Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия

— Добро, — кивнул Озарка, хотя к Колывану он питал некую неприязнь, но не стал об этом заявлять князю…

Ранним утром дружинники по сходням, переброшенным на борта пристаней, проходили в ладьи и усаживались на скамьи, прочно прикованные к настилу трюма.

Кормчие уже стояли на своих местах, у кормил, готовясь к кличу: «Поднять якоря!»

Последним, простившись с Березиней и сыном, на корабль взошел Ярослав, и тотчас судовые ярыжки сбросили с колод пристаней причальные петли канатов.

Ладьи пошли в сторону реки Вексы. Ярослав стоял на корме и махал рукой Березине, коя находилась на причале, держа за руку Святослава. Из ее погрустневших очей выступили слезы.

— В добрый путь, любый мой, — шептала она. — Да помогут тебе боги возвратиться со щитом. [187]Я и сынок очень будем тебя ждать, любый наш…

Ярослав хоть и не слышал слов Березини, но у него отчего-то худо стало на сердце, и ему захотелось крикнуть: «Лада моя, береги себя и сына!».

Но корабли были уже далеко.

Вскоре суда вышли к Вексе, а затем и к Которосли, коя приведет дружину к Волге и Медвежьему углу.

Ярослав находился на второй ладье и, стоя на высоком носу, увенчанном резным и ярко расписанным драконом, вновь подумал о Тихомире:

«Что с ним произошло? Он не должен заблудиться. Он, как никто, отменно знает лес. Угодил в звериную яму-ловушку с острыми кольями, кои ставят на туров и вепрей охотники? Такое случается. Ловушки скрытно забраны тонкими сухими жердями и запорошены мхом или листвой. Неужели Тихомир погиб? Жаль парня. Хотелось бы подробнее узнать о племени селища, но покуда не удалось. Вылазки на крутояр не будет. Не стоит терять время. Племя же не осмелится напасть на ладьи».

На ладьях плыли две тысячи дружинников. Добрая половина из них — люди, набранные из охочих людей. В настоящих сечах они не были, но прошли добрую выучку в ратных игрищах, на каждого можно положиться.

На переднем судне за веслом стоял главный кормчий Фролка. Его сердце давно истомилось по рекам, и теперь он с таким желанием наваливался на кормило, что душа его пела.

— Лепота, Силуян Егорыч! — весело кричал он купцу. — И — эх, лепота!

Длинные волнистые волосы, перехваченные на широком загорелом лбу узким кожаным ремешком, и косматая борода с седыми паутинками трепыхались на разгульном, пахнущим тиной ветру.

— Лепота, Фролка, — отрадно отзывался купец. Ему также любо. Десять лет он плавал с кормчим, но никогда еще не бывал в Хвалынском море. Князь на всякий случай приказал ему взять на ладью некоторые товары, на кои могут польститься заморские купцы Востока.

На другое утро хватились дружинника Дерябу, кой был набран из «охочих» людей. Один из воинов вспомнил:

— Ночью мне худо спалось, а подле меня содруг Деряба зашевелился. Заохал, чрево-де прихватило, никакой мочи нет. Я затем забылся сном, а на утре проснулся — Дерябу как ветром сдуло.

Дружинника на судне не оказалось.

— Никак утоп. Плавать-то он, сказывал, не наловчился. Перевалился гузном через борт и ушел к водяному. Гузно-то у него, как у брюхатой бабы, — молвил содруг утопшего.

Ничего не мог прояснить и кормчий:

— Слышал всплеск. Мнил, рыбина по воде скакнула. Крупная рыба любит по ночам играть. А боле никакого крика и шума не слышал.

О пропаже доложили князю, тот сочувственно произнес:

— Жаль, парня. Надо ж какая выпала ему судьба. Жаль!

Утром поднялся попутный порывистый ветер. Ветрила ладий упруго надулись, корабли шли легко, ходко. Мимо проплывали дикие, зеленоглавые леса.

— А вот и Медвежий угол показался, — молвил Ярослав.

С кручи донеслись глухие удары бубнов, но челнов с воями на берегу не оказалось.

— К осаде, никак, готовятся, — произнес боярин Могута.

— Узрели, что не по зубам орешки. Столько-то ладий! Где уж им на челнах нападать, — усмешливо проговорил Заботка.

Ярослав дотошно осматривал крутояр, прикидывая удобные места высадки воинов. Второй раз он плывет мимо Медвежьего угла и второй раз убеждается, что подъем к селищу довольно крут и неудобен, и весь он густо усеян дремучими зарослями.

Подумалось: нелегко к селищу пробиваться. Без секир и топоров здесь и делать нечего.

Корабли вышли на Волгу и удары бубнов стихли. Вои селища подумали: ростовский князь Ярослав направился к булгарам, но едва ли его примут с распростертыми объятиями. Булгар не захотел облагать данью даже князь Владимир.

О том же не забывал и Ярослав. Он еще с детства слышал рассказ своего дядьки-пестуна Добрыни, кой поведал:

— На берегах Волги и Камы издревле обитают булгары. Любят торговать. Через Хвалынское море везут товары в Персию и другие богатые страны. Твой отец, Владимир Святославич, желая завладеть Булгарией, отправился на ладьях вниз по Волге вместе с новгородцами. Берегом шли конные торки , наемники русичей. Сей народ кочует в степях неподалеку от Киева. Великий князь победил булгар.

На этом рассказ пестуна заканчивался, но продолжение его Ярослав изведал уже от отца:

— Когда мы начали осматривать пленников, то здесь произошел забавный случай. Добрыня Никитич, увидев булгар в добротных сапогах, сказал:

— Эти люди не захотят быть нашими данниками. Они зажиточны, а посему всегда найдут возможность обороняться. Пойдем, князь, лучше искать лапотников.

— Я уважил мнение своего пестуна и заключил мир с булгарами, кои торжественно поклялись своими богами — жить в дружбе с россиянами, утвердив клятву такими словами:

— Мы тогда нарушим свой договор, когда камень станет плавать, а хмель тонуть на воде.

Великий князь с честью и дарами возвратился в Киев…

Ярослав улыбнулся, вспоминая слова отца о Добрыне. Сапоги смутили!.. А ведь пестун был прав. Булгары живут безбедно. Никому в последние годы не платят дань. То — заслуга Святослава. Данью булгар издавна обложили хазары, но дед нанес им такой сокрушительный удар, что кочевники окончательно пришли в упадок. Булгары же зело окрепли, ныне они свободны и даже стали нападать на лесные деревеньки русичей, забыв о своей торжественной клятве.

Как большой книжник, Ярослав ведал, что булгарские племена еще в пятом веке кочевали по значительной территории Северного и Восточного Приазовья. В конце семидесятых годов одна из булгарских орд возникла на Дунае по приглашению императора Зенона, искавшего союзников в борьбе с готскими воинами. После этого булгары уже не сходят со страниц многочисленных исторических рукописей. О них рассказывали Иордан, Иоанн, Малала, Феофан, Георгий Мних и другие. Все они повествуют о постоянной напряженной борьбе Византийской империи с этими неугомонными дунайскими кочевниками.

В шестом веке в приазовские хвалынские степи вторглись орды Тюрского каганата, кои подчинили себе все булгарские племена. Булгары поднялись на борьбу, сплотили племена и основали большой и сильный союз, в челе коего стал князь Органа. При нем булгарское объединение сделалось такой грозной силой, с коей пришлось считаться Тюрскому каганату.