Виктор Поротников - Князь Святослав. «Иду на вы!»

Мофаз, всегда робевший перед военачальниками, не выразил ни малейшего протеста по этому поводу. Заносчивый Сатук надеялся, что предводитель наемных гузов Шевяк вступит с ним в негласный сговор против неуступчивого тархана. Однако живущие в Саркеле гузы давно обзавелись здесь семьями, переженившись на хазарских и славянских женщинах. Был женат на хазаринке и Шевяк, который не собирался интриговать против Талаша. Выступать с позиции силы Сатук не мог, так как у него было всего около сотни всадников.

Когда началась пора осенних дождей, в Саркеле нежданно-негаданно объявился конный отряд хазар, сумевших вырваться из Семендера. Возглавлял отряд Рафаил, один из сыновей кагана. Рафаилу было всего двадцать лет. Вместе с Рафаилом была его юная жена Кейла, дочь Бецалела.

Рафаил поведал Талашу и Мофазу о том, как русы ворвались в Семендер, как в битве с ними погиб Бецалел, как много пало хазар в сече, предпочитая смерть плену. Бецалел знал, что Семендер обречен, поэтому он взял слово с Рафаила, что тот обязательно спасет его дочь от плена и позора. Когда сражение шло уже на улицах города, несколько хазарских беков, и с ними Рафаил, решили пробиваться в горы. Кейла превосходно ездит верхом. Рафаил посадил жену на резвую лошадь, и они поскакали прочь из города. За ними долго гнались печенеги, стреляли вдогонку из луков. Хазарам было нечем стрелять, у них давно кончились стрелы. Беглецы укрылись в лесу, затем перевалили через Чорский хребет и оказались в стране лезгин. Там и помимо них было множество беженцев из Серира.

Много дней отряд Рафаила шел к Дону, далеко обходя кочевья печенегов, занявших все прикумские пастбища хазар. К началу зимней стужи, сковавшей льдом реку Дон, до Саркела добрались еще несколько сотен хазар, бежавших из Серира.

Зима прошла в тревоге и ожидании утешительных вестей. Вот растаяли снега, зазеленела молодой травой широкая степь. Отгремели майские грозы, отшумели теплые ливни. Наступили самые долгие дни в году. Ни один торговый корабль не подошел к Саркелу со стороны моря, не спустился вниз по Дону от волока близ волжских берегов.

– Русы засели в Итиле и не пропускают торговые караваны с Волги на Дон, – отвечал Талаш на беспокойные расспросы Мофаза. – Святослав с войском стоит в Тмутаракани, поэтому купцы не могут пройти к Лукоморью. Это неспроста. Русы собираются напасть на Саркел. – У Мофаза душа ушла в пятки.

– Что же делать? – залепетал он. – Надо же что-то делать!

– Если ты говоришь о бегстве, то бежать нам некуда, – мрачно усмехнулся Талаш. – Итиль занят русами. Семендер и Беленджер в руинах. В Тмутаракани – Святослав. Касоги и аланы побеждены Святославом. В верховьях Дона и на Северском Донце засели печенеги. Если пытаться пробиваться на юг, к Чорскому проходу, то опять же не миновать кочевий печенегов в прикумских степях.

Мофаз в отчаянии схватился руками за голову.

– Это крах! Мы все тут погибнем! Русы и печенеги скоро вырежут всех хазар под корень!

В конце июня трое ширванских купцов с товарами на двадцати верблюдах степным шляхом подошли к Саркелу с юга. Талаш пригласил торговцев в свои покои, желая побеседовать с ними. Беседа протекала в трапезной, куда также были приглашены Мофаз, Шевяк и Рафаил с Кейлой.

Сначала купцы рассказали Талашу о распре из-за Дербента между Абд ал-Маликом из рода Хашимитов и лезгинским царем Хашрамом. Потом разговор зашел о савирах, бежавших из Серира от ярости русов и занявших земли по реке Куре, оттуда савиров теперь пытается изгнать картлийский царь Баграт.

Неожиданно Кейла вмешалась в беседу, обратившись к одному из купцов. Перед этим она какое-то время пристально разглядывала его.

– Я вижу на твоей руке перстень, уважаемый, – волнуясь, проговорила юная хазаринка. – Откуда он у тебя?

Купец смутился.

– Перстень достался мне в наследство от отца, – прозвучал ответ.

Кейла вскочила с мягких подушек, голос ее зазвенел от негодования:

– Это неправда! Не пристало мужу с сединой в бороде лгать!

– Я говорю правду, дитя мое, – промолвил купец. – Это мой перстень. Могу поклясться чем угодно.

– Ах так! – Кейла сорвала со стены, увешанной оружием, тугой лук. Другой рукой она выдернула из колчана стрелу. – Молви правду или расстанешься с жизнью!

Не слушая протестующих возгласов мужа, Кейла наложила стрелу на тетиву и прицелилась в седобородого купца. Тот побледнел.

– Молви правду! Ну! – настаивала Кейла, медленно натягивая тетиву. Было видно, что с луком она обращаться умеет.

– Скажи ей правду, Абдурахман. Скажи!

– Не бери греха на душу, брат. Сознайся! – взмолились два других купца, тормоша Абдурахмана за локти с двух сторон.

– Ладно, я признаюсь! – Абдурахман поднял руку, заслоняясь от нацеленной на него стрелы. – Опусти лук, девочка. Я скажу правду.

Кейла ослабила тетиву и опустила лук.

Мофаз, угощавшийся финиками, перестал жевать. Он был поражен поведением Кейлы! Шевяк взирал на Кейлу с восхищенной улыбкой. Ему бы такую дочь! Рафаил пребывал в полнейшем недоумении. Супруга позорит его перед уважаемыми людьми! И только Талаш был невозмутим. Он сверлил седобородого купца подозрительно-настороженным взглядом.

– Четыре дня тому назад мы наткнулись в степи на человека, – вновь заговорил Абдурахман, не смея поднять глаз. – Он был худ и бледен, как после долгой болезни, его немытые спутанные волосы свешивались ниже плеч. Одежда на нем была рваная и грязная. Свое имя он нам не назвал. Мы дали незнакомцу чистую одежду, помыли его и подстригли. У него был кинжал и вот этот перстень. По тому, как незнакомец держался с нами, мы поняли, что он знатного рода. К сожалению, он был совсем плох…

– Мы хотели накормить его, – вставил другой купец, – но он уже не мог жевать, тяжелая болезнь поразила его внутренности. Он мог пить, а есть не мог. Так и было, клянусь Аллахом!

– Да, Селим верно говорит, – промолвил Абдурахман, печально кивая головой в пестром тюрбане. – Когда мы наткнулись на этого незнакомца, он еле-еле стоял на ногах, а на другой день он уже и стоять не мог. До вечера он ехал на верблюде, пребывая в полузабытьи. Когда мы стали располагаться на ночлег, незнакомец умер. Мой конюх закопал его недалеко от караванной тропы. Перстень я взял себе, а кинжал…

Абдурахман взглянул на Селима.

– Кинжал у меня. – Селим закивал головой в чалме. – В моей сумке. Мой слуга сейчас принесет его сюда.

Мальчик-слуга живо сбегал за кинжалом. При виде кинжала у Мофаза отвисла нижняя челюсть: это был кинжал Иосифа! Рафаил с волнением взял кинжал в руки, осторожно вынул его из позолоченных ножен, украшенных грифонами. Такой кинжал был только у хазарского царя!