Крылатый штрафбат. Пылающие небеса.

И не только фронтовые бомбардировщики и штурмовики работали по позициям 6-й армии Паулюса в Сталинграде, но и дальняя авиация. Тяжелые бомбардировщики Ил-4. Их удары мощными полутонными фугасами уничтожали без остатка заползшую в норы и щели гитлеровскую нечисть! Авиабомбы проламывали бетонные перекрытия, обрушивали подвалы, выворачивали из земли немецкие блиндажи вместе с их поганым содержимым!

Благородная ярость клокотала в очищающем пламени взрывов, горечь и боль всей огромной страны, ее слезы закалили ту сталь, которая разлеталась осколками и разила наповал солдат в ненавистных, мышиного цвета серых мундирах. Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет!

Положив истребитель на крыло, Александр Волин покачал плоскостями ведомому, бессменному Георгию Туманишвили: «Внимание!» И плавно потянул ручку управления на себя, переводя Як-1 в отвесное пикирование.

До этого пара «яков» штрафной эскадрильи пряталась в облаках на высоте четырех тысяч метров, которую буквально пришлось наскребать по метрам. Да к тому же он специально подгадал так, чтобы зайти на цель со стороны солнца. Но цель таких предосторожностей стоила, и даже очень…

Теперь оба краснозвездных истребителя неслись в отвесном пике, стремительно наращивая скорость. Им предстояло выполнить атаку очень непростого в качестве мишени немецкого самолета.

Пару истребителей в составе летчиков-штрафников Александра Волина и Георгия Туманишвили подняли по тревоге зеленой ракетой. Они оказались ближе всех к месту действия, им и выпало выполнить перехват.

Над Мамаевым курганом постоянно, сменяя друг друга, висели надоедливые «рамы». Немецкие воздушные разведчики-корректировщики FW-189A2 получили свое неофициальное название из-за необычной двухбалочной конструкции. Обтекаемая каплевидная кабина с отличным обзором помещалась посередине между двумя мотогондолами двигателей, которые продолжались в хвостовые балки и оканчивались вертикальным и горизонтальным оперением. Внешне «рама» производила впечатление неуклюжего летающего курьеза, но летчик-истребитель, вздумавший ее атаковать, сразу же менял свое мнение.

Немецкий воздушный разведчик был очень маневренным, а хороший обзор из кабины и мощное и рациональное оборонительное вооружение делали его очень трудной добычей. Александр Покрышкин, в будущем трижды Герой Советского Союза, но уже отличившийся на поприще тактики воздушного боя, считал сбитие «рамы» самым объективным подтверждением мастерства летчика-истребителя.

А еще один известный советский ас, Герой Советского Союза Лавриненков, как раз после того, как его «Аэрокобра» столкнулась с «рамой», был вынужден выпрыгнуть с парашютом над немецкими окопами и попал в плен. Таран произошел, когда Лавриненков пытался загнать FW-189A2 в прицел, а верткий двухбалочный и двухмоторный самолет постоянно уходил самыми немыслимыми маневрами.

К тому же «раму» всегда сопровождало сильное истребительное прикрытие, так что сбить ее было очень тяжело. Но – необходимо. Воздушные разведчики корректировали артиллерийский огонь, следили за перемещением наших наземных частей, засекали позиции артиллерии и вызывали пикировщики. Именно благодаря «раме» огонь относительно немногочисленной немецкой тяжелой артиллерии и минометов был таким убийственно-точным для наших войск.

Именно на перехват такой «рамы» и поднялась пара истребителей-штрафников Волина и Туманишвили. Их недавно отремонтированные Як-1 оказались самыми боеготовыми в штрафной эскадрилье, насчитывающей сейчас всего три исправные машины.

Пилот-разведчик Макс Литке был спокоен: его родной «Филин» – «Uhu», таково было официальное название FW-189 всех модификаций в Люфтваффе, никогда еще не подводил летчиков. Надежный и простой самолет с отличным обзором и летными данными нелегко было сбить.

Они вышли в заданный район над Мамаевым курганом, господствующей высотой над Волгой и окрестностями. Отсюда остальная часть Сталинграда была как на ладони. Кто владеет Мамаевым курганом, тот владеет и всем Сталинградом – вот почему за него и разгорелись самые ожесточенные бои.

Штурман-наблюдатель Фриц Остерман вел фотосъемку позиций русских внизу. Время от времени он отвлекался от фотоаппарата и делал пометки в планшете.

За воздушной обстановкой наблюдал из кормовой прозрачной турели стрелок Рудольф Майер. Он постоянно вертел турель со спаренной пулеметной установкой MG-81Z (Zwilling – «спарка»).

Рудольф Майер, как и полагается стрелку, первым увидел два русских остроносых истребителя, но сделать уже ничего не мог. Перед смертью он успел все же нажать на гашетку своей «спарки» пулеметов MG-81Z. Сдвоенная очередь трассирующих пуль ушла в никуда. А потом – коротко вскрикнул, когда тяжелые пули крупнокалиберного пулемета растерзали его грудную клетку. Остекление кабины густо заляпало изнутри ярко-алой кровью.

Теперь отстреливался только штурман-наблюдатель Фриц Остерман.

Пилот Макс Литке ничего не мог понять: только секунду назад они летели нал Сталинградом – и вот уже вся кабина в крови, в ушах дробью отдает стук пулеметов, а из разбитых стекол бьет тугой воздушный поток. Макс едва успел отдать штурвал от себя и вправо, пытаясь выполнить разворот. Но было уже поздно. Крыло и балка левой мотогондолы были прошиты очередями русских истребителей.

Но Макс Литке недаром считался одним из лучших пилотов Nahaufklarungsgruppen – разведывательной авиагруппы. Он стал маневрировать, давая возможность Остерману отстреливаться из верхней турельной установки. «Рама» отличалась завидной маневренностью, и Макс Литке намеревался выжать из нее все, на что она была способна. Только так можно было уйти от русских истребителей.

Позади надрывался треском спаренный пулемет штурмана-наблюдателя. Фриц Остерман молотил из MG-81Z как заведенный, ловя в прицел силуэт верткого краснозвездного истребителя. Но «Иван» далеко не был дураком и постоянно ускользал от трассирующих очередей спаренных 7,92-миллиметровых пулеметов.

– Ich bin treffe! Ja, das ist gut! [28]

Огненная трасса пересекла курс одного из русских истребителей. Тот отвалил, оставляя за собой белый шлейф пара из поврежденного радиатора. Подбитый истребитель мелькнул впереди, распластав крылья прямо перед каплевидной кабиной немецкого разведчика. Макс Литке приник к кольцевому прицелу, закрепленному на уровне глаз, и открыл огонь из крыльевых пулеметов. Трассеры прошли рядом с крылом истребителя, но тот уже нырнул куда-то вниз, под фюзеляж.

– Командир, я подбит, снижаюсь. Радиатор пробит, растет температура масла, – доложил сокрушенно Георгий Туманишвили.