь прочитай, пожалуйста, следующий текст.

Читаю. Мамочка кивает головой и говорит:

— Теперь немножко займёмся транскрипцией, ты тогда сможешь сама правильно читать любой текст!

Мама объясняет мне транскрипцию — слова берём из нового текста. Всё так здорово и просто — я читаю новый текст, и всё звучит по-другому.

— Теперь всё хорошо, как надо! — улыбается Мамочка. Приползает Мишенька, он очень смешно ползает — одна нога прямая, второй загребает.

— Кто к нам приполз? — Мама спрашивает так деловито, что я понимаю: надо ответить по-английски.

— Воу! — отвечаю.

Мамочка берёт Мишеньку на руки и добавляет нежно:

— Little boy!

Я смотрю на Мишеньку и удивляюсь: как же мы раньше без него жили?

Вечером, когда все собрались за ужином, я рассказываю про нашу англичанку. Папа тоже спрашивает:

— Неужели ни разу не промахнулась?

— Ни разу! — смеюсь я.

— Эллочка, а кто у вас английский преподаёт? — спрашивает Мама.

— Да эта же ворона! — Ёлка говорит так презрительно, что я даже обижаюсь.

— Никакая она не ворона! — Я очень сержусь. — Обычная женщина!

— Обычные женщины портфелями не швыряются! — Ёлка пожимает плечами и продолжает: — Но дело даже не в портфеле — она же страшно неопрятная, толстая, вечно не на те пуговицы застёгнута! А голова, причёска! — Тут Элка даже глаза закатила. — Страшные растрёпанные чёрные волосы!

— Какой ужас! — Бабушка прижимает руки к щекам и качает головой. — Ну разве можно такого человека допускать до преподавания?!

— Бабушка! — кричу я. — Элка всё преувеличила и обезобразила! Она совсем не очень толстая, просто нехудая, ходит в чёрной юбке, чёрном пиджаке и белой кофточке, и никакие пуговицы не путает — я не видела, и причёска у неё нормальная — ну, нет пучка сзади!

— Она называет вас «идиотками» и «баранами»? — спрашивает Ёлка ехидно.

— Называет, — отвечаю я уже совсем спокойно. — Ну и что? Ксенична, между прочим, называет нас «убийцами», «предателями» и «гнилыми душами»!

— Ксенична! — Ёлка делает кривую голову. — Ксенична — вообще змея!

— Да что же это за школа такая! — Мама начинает хохотать, и все за ней тоже начинают хохотать, Мишенька на своём высоком стуле просто заливается. — Это не школа, — еле-еле выговаривает Мама через хохот, — это просто какой-то… зоопарк. Ворона… змея… кто у вас ещё там есть?

— Лебедь! — хохочет Ёлка. — Он наш географ… — Ёлка совсем захлёбывается от смеха. — Он говорит: «Садитесь, ставлю вам… птицу… лебедя!»

— Лебедь — это кто? — стонет Мама.

— Это двойка! — кричит Ёлка.

Когда мы отхохотались, я рассказываю:

— А мне сегодня англичанка говорит: «Шнирман, перестань жевать!» А я ещё только полбутерброда съела — очень есть хочу — и всё доела. Она видит, что я уже всё доела, и говорит: «А вот твоя сестра никогда на уроках не жуёт!»

— Полная чепуха! — пожимает плечами Ёлка. — Очень часто ем, только я ем незаметно, а ты небось сидишь и нахально ешь в открытую!

— Да… наверное, — расстраиваюсь я.

— А ты, Ниночка, — вдруг говорит Анночка, — левой ручкой рот закрой, голову наклони, тогда будет незаметно.

Ведь в школе-то она не учится, но такая умная!

— Что-то вроде этого! — одобряет Ёлка.

Мамочка уложила Мишеньку в коляску, села за стол — мы его уже прибрали после ужина. Я сразу села на своё место, рядом с ней.

— Скоро Мишеньку будем в твою кровать перекладывать, а тебе придётся на раскладушке спать.

— Мне очень понравилась раскладушка, — говорю. — И Мишенька с нами будет — он такой чудный!

— Скажи, Нинуша, тебе действительно нравится ваша англичанка? — спрашивает Мамочка и внимательно смотрит на меня.

— Действительно нравится, — киваю я.

— А за что она тебе нравится? — спрашивает Мамочка очень серьёзно.

Я думаю, думаю и потом вдруг сама понимаю то что раньше не понимала.

— Мне кажется, что она не только женщина… но ещё немножко девочка!

— Я тебя понимаю, — говорит Мама.

И гладит меня по голове!

У меня опять воспаление лёгких, я лежу у Бабушки на кровати — на моей теперь живёт Мишенька, — хотя я и раньше всегда болела на Бабушкиной кровати, она широкая и очень хорошая. И читаю пьесы Островского — это не просто интересно, это удивительно!