Юлия Голубева - Калигула. Тень величия

Увидев его после долгой разлуки, она вначале простила ему и кражу ее дома, и страдания, и страх перед смертью. Ей показалось, что он любит ее и готов извиниться за те страдания, что причинил. Хотелось поверить, и она поверила в то, что это получилось не нарочно. Но истина постепенно открылась ей. Ироду опять нужно было спрятаться, но не самому, а тому, кто приехал с ним в Вечный город.

Этот юноша не понравился Пираллиде с первого взгляда. Лицо его, не лишенное миловидности, было таким незапоминающимся, что после первого знакомства она даже позабыла его черты. И лишь потом составила для себя его портрет. Белокурые вьющиеся волосы, такие длинные, что закрывали лоб, падая на голубые, почти прозрачные, глаза, и мешающие разглядеть, что таится в их глубине. Он никогда не смотрел на собеседника, пряча взгляд, как будто затеял что-то нехорошее. Нос тонкий и прямой, лишенный характерной римской горбинки, и губы тонкие, сжатые в тревожную ровную линию, никогда не улыбающиеся. Только иногда кривит их насмешка, неприятная и хитрая. Казалось, этот молодой человек настолько привык быть в тени, что практически растворялся в компании и становился незаметным. Пираллида даже забывала время от времени, что он живет в ее доме, юноша никогда не выходил из своей кубикулы, только Ирод мог зайти к нему да еще служанка, приносившая еду. Ни разу они еще не собирались в триклинии за обедом.

Сам Агриппа каждую ночь повадился проводить с Пираллидой, хотя бы из-за тесноты жилища, и ей теперь приходилось отказывать постоянным клиентам. Подарки иссякли, денег становилось все меньше, Пираллида уже запустила руку в тот ларчик, что передал ей Калигула. Гости ели и пили за ее счет, даже не задумываясь, откуда она берет деньги. При этом Ирод без конца похвалялся своими владениями, дворцом, богатствами, но ни асса из его рук Пираллида так и не получила. Она уже подумывала бежать из Рима, пока еще были целы ее накопления, но после объявления всеобщего траура это стало невозможным. Никто не мог покинуть Рим. Оставалось стиснуть зубы и ждать неизвестно чего, но терпение ее с каждым днем таяло, как туман в предрассветные часы жаркого дня.

Как-то вечером Ирод приказал ей накрыть по возможности роскошный стол для важных гостей, но не зажигать огни, чтобы ненароком не привлечь внимание вигилов.

Возмущенная в глубине души, Пираллида не посмела ему перечить и тайком от знакомого лавочника купила продукты. Торговля также была под запретом. Кое-как со служанкой они приготовили несколько блюд и традиционные закуски. Готовкой Пираллида занималась настолько давно, что с отвычки изрезала себе все пальцы. И хотя Ирод остался недоволен качеством еды, сдержанной похвалы от него она все же дождалась. Гостей ожидалось двое. Их имена Пираллида узнала в последний момент и была ошеломлена. Меньше всего ей хотелось видеть под своей крышей именно Невия Сертория Макрона и Тиберия Клавдия, дядю императора.

В довершении всех унижений ее и служанку Ирод попросил покинуть на время дом, но тут уже Пираллида возмутилась и пролила море слез, и Агриппа разрешил ей остаться, хотя рабыню все-таки отослал.

Впоследствие Пираллида миллион раз пожалела, что не ушла в тот вечер из дома.

Эту ночь Макрон провел без сна. То, что его зовет Ирод Агриппа в дом гетеры, удивило. Нарушить траур он не боялся, поразило то, что друг был прекрасно осведомлен, насколько сильную неприязнь Макрон питает к Пираллиде. Но из-за скуки и ограниченности передвижений и свиданий Невий Серторий с радостью согласился. Что может быть лучше дружеской беседы за чашей вина с тем, кого так давно не видел?

Однако после этой встречи Макрон не мог найти себе места. Он ворочался на широком ложе, не в силах заснуть. Мысли, подобно растревоженным пчелам, роились в его голове. Всего ожидал он от Агриппы, но такого…

Пираллида встретила его на пороге, приветствовала, низко склонив голову, и провела в триклиний. Там его ожидало трое. Он узнал Ирода Агриппу, старого Клавдия, чье присутствие, мягко сказать, удивило, а третьего юношу Невий видел впервые.

— Как я рад этому свиданию, мой старинный друг! — Ирод расплылся в хитрой улыбке. — Тиберия Клавдия ты знаешь, а вот представление моего нового друга заслуживает особого рассказа. Этот юноша пришел ко мне с караваном в Башан и рассказал о себе интересные вещи. Ты ведь помнишь Фабия Персика?

Макрон поморщился, услышав это имя, и кивнул.

— Он воспитывал его, как родного сына, в своем испанском имении, — пояснил Ирод.

Вот почему он тогда писал о персиках и испанском вине, вдруг вспомнилось Макрону. Но зачем ему знакомство с этим юнцом?

— Агриппа, ты уж меня прости, — резко сказал Невий Серторий, — но компания какая-то подобралась скучная. Я ожидал от тебя более интересного времяпрепровождения.

— А ты не торопись, Макрон, присядь, — сузив выпуклые черные глаза, произнес Ирод. — Соверши с нами возлияние во славу нового римского бога Гая Цезаря.

Он поднялся из-за стола, взял под локоть Невия и настойчиво усадил на ложе. Макрон с недовольным видом принял протянутую Клавдием чашу. Посмотрел на старика и неожиданно заметил, как дрожат его руки.

— Кто-нибудь все-таки объяснится? — зло спросил Макрон, в упор глядя на Агриппу.

— Конечно, мой друг, — Ирод блеснул белозубой улыбкой. — Позволь представить тебе Германика Гемелла.

Юноша вежливо склонил голову, и длинная белокурая прядь упала ему на глаза.

— К…кого? — Макрон поперхнулся.

— Германика Гемелла, — терпеливо повторил Ирод, сделав вид, что не заметил удивления друга.

— Но он же мертв, и довольно давно, — едва вымолвил Макрон.

— Он был спрятан в Тарраконской Испании, где Фабию Персику принадлежали обширные угодья. Едва ему исполнилось четыре года, их разлучили с братом-близнецом Тиберием Гемеллом и отправили туда. А Рим оплакал его кончину, как и любящие родители. Хотя Ливилла, конечно же, притворялась. Она отлично это умела. Ведь правда, Клавдий?

Клавдий покраснел и кивнул. Он продолжал хранить молчание.

— Довольно дальновидный шаг, ведь сразу за мнимой смертью Германика умирает его отец. Ливилла дала отраву Друзу Младшему, даже и глазом не моргнув, хотя муж так доверял ей. Заговору Сеяна был дан ход, хотя… Все знают, насколько печален его конец.

— Что за бред вы тут несете? — взревел Макрон и вскочил, едва не опрокинув стол. — Я лично видел письма Ливиллы, подтверждающие, что близнецы — дети Сеяна. И к чему мне сейчас представлять этого обманщика? Ему жить надоело? И он приехал в Рим искать смерти?

— Не горячись, Невий Серторий, — впервые подал голос Клавдий. — Ты многого не знаешь. Да, письма Ливиллы подлинные, я недаром хранил их много лет, но ни в одном из них не упоминается имя Сеяна, как отца близнецов.