Василий Седугин - Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси

Вавула и Росава пожали плечами. Вид был у них испуганный и покорный.

Клям как-то сразу успокоился, расслабился, присел рядом с ними, поднял веточку, стал водить ею по земле. Они внимательно и строго следили за его движениями.

– Давайте сделаем так, – наконец произнес он решительным голосом. – Завтра с восходом солнца тронемся на повозке купца в сторону Полоцка. Поворот недалеко, я знаю. А сейчас пойду в лагерь, заберу драгоценности и до темноты вернусь. Вам сидеть здесь тихо, чтобы ни гу-гу! Поняли?

Вавула кивнул головой в знак согласия.

Клям встал, отряхнул штаны, сказал озабоченно:

– Так я пошел. А вы ждите!

И исчез среди деревьев.

Когда стихли шаги Кляма, Росава прижалась к плечу Вавулы и проговорила жалобно:

– Я боюсь. Я ужасно боюсь, Вавула!

– Ничего, все обойдется. Самое страшное позади.

– А как вы узнали про купца? Кто вам сказал?

– У Кляма, кроме тебя, где-то в деревне имеются осведомители. Они и сообщили.

– А я-то думала, что спасла парня от смерти...

– Так ты видела его? – удивился Вавула.

– Конечно. Даже ехала вместе с ним на повозке. Славный парень. Веселый и бесстрашный.

– Сражался он, как матерый волк. Даже раненый не сдавался. Его Клям со спины достал.

– Как я ненавижу этого Кляма. Мне кажется, он на все способен. И на обман, и на измену, и на убийство из-за угла.

– Тут мы с тобой сходимся во мнении. Я тоже ни одному его слову не верю. Думаю, что он сейчас уже обманывает нас. Не вернется он к нам.

– Скажешь! Повозка купца стоит в кустах. Куда он без нее денется? Там столько товара, что Клям ни за что не расстанется с таким богатством!

– Это капля в море по сравнению с тем, что хранится в тайнике. Здесь тюки с тканями, ковры, еще кое-какая рухлядь. А у него там золото и серебро, куча драгоценностей!

– Ты что, видел?

– Удалось однажды. Жадный он, ему эти богатства покоя не давали. Он ночами вставал, тихонько крался к тайнику, разрывал землю, вынимал и при свечке любовался. Тут-то я и выследил, где у него все спрятано. При такой жадности он никогда и ни с кем не поделится. Думаю, Клям заранее продумал другой путь от лагеря, минуя нас. Так что напрасно ждем его здесь.

– Ну и шут с ним! Пусть уходит. От него только смерть и преступления. А мы с тобой давай все бросим и уйдем в Новгород.

– Ты забыла, что возвращаться домой нельзя? Забыла, что я убил смоленского воина?

– Так что же нам делать? – чуть не плача, спросила Росава. Странно, но когда рядом с ними был Клям, ей было спокойней. Он знал все ходы и выходы, он их куда-нибудь бы вывел. А теперь она просто не знала, в каком направлении идти, что делать. Вавулу же она считала таким же неопытным, как и сама.

Между тем Вавула напрягся, видно, что-то прикидывая в уме, потом решительно встал и приказал:

– Сиди здесь. Я пойду в лагерь. Нельзя позволить Кляму одному уйти с драгоценностями.

– Пусть скроется с глаз долой! – вцепилась в него Росава. – Это не наше богатство! Оно наворованное! На нем кровь людей! Давай скорее уйдем отсюда!

– Ничего ты не понимаешь! – он грубо оттолкнул ее от себя. – Такое раз в жизни случается. Мы сможем в один час обогатиться на всю жизнь. Мы будем совсем другими людьми. У нас будет богатый дом, мы купим землю, откроем лавку, станем торговать. Или построим мастерскую, наймем мастеров, они на нас будут работать, ткать полотно или плести кружева...

– Вавула, миленький! Ничего мне этого не надо! Давай только сбежим отсюда целыми и невредимыми. Это сейчас самое главное для нас!

– Много ты понимаешь! – У Вавулы глаза стали холодными как сталь, и Росава поняла, что ей не отговорить его. Она села на дерево, закрыла лицо и заплакала, горько и безнадежно.

– Значит, так, – Вавула приладил к поясу нож, кинул за спину котомку. – Жди. К вечеру вернусь. Не один, а с Клямом. Против меня ему слабовато. Приведу сюда как миленького!

Он ушел. Потянулись долгие часы ожидания. Наконец под вечер, пошатываясь, из леса вышел Вавула. Он был один. Тяжело ступая, подошел к ней, скинул котомку на землю, кривясь промолвил:

– Вот... драгоценности...

– А Клям?

– Нет Кляма. Нет его больше. И не будет.

– Ты... убил его? – шепотом спросила она его.

– А что было делать? Он напал на меня, ранил...

Вавула отнял ладонь от живота. На рубашке темнело пятно. Росава кинулась к нему, усадила на дерево, отбросила пропитанную кровью тряпку, которой он закрыл рану. На животе зияла резаная рана, из которой сочилась кровь.

– Как же ты шел по болотам? – холодея внутри, спросила она.

– Вот так и шел... – неопределенно ответил он.

– Ложись на траву, – командовала она. – Я сейчас!

Она заметалась по пустоши. Сначала достала из колодца свежей воды, обмыла рану. Среди разнотравья отыскала тысячелистник и пастушью сумку, вымыла их и приложила к ране, а потом перевязала свежей тряпкой.

– Ну как, теперь полегче? – с надеждой спросила его.

Он скривил губы в улыбке, ответил как можно бодрее:

– Ничего. На мне как на собаке зарастает. Ночку полежу, рана затянется, завтра утром поедем.

– Тебе нельзя двигаться несколько дней, – возразила она. – В дороге трясет, рану разбередишь, хуже будет.

– Но и здесь оставаться опасно. Из Новгорода нагрянут, заарестуют нас с тобой.

– Авось не увидят!

– Но если заметят, сбегать будет поздно.

– Ладно. Давай дождемся утра, а там решим.

Ночь прошла спокойно. Утром проснулись рано, позавтракали. Вавула подтянул к себе мешок, раскрыл его, поманил Росаву. Она ахнула: он был полон различных драгоценностей. Здесь были золотые и серебряные кубки, чаши, браслеты, кольца, серьги, цепочки, подвески, монеты греческие, арабские, русские... Они перебирали их, любовались красотой, блеском в лучах утреннего солнца.

– Мы богаты, мы сказочно богаты с тобой, Росава, – говорил Вавула, а глаза его азартно блестели. – Мы уедем в Полоцк и заживем роскошной жизнью. Мы никогда не узнаем нужды.

Она поддалась очарованию драгоценностей, не могла оторвать от них взгляда.

– И все это он хотел утащить с собой, – проговорил Вавула. – Еще немного, и я бы опоздал.

– Он хотел сбежать?

– Да. Когда увидел меня, ощерился и сразу кинулся с ножом, будто бешеный.

– Ты бы его уговорил поделить поровну. Здесь на всех хватило бы.

– Куда там! Он и слушать не хотел. Рычал и брызгал слюной, точно дикий зверь. Пока я его не прикончил.

– Хоть и разбойник, а жаль человека.

– Какой человек! Жил хищником и помер ненасытным животным. Хватит о нем! Давай собираться в путь.

– Сначала сменю повязку на ране.

Рана немного подсохла и опасений не вызывала.

– До свадьбы заживет, – улыбнулась она ему.

У него неестественно заблестели глаза, он спросил:

– До нашей с тобой свадьбы?