Ирена Гарда - Мата Хари. Танец любви и смерти

– Дорогой маркиз, – всплеснула руками хозяйка дома, – мы уже потеряли всякую надежду вас увидеть!

– Прошу простить, мадам, никак не мог раньше вырваться! Господа, примите мои извинения! Что поделаешь – война!

Его темные глаза пробегали по лицам гостей, пока не натолкнулись на призывный взгляд красавицы, рядом с которой было свободное место. Его брови чуть дрогнули, давая понять, что он восхищен и очарован незнакомкой.

– Какие могут быть извинения, дорогой маркиз! – воскликнула, засуетившись, мадам Гиме. – Мы, разумеется, все понимаем и восхищаемся вашим мужеством. Идите сюда! Присаживайтесь! Всех, присутствующих здесь, вы уже знаете, кроме вашей очаровательной соседки. Позвольте, я вас представлю. Знакомьтесь – Мата Хари!

– Маркиз де Бофор! – склонил голову мужчина, бросив на Маргарету взгляд, лучше всяких слов говоривший о его желаниях.

Опустившись на предложенный стул, он быстро завладел вниманием дам, умудряясь одновременно развлекать хозяйку дома и очаровательную гостью так, что ни одна из них не чувствовала себя обделенной его вниманием.

После того как сытный ужин закончился пирогом с яблоками, все поднялись из-за стола и прошествовали в гостиную. Выходя из столовой, маркиз склонился над ухом Маргареты.

– Как вы отнесетесь к предложению сбежать отсюда куда-нибудь потанцевать? Я обожаю хозяев дома, но чувствую себя как археолог среди оживших мумий.

– Осторожно, месье де Бофор! Когда-нибудь вы тоже станете одной из них!

– Я? Никогда! Как только замечу, что начал стареть, тут же пойду и утоплюсь!

– Тогда можете начинать искать подходящий прудик, потому что люди стареют со дня своего рождения.

– А вы жестоки, мадам Мата Хари!

– Мы с вами одной крови, месье де Бофор!

Маргарета плохо запомнила следующие сутки. Остались какие-то рваные воспоминания. Какой-то ресторан с шумными и развязными английскими солдатами, звон битой посуды, уставшие музыканты, играющие танго.

– Вам нравится этот танец? – шептал маркиз, обдавая ее щеку своим дыханием. – В нем страсть и смерть, страсть и смерть… Танго – это вы, Мата Хари. Я хочу вас и боюсь.

Потом они куда-то ехали, поднимались по широкой лестнице на второй этаж роскошного дома где-то в Марэ, а потом она утонула в его объятиях, забыв обо всем на свете.

Когда Маргарета окончательно пришла в себя, за окном виднелась какая-то хмарь, не дававшая представления о времени суток. Мужчина рядом спал, обхватив сильными руками подушку и как-то по-детски посапывая. Интересно, сейчас утро или вечер? И как бы сориентироваться в пространстве? Она встала с постели и, тихо пройдя по комнате, отодвинула занавеску. Тоска! Гиблое время года…Маргарета не любила зиму с ее холодом, раскисшим снегом, промозглым туманом и прочими неприятностями типа инфлюэнцы.

Почувствовав, что озябла, она обернулась к своему любовнику, раздумывая, стоит ли его будить. Все произошло так быстро, что она даже не помнила его имени и не знала, хочет ли продолжения знакомства. Может быть, будет правильнее исчезнуть, оставшись в его памяти зыбким воспоминанием?

Стараясь не шуметь, она оделась, поминутно поглядывая на случайного знакомого, и прихватив сумочку, вышла в пустую прихожую. Интересно, у него что, нет слуг? Но ее шляпка аккуратно лежала на тумбочке перед зеркалом, а пальто висело на вешалке, хотя она точно помнила, что швырнула его на пол. Значит, в квартире кто-то был, но не хотел ее смущать. Маргарета надела пальто, поправила перед зеркалом шляпку и попыталась открыть замок. Тяжелая входная дверь неожиданно мягко распахнулась, и беглянка выскользнула на лестничную клетку.

– Удачного дня, мадам!

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась и увидела лакея, склонившего в поклоне голову. Беззаботно рассмеявшись, Маргарета легко сбежала по лестнице на безлюдную улицу. Интересно все-таки, который сейчас час?

Все еще улыбаясь, она добралась до отеля и, подойдя к стойке, попросила ключ. Портье вежливо ответил, что его забрала ее камеристка, но при этом смотрел как-то очень странно, словно их постоялица воскресла из мертвых. Такая же реакция была и у горничной, обслуживавшей их этаж. Встревоженная Маргарета прибавила шаг и почти ворвалась в номер, мучимая дурными предчувствиями. Неужели что-то случилось с Анной, или кто-то ее обокрал, и полиция обыскивает гостиницу? Где, черт возьми, ее помощница?

Все оказалось гораздо хуже, чем можно было предположить, потому что при виде хозяйки Анна затряслась и из ее покрасневших глаз водопадом хлынули слезы. Упав на стул, она начала по-деревенски раскачиваться из стороны в сторону, закрыв лицо руками и завывая от рыданий. Это было так неожиданно, что перепуганная Маргарета, выронив сумочку, бросилась к своей камеристке и схватила ее за плечи.

– Что случилось? Кто-то умер? Сгорел мой дом? Немцы оккупировали Нидерланды?

Продолжая рыдать, Анна отрицательно мотала головой, вытирая слезы подолом кокетливого белого фартучка.

– Так из-за чего ты ревешь, дуреха?

– Вас… не было… двое суток, – выдавила из себя переволновавшаяся камеристка. – Я уже два раза меняла билеты… Боялась, что с вами что-нибудь случилось… Уже и месье Гиме позвонила…

– Ерунда какая-то! – фыркнула Маргарета, тщетно пытаясь сообразить, сколько же в действительности прошло времени после ее ухода от Гиме. Неужели они с маркизом, как коты по весне… – Ты меня не обманываешь?

Спросила – и сама поняла, что сказала глупость. Судя по изможденному лицу Анны с запавшими глазами и посеревшими щеками, эти двое суток дались ей тяжело… Маргарета, как была, в пальто и шляпе, опустилась перед ней на колени и, взяв за подбородок, подняла ее заплаканное лицо.

– Ну, и чего ты разводишь сырость? Ничего со мной не случилось. Можно подумать, ты мой характер не знаешь. Дорогая моя, у кошки девять жизней, так что у меня еще все впереди. Лучше скажи, мы еще успеем на пароход, или надо снова менять билеты?

– Успеем… Если выедем не позже, чем через два часа.

– Так что ты тут мне истерики закатываешь? Умойся и займись делом. Нам нельзя опаздывать. Эдуард, наверное, тоже мне сцену устроит, – вспомнила Маргарета об оставленном в Гааге любовнике. – Пошевеливайся, плакса. Портниха принесла мои платья?

– Да. И унесла, потому что мне нечем было ей заплатить.

– Только этого не хватало! Пошли кого-нибудь за ней! Живо! Пусть скажут, что я приношу свои глубочайшие извинения и прошу безотлагательно прийти сюда с моими нарядами, иначе я уеду, и она не получит ни сантима! Бегом, я сказала!

То ли Анна дошла уже до той точки, когда люди становятся невосприимчивы к собственному горю, то ли необходимость быстро переделать множество дел отодвинула ее переживания на второй план, только она вскочила и, последний раз хлюпнув носом, побежала в ванную комнату, а оттуда – выполнять поручения мадам.