Сергей Юрченко - Скопец, сын Неба

Она принимает его улыбку, хотя совсем недавно не приняла улыбку Иоанна. Ее детское чутье на фальшь подсказывает ей, что этот незнакомец в огненной одежде честен с ней. Спустя полчаса она уже запросто держится с Иисусом. Симон не смеет прогнать свою любимицу, которую важный гость поставил выше него. Наконец, Иисус кладет руки на голову девочки, как священник, и торжественно произносит:

-Благословляю тебя, дитя, Святым Духом, который есть в тебе, и Царством Небесным, которое вокруг тебя.

Слегка ошеломленный таким благословлением, хотя и чрезвычайно польщенный, Симон отправляет девочку в дом на женскую половину. Гостей он устраивает здесь же, на дворовых ложах, сменив скатерти тюфяками и покрывалами. Пожелав гостям доброй ночи, Симон уходит в дом.

Иоанн занимает свое место справа от Иисуса. С ними на ложе остаются Иаков и Матфей. Иуда с братьями-рыбаками ложатся на другом ложе. После пешего дневного перехода все чувствуют себя усталыми.

Иисус лежит на спине, заложив ладони за голову, и смотрит в небо.

-Учитель, - шепчет Иоанн, - почему ты сразу не запретил Симону называть тебя другом?

-Друг - не худшее обращение.

-Он не должен тебя так называть.

-Меня называли по-разному. И тебя будут называть по-разному за твою жизнь, - устало отвечает Иисус. - Услышишь похвалу, которая хуже поругания, услышишь ругань, подтверждающую твою правоту.

-Но он тебе не ровня.

-Я знаю, кто я. И мне моего знания достаточно. Мир меня не знает. И я не уверен, что это нужно.

-Как же так? Мир должен тебя узнать.

-Кем ты меня считаешь, Иоанн?

-Ты - Мессия.

-Мессия? Я больше, чем Мессия.

-Ты - сын Неба.

-Именно так, мой мальчик. И я хочу, чтобы все вы тоже нареклись сынами Неба. Это была бы память мне. Нет пророку чести в своем отечестве. Разве что -после смерти.

-Ты опять говоришь о смерти.

-Потому что я с ней породнился, Иоанн, и она меня зовет.

-Смерть зовет? Зачем?

-Есть много причин, по которым люди умирают. Ты знаешь пока самые простые из них.

Но ведь ты не умрешь? - неуверенно спрашивает юноша.

-Умру.

-Почему?

-Я умру по самой лучшей из причин. Ради свободы человека.

-Учитель, не говори так, - молит Иоанн. - Скажи, что не умрешь.

-Я умру, Иоанн. И это случится очень скоро.

-А как же я?

-Ты еще поживешь, но придешь ко мне в Царство Небесное, когда будешь готов.

-Правда?

-Правда.

-Учитель, пожалуйста, не говори больше о своей смерти.

-Постараюсь, мой мальчик. А сейчас давай спать. - Иисус закрывает глаза.

Глядя на безмятежный профиль возлюбленного учителя, успокаивается и Иоанн. Не может Иисус умереть. Он просто испытывает, как велика любовь его к Мессии, к тому, кто больше Мессии…

На соседнем ложе долго ворочается Иуда. Его искалеченная нога после долгого перехода ноет и просит покоя. В конце концов, он кладет под нее свой эбеновый ящик и укутывает пуховым платком, и боль утихает. Он лежит на краю постели спиной к братьям и пытается уснуть. После спокойной жизни в доме Матфея, где он спал на мягкой постели и грел свои кости у огня, ему приходится тяжело. Он предпочел бы купить коня и добраться до Иерусалима за несколько дней, но придется месяц идти пешком по извилистой траектории, которую изберет Иисус. Он не выражает недовольство, ибо никто не принуждает его идти. Это его добровольный выбор. Просто с его ногой ему приходится тяжелее других.

-Иуда, ты спишь? - слышит он из-за спины.

-Что тебе, Петр?

-Ты хорошо знаешь бар-Аббаса?

-Да.

-Он, правда, бешенный?

-Стал таким.

-Отчего?

-Оттого, что земля не в его власти и Галилея не делает того, чего он хочет.

-Войны?

-Войны с большой кровью.

-А мы хотели вступить в его отряд.

-Что ж, вы сделали лучший выбор, - равнодушно отвечает Иуда.

-Оттого, что пошли с Иисусом?

-Если бы вы пошли с бар-Аббасом, были бы сейчас мертвы или дожидались бы казни в тюремном подвале вместе с ним.

-Его распнут на кресте?

-Конечно.

-Ты видел, как умирают на кресте?

-Много раз.

-Это тяжело?

-Руки прибивают к кресту, а под ноги ставят перекладину. Иногда их тоже прибивают к столбу или привязывают, чтобы продлить мучения. Такой человек может умирать несколько дней в собственной моче и дерьме, заживо пожираемый слепнями. Ему дают пить воду, чтобы он не умер от жажды раньше времени. Такой смерти себе не пожелаешь. Берегись креста, Петр.

-Так ведь я не разбойник и не убийца.

-Всякое может случиться. Если римляне тебя схватят, постарайся умереть до креста. Это очень мучительно и позорно. Недостойная смерть.

-Как же они дошли до такого зверства?

-Эту казнь придумали финикийцы. Так они наказывали расхитителей храмовых святынь. Римляне стали казнить на крестах всех своих врагов. Если ты римский гражданин - тебе это не грозит.

-С чего бы мне быть римским гражданином?

-Многие евреи его имеют. И многие хотят его купить.

-Это же предательство!

-Так говорят наивные галилеяне. Это безопасно и выгодно.

-А ты сам? Ты его имеешь?

-Нет. Я не хочу его иметь.

-Почему же я - наивный, а ты - нет?

-Потому что ты не знаешь и не хочешь, а я знаю и не хочу.

Иуда откровенно зевает. Хоть сегодня он надеется выспаться. Прошлую ночь ему опять пришлось провести на охапке сена в сыром сарае боязливого и скупого селянина, того самого, у которого они ночевали в октябре. Всю ночь он тогда жег навоз, чтобы согреть свою ногу, и провонял чадом. Надеясь избежать повторных мучений, он сразу приступил к переговорам, когда старик, долго гремя засовом, наконец, приоткрыл дверь своего дома.

-Узнаешь нас, старче?

-Как же, как же, - щуря подслеповатые глаза, отозвался тот. - Помню.

-Ну что, твои сыновья вернулись из Тибериады? - Иуда старался быть вежливым.

-Приехали, да опять уехали. В городе им больше понравилось. И платят хорошо.

-Так дом у тебя пустой? На ночлег нас пустишь?

-Я бы рад, господин, но не могу.

-Это почему же?

-Не могу, - отвечал старик, будто хранитель великой тайны.

-Мы заплатим.

-Не могу.

-Что за сокровища ты в доме хранишь?

-Какие сокровища? - испугался старик. - Пусто в доме, и хлеба куска нет.

-Так пусти переночевать, раз пусто.

-Не могу.

-Ах ты, пес старый! - рассердился Иуда. - Надо было еще осенью сжечь твой дом.

Дверь захлопнулась, и засов закрылся гораздо быстрее, чем открылся. Пришлось опять идти в сарай.

Сегодня Иуда намерен выспаться.

Под ним не слишком мягкое ложе, но все же это не сырая земля, и есть покрывало. Ему совсем не хочется говорить о политике.

-Доброй ночи, Иуда, - говорит Петр.

-И тебе.

Наступает тишина. Петр переворачивается на другой бок и задумывается о превратностях судьбы. Карта жизни представляется ему подобной пятипалому, как ладонь, листу винограда: от черенка расходятся пять главных жил, которые имеют свои ответвления и так до самых тонких прожилок, которые тоже разветвляются. Двигаясь по этому фракталу, можно достичь любого конца листа. Так человек, идя по своей жизни то в одну, то в другую сторону, выбирает свою судьбу и приходит в конечную точку, которая могла бы быть совсем другой. Поверни он месяц назад к бар-Аббасу, и быть бы ему теперь распятым. Но месяц назад он не мог знать этого, и развилка на его пути не имела знаков предупреждения. Возможно, появление Иисуса в Капернауме спасло его от преждевременной гибели. Петр не может сформулировать свой вывод по-книжному, но звучать он должен примерно так: дав человеку свободу воли, Бог возложил на него слишком большую ответственность. Поменьше бы этой свободы. Тут как раз нужен Мессия, который освободит людей от выбора. Образ Иисуса - Пастыря рождается в голове Петра. Этот образ апостол Петр пронесет через всю свою жизнь и будет внушать его своей Церкви. Пастырь - это социальный Мессия, который берет всю ответственность за грехи на себя и делает свободными своих овец от свободы выбора. Позже о свободе стаде и ценностях духовного рабства будет написано множество богословских трактатов. И все они будут отлакированы искренним лицемерием.