Клыч Кулиев - Непокорный алжирец [книга 1]

Слова доктора вызвали лёгкое замешательство среди присутствующих. Мясистое лицо Абдылхафида покраснело, он нахмурился, один Ришелье оставался невозмутимым.

— Вы ссылаетесь на города и дороги, господин генерал, — невозмутимо продолжал доктор. — Но города, подобные алжирским, есть и в Тунисе, и в Марокко. Если за меру брать города или моды, то многие африканские земли можно причислить к Европе.

— Нет, нет, вы не правы, — прервал доктора Бен Махмуд. — Разве можно Алжир сравнивать с Тунисом или Марокко? Алжир — совсем иной мир. Господин генерал выразился точно: Алжир — настоящая Европа! Он — часть Франции. Если Франция туловище, то Алжир её две руки.

Присутствующие шумно выразили своё одобрение. Определённо, единомышленников у Бен Махмуда оказалось куда больше, нежели у доктора Решида. Ободрённый успехом, адвокат вдохновился:

— Кто пробудил нас от тяжёлого многовекового сна? Кто вывел из оцепенения, смерти подобного? Франция! Кто построил все эти красивые города, замечательные предприятия, сделал нас людьми? Франция! Как же после всего этого можно забыть о чувстве благодарности?

Доктор насмешливо улыбнулся.

— Кого же нам благодарить, господин адвокат?

Бен Махмуд несколько смешался.

— То есть, как это «кого»?

— Очень просто. Дея Хусейна или консула Деваля?

— Вы шутите, доктор!

— Нет, господин адвокат, не шучу. Если бы Деваль был менее груб, а Хусейн более сдержан, алжирцы до сих пор пребывали бы в «оцепенении, смерти подобном», так и не очнулись бы от «тяжёлого многовекового сна» [2] 29 апреля 1827 года консул Франции Пьер Деваль посетил правителя (дея) Алжира — Хусейна. Дей спросил, не поступали ли от французского правительства ответы на его запрос о долгах и кредитах. Консул ответил грубостью. Возмущённый дей ударил его веером. Франция воспользовалась этим инцидентом как поводом для агрессии и двинула против Алжира свои войска. После кровопролитных боёв, затянувшихся на многие годы, захватила его. .

Генерал громко расхохотался.

— Честное слово, доктор, с вами приятно говорить, вы отличный собеседник. Ей-богу…..

— Польщён, — иронически склонил голову доктор Абдылхафид, казалось, готов был испепелить его взглядом. Незаметно толкнув под столом жену, кивком головы указал на столовую. Фатьма-ханум с усилием поднялась.

— Дорогие гости, прошу в столовую!

Генерал поднялся первым.

— Дорогие дамы, прошу извинить нас. Мы, мужчины, бываем частенько бестактны. Разве сейчас время для политических разговоров? Есть множество других приятных и интересных тем — литература, искусство… Но, что поделаешь, такова уж мужская природа.

Кокетливо сощурившись, Лила шутя возразила:

— Хвала тому, кто придумал политику! Иначе мужчинам нечем было бы развлекаться.

— Браво, мадам! Браво! Вдвойне приятно видеть сочетание красоты и ума. Браво! Под вашими словами подписался бы сам Платон, если бы старина дожил до наших дней.

Гостиная опустела. Вскоре в дверь просунулось смуглое живое личико молоденькой служанки. Увидев, что никого нет, девушка принялась наводить порядок. И вдруг вздрогнула, за спиной у неё раздался голос:

— Помощник нужен, Рафига?

— О аллах, — испуганно обернулась девушка, — зачем пришёл? А ну, убирайся прочь!

— Чего боишься, глупенькая? Думаешь, генералу кусок поперёк горла встаёт?

— Тише, ты! Господин услышит-несдобровать тебе.

— Господин? Кто этот господин? Больше нет господина. С сегодняшнего дня наш хозяин такой же слуга, как и я. Разве ты не заметила, как кланялся и лебезил перед генералом?

Чёрные глаза Рафиги озорно блеснули.

— Ой, правда твоя, Мустафа! — Она фыркнула. — Когда господин побежал встречать генерала, он так торопился, что даже чуть не упал в коридоре!

— Да ну?

— Клянусь аллахом! Если бы я не подоспела, опозорился бы перед гостями.

— Тьфу! — плюнул Мустафа, — Теперь сама видишь, что я прав. Так уж устроен мир, Рафига. Мы с тобой слуги господина, господин слуга генерала, тоже служит кому-то повыше… В этом мире — все слуги, моя красавица!

Мустафа непринуждённо уселся в кресло и протянул руку к портсигару.

Рафига ударила его тряпкой по руке.

— Куда полез? Расселся, как дей! Вставай немедленно! Слышишь? Вставай, кому я говорю! А то господин зайдёт…

— Ну вот, опять за своё! Я же объяснил тебе, что с сегодняшнего дня господина нет.

— Вставай! Вставай! Не шути!

Мустафа перестал улыбаться.

— А я не шучу. Да ты не бойся, Рафига. Уж если они сели за стол, то не скоро поднимутся. Ты лучше сама присядь вот в это кресло. Потолкуем с тобой не спеша. Всё в этом мире проходит…

Во дворе крякнул клаксон военной машины. Рафига выглянула на балкон.

— Солдаты приехали!

— Нам-то что за дело до них, — равнодушно отозвался Мустафа. — Пусть приезжают. Видно, побаиваются, чтобы на генерала покушения не было. И в городе охрана усилена. Куда ни глянешь, кругом полиция да-солдаты.

— Мустафа, — тихо сказала Рафига, — ты слышал, вчера снова взорвали бомбу в порту. Пароход загорелся.

— Склад, а не пароход. Да и тот, к сожалению, потушить сумели.

В столовой засмеялись. Мустафа посмотрел на дверь, решительно взял со стола портсигар, щёлкнул зажигалкой, прикуривая.

— Садись, Рафига. Я тебе что-то интересное расскажу.

Рафига взглянула на него недоверчиво.

— О чём расскажешь?

— Ты садись, иначе ничего не скажу.

— Ну и не надо! Некогда мне рассиживаться с тобой.

— Будь по-твоему, — сдался Мустафа, — женщину разве переспоришь? Но только, чтобы разговор этот остался между нами. Ни Малике, ни Фатьме-ханум — ни слова! Ладно?

Рафига досадливо поморщилась.

— Ну-ну… собрался говорить, так говори. Каждый раз жужжишь на ухо: «Пусть разговор останется между нами». Проболталась я хоть раз?

Мустафа выпустил облачко дыма, разогнал его рукой.

— Не сердись, дорогая. Я знаю, что на тебя можно положиться… Слушай: вчера вечером у Джака играли в карты, был там и наш господин. Бен Махмуд проиграл целую кучу денег, потом опьянел и сцепился с судьёй…

— Подумаешь, — прервала его Рафига. — А ты другую новость слышал?

— Какую?

— Купца Мухаммеда знаешь?

— Знаю.

— А что в его лавке нашли целый ящик винтовок, знаешь?

— Неужели? — воскликнул Мустафа, роняя пепел сигареты на ковёр.

— Вот тебе и неужели! Мухаммеда, говорят, полиция арестовала, да другие купцы взяли его на поруки. По слухам, с сегодняшнего дня полиция все лавки будет обыскивать.

Мустафа изменился в лице.

— От кого ты слышала это?

— Господин за завтраком рассказывал Фатьме-ханум.

— Ещё что говорил?

— Не знаю. Я ушла.

Некоторое время они молчали. Мустафа докурил сигарету, придавил её в пепельнице, тряхнул головой, словно отгоняя навязчивую мысль.