Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

Бояре же Вышгорода встретили нового князя с превеликой радостью:

— Все к тебе на службу перейдем. Здесь тебе не долго сидеть. Чу, великого князя все чаще недуг прихватывает, и коль он тебя усыновил — ты самый старший сын. Не Борису, а Святополку киевским престолом владеть…

«Завладел, да вот престол шатается. Бояре крест целовали, верой и правдой-де служить будем. Ну что ж, поглядим», — раздумывал Святополк, поспешая в Вышгород.

Прибыл в город ночью, и тотчас таем, воровски позвал к себе бояр Путшу, Талеца, Еловита и Ляшко.

Усевшись в княжеское кресло, обвел испытующим взглядом бояр и спросил:

— Перед образом Христа клятву давали. Так преданы ли вы мне всем сердцем?

Бояре без колебаний ответили:

— Согласны головы сложить за тебя, князь Святополк.

— Испытаю вашу преданность, и коль выполните мое поручение, сидеть вам старшими боярами в великокняжеской думе.

— Что от нас надобно, Святополк Владимирыч? Мы на всё готовы.

— Киевляне жаждут видеть на престоле моего младшего брата Бориса. Найдите способ убить его.

— Мы исполним твою просьбу, князь! — твердо заявили бояре.

(О таких людях вспоминаются слова Соломона: [247]«Спешат они на пролитие крови без правды, ибо принимают они участие в пролитии крови и навлекают на себя несчастия. Таковы пути всех, совершающих беззаконие, ибо нечестием изымают свою душу»).

Святополк возненавидел Бориса еще с тех пор, когда был узником Вышгорода. Доброхоты нашептывали:

— Брат твой осыпан щедротами и ласками Владимира. Любимец! А за какие заслуги? В Муроме и Ростове, почитай, и не сидел, пока его тятенька к себе не призвал. Даже новый град Ярославль не посетил, кой князь Ярослав на Волге основал. Ныне только и знает на своего батюшку, как на икону, молиться, а тот, в обход старших братьев, его своим наследником провозгласил.

Злость на Бориса всё возрастала и возрастала.

Не найдя печенегов, Борис повернул войско вспять. На дневке у крепости Альты, что на левом берегу Днепра, в тридцати верстах от киевской переправы, к его шатру примчал вестник на взмыленном коне. Остановившись, конь так и рухнул наземь.

Гонец обрушил на голову юного князя страшную весть:

— Твой отец, великий князь Владимир Святославич, скончался в Берестове. Поспешай в Киев и займи отчий стол.

«И плакался по отцу горько, поелику любим был отцом больше всех».

В тот же день примчали гонцы от Святополка с красноречивыми убеждениями не вносить меч между братьями, не губить свою душу и русские души в междоусобной войне.

До вечера безутешно рыдал Борис в шатре, пока к нему не вошел знатный воевода Вышата.

— Всем нам зело жаль Владимира Святославича, но слезами горю не поможешь. У тебя, князь Борис, отцовская дружина и войско. Киевский престол был завещан тебе, но его захватил Святополк. Однако ни киевляне, ни Русь не хотят видеть его великим князем. Киев ждет тебя. Пойди в стольный град и сядь на отчее место.

Бывшая с Борисом дружина Владимира, бояре, старые думцы предпочитали Бориса всем его братьям, потому что он постоянно находился при них, «привык с ними думу думать», тогда как другие князья привели бы с собой иных любимцев (что и сделал Святополк).

Но залитый слезами Борис ответил отказом:

— Не хочу сидеть на троне. Так мать моя желала, а я не хочу. Никогда не подниму руки на брата своего старшего. Он добрый. Он клянется в братской любви и обещает прибавить к Ростовскому княжеству новые волости. Он — истинный христианин. И коль отец у меня умер, то пусть Святополк будет мне вместо отца.

Откровенное малодушие князя покоробило дружину, и она покинула его. Борис остался на реке Альте «с малым числом приближенных служителей».

А вскоре к нему просочилась еще одна худая весть, что Святополк надумал погубить его. Борис же, к всеобщему удивлению, не предпринял никаких действий.

«Знать, так Богу угодно», — всего лишь смиренно подумал он.

Убийцы, в сопровождении многочисленной челяди, пришли к шатру Бориса ночью, и когда подступили ближе, то услыхали, что Борис поет заутреню.

«И вот напали на него, как звери дикие и пронзили его копьями».

Князя норовил защитить отрок [248]Георгий. Борис его сильно любил, возложив на его шею большую золотую гривну, в коей отрок и служил ему. Георгий также был пронзен копьями.

— Снимите с него гривну, — приказал Путша.

Но прислужники его так и не могли снять гривну, она будто приросла к шее. Тогда поступил новый приказ:

— Отрубите голову!

И только тогда прислужники добыли гривну, а голову отбросили прочь.

Бояре умертвили и других отроков, кои не успели спастись бегством.

Тело Бориса завернули в ковер и привезли к Святополку, кой заранее подъехал к Альте. Услышав, что брат его еще дышит, он приказал двум варягам довершить злодеяние. Один из них вонзил меч в сердце умирающего князя.

Но Святополк не довольствовался смертью Бориса. Он задумал убить и младшего брать, Глеба Муромского, «соправителя». Направил к нему гонца с ложным письмом:

«Приезжай в Киев скорее, отец тебя зовет, ибо сильно недужит».

Глеб, получив грамоту, тотчас снарядился с малой дружиной в Киев. А к нему летело послание от князя Ярослава, в коем он писал, чтобы Глеб ни в коем случае не ездил в Киев, ибо там его поджидает погибель от Святополка. (Грамота Ярослава опоздала на один день).

Глеб шел сушей до Смоленска, затем перебрался в ладью. А когда стал на реке Смыдне, на корабль напали посланники Святополка с обнаженными мечами.

Отроки Глебовы пали духом. Предводитель убийц, некий Горясер, приказал зарезать юного князя.

Среди его челядинов выискался на убийство повар Торчин, кой, желая угодить Святополку, вынул мясницкий нож и «зарезал Глеба, как безвинного ягненка».

Убитого князя увезли в Вышгород и положили его рядом с братом Борисом в церкви святого Василия.

Убрав наследника престола и соправителя, Святополк всё еще не насытился кровью братьев.

Древлянский князь Святослав, предвидя его намерение овладеть всей Русью, и будучи не в силах ему сопротивляться, решил бежать в Венгрию, но убийцы Святополка настигли его близ Угорских гор [249]и лишили жизни.

Чем больше Святополк убивал, тем всё жесточе становилось его сердце.

«Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русской Землей», [250]— зловеще раздумывал он.

На очереди был новгородский князь Ярослав.

На Великом мосту столпотворение. Соцкий Славенского конца, приземистый, широколобый человек с темно-русой окладистой бородой и мясистыми, оттопыренными ушами, показывая короткопалой рукой на грузного, рыжебородого мужика в сермяжной поддевке, громко восклицал сбежавшейся толпе: