Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

Сиворг повернулся к капищу.

— Молитесь Велесу!

Посельники упали на колени, подняв лица на истукана, внутри коего (по тайному приказу вождя) уже находился один из волхвов.

Из глазниц и ушей бога повалил густой сизый дым.

Бескровные губы жреца шептали молитву. Он просил Велеса отвести беду от племени. Пусть Ярослав вернется в свой Ростов. Но смилостивиться ли Бог?

Племя ждало, уставившись на идола. И вот изо рта Велеса посыпались огненные искры, а затем вырвалось пламя. Племя устрашилось:

— Бог гневается!

— Велес требует жертвы!

— Что повелишь, верховный жрец?

— Велес уже повелел. Он хочет богатой жертвы. Надо выбрать красивую девушку, отдать ее священной медведице, и тогда князь Ярослав покинет нашу землю.

— На кого ты сам укажешь, жрец?

Сиворг ответил без раздумий:

— На Радмиру. Это из-за нее идут раздоры юношей, ибо каждый хочет заполучить красавицу в жены. Так пусть же не будет раздоров. Радмира достанется священному зверю.

Девушку окружили волхвы; сняли с нее одежды и украшения, и кинули их в костер.

— Мужайся, Радмира. Тебе выпала большая честь послужить всему племени. Скоро ты уйдешь в другой мир и станешь вечным духом бога Велеса, — сказал один из старых волхвов.

Загремели бубны. Обнаженную Радмиру повели на окраину селища, откуда начинался глубокий Медведицкий овраг. Здесь, под узловатыми корнями вековой сосны, была вырыта огромная пещера; вход в нее был забран крепкой и очень толстой металлической решеткой, увешанной фигурками богов.

За решеткой, внутри пещеры, виднелись голые черепа и обглоданные кости. Каждый месяц племя убивало в лесах зверя и приносило его медведице. Жертву кидали через верхнее отверстие.

Послышалось злое рычание. Медведица вышла из тьмы пещеры и обхватила передними лапами решетку.

Посельники упали на колени, а волхвы с Радмирой поднялись на пещеру и отодвинули решетку. Медведица, обнажив клыки, свирепо заревела, сотрясая утробным рыком селище.

Радмира отшатнулась.

— Нет, не хочу! Не хочу быть духом! Это — месть Сиворга!

Верховный жрец взмахнул рукой, и Радмиру кинули в пещеру. Раздался страшный, отчаянный крик, а затем всё смолкло.

Священная медведица приняла жертву.

Дьяконы и пресвитеры [211]во главе с епископом сошли на берег с иконами и хоругвями.

С других судов выбрались на берег деревянных дел мастера с топорами.

— Вот это брег! — изумленно ахнул один из плотников.

Глава же артели Маркел оглядывал лес.

— Добрая сосна. Высокая и звонкая.

Слегка прихрамывая, подошел Ярослав.

— Доброе ли место для крепости, мастера?

— Доброе, князь, — отозвался Маркел. — Поставим крепость — ни одному ворогу не взять.

— И я в то верю, мастера.

Ярослав, в сопровождении бояр и Заботки, неторопко прошелся вдоль крутояра и вернулся к дружинникам.

— Самое удобное место — подниматься через овраг. Священникам и плотникам пока оставаться на берегу. Городская тысяча пойдет вслед за дружиной. Мыслю, что Сиворг без сечи Медвежий угол не уступит, но Бог будет с нами.

Ярослав подошел к епископу.

— Пора, владыка, выносить икону Богоматери, сотворить перед ней молебен, освятить воду и окропить сей водой землю и воинов.

— Добро, сын мой. Повели дружине и тысяче встать на молебен.

Но как ни сгрудились воины вокруг отцов церкви, слова епископа для многих оказались не слышны. Вся дружина была крещеной. Даже «охочие» люди могли попасть в дружину лишь тогда, когда примут крещение. Таково было строгое условие Ярослава.

Городская же тысяча, собранная из посадских людей, осталась преданной старой вере. Даже Будан, как ни уговаривали его попы, не захотел перейти в христианство.

— Жизнь покажет, чья вера справедливей. Пока же, как я наслышан, Русь не шибко торопится принять Христа. Да и нельзя мне, коль народ в тысяцкие выкликнул.

Дружина крестилась и кланялась вслед за владыкой, а люд посадский потихоньку молился богу войны Перуну. Однако всех потряс зычный громовой глас дьякона:

— Ниспошли нам Бог на враги победы и одоление!

— Ну и глотка! — крутанул головой Маркел. — Никак, и на горе услышали.

После трехкратного рева дьякона, владыка и священники принялись кропить воинов святой водой из медных кувшинов.

Молебен завершился. Ярослав, облаченный в серебристую кольчугу, надел на голову шелом и вновь обратился к воинам:

— Настал решающий час! Я верю в вашу отвагу и победу над враждебным племенем. На кручу, други! С Богом!

Медведицкий овраг, густо заросший высоким бурьяном, кустарником и деревьями, был глубок, глух и угрюм. По дну оврага змеился холодный ручей, подпитывая заросли.

Поднимались с трудом, цепляясь руками за сучья, коряги и узловатые корни. Дальше лес слегка поредел, но зато пошел плотный саженый бурьян.

Ярослав взял у Заботки секиру и стал прорубать себе дорогу.

— Остерегись, князь, — заворчал меченоша. — Лезь позади дружинников.

— Никогда позади воинов не ходил, — широко размахивая острой секирой, отозвался Ярослав.

— Весь в деда Святослава, — продолжал бурчать Заботка, норовя прорубаться впереди князя.

А сзади дружины, не послушавшись Ярослава, лезли на кручу плотники в челе с Маркелом.

Когда, наконец, поднялись из оврага, то увидели перед собой сотни оружных воинов. Лица их были угрозливы и враждебны.

От воинов отделился Сиворг. Прошел несколько шагов и остановился, отыскав глазами ростовского князя.

Ярослав также отделился от дружины, встав супротив вождя племени.

— Зачем ты пришел сюда князь?

— Ты нарушил клятву, Сиворг, и вновь занялся разбоем. Не привез ты мне в Ростов и дань.

— На этой земле жили наши деды и прадеды, они никому не собирали дань. И мы не будем. Уходи, князь!

Верховный жрец почему-то резко отошел в сторону.

Ярослав не заметил, как волхвы отодвинули решетку, закрывающую вход в пещеру. Послышалось грозное рычание. Из пещеры выскочила огромная медведица, поднялась на задние лапы и с неистовым ревом двинулась на Ярослава.

«Конец тебе, ростовский князь. Никто не устоит перед владычицей лесов. Сейчас священная медведица разорвет Ярослава, и воины его бросятся в бегство», — подумал Сиворг.

Дружина ахнула, опешила. Кто-то метнул в зверя копье, но оно упало чуть впереди Ярослава. Князь не отступил, не кинулся вспять. В этот страшный миг его, как молнией, ослепила необоримая ярость, придавшая ему нечеловеческие силы. Он тотчас вспомнил свою первую схватку с медведем в ростовских лесах, кой был также свиреп и велик. Как же важен оказался этот поединок, придавший Ярославу уверенность к встречам с таким опасными зверями.

«Помоги и на сей раз, Господи», — мысленно произнес он и поднял копье, оставшись один на один с разъяренной медведицей. Возле ног Ярослава лежала секира.