Наталья Павлищева - Даниил Галицкий. Первый русский король

Один из дружинников соскочил с коня и поднял рогожу, прикрывающую сани. Там плотно лежали мешки с солью. Вот оно что, коломыйскую соль везут…

– Поворачивай!

Схватка была короткой, трех всадников, сопровождавших обоз, уложили сразу, еще троих связали, как и самого хозяина. Тот все ярился:

– Я Коломыю волей Доброслава Судьича получил и соль его волей вожу!

– Да ты-то сам кто?

– Лазарь Домажирич!

– Что-то не помню твоего рода.

– Да не боярин он, – усмехнулся один из его охранников.

Лазарь заскрипел зубами:

– А вот потом увидишь, кто здесь хозяин. Быть тебе, Яшка, поротым!

– Чего?! – подскочил к Лазарю стольник. – Мне быть поротым?! Да я тебя самого ныне на этой березе повешу голышом!

– Тю! – испугался хозяин обоза. – Я вон ему грозил.

Несколько мгновений Яков смотрел то на Лазаря, то на его охранника, потом невольно рассмеялся. Немного погодя стоял уже общий хохот. Лазарь, осознав, что беда миновала, винился:

– Ты, боярин, на нас не серчай. И что встретили неласково, и что соль везем без твоего разрешения. Мы люди маленькие, мне Доброслав Судьич на откуп часть солеварен Коломыйских отдал, я и пользуюсь. Другие у Ивора Молибожича, тоже его волей. А что на князя недоброе сказал, так ведь правда. Многие на князя Даниила обиду держат. Защиты от него не видно, а спрос небось вон какой.

Но Яков долго беседовать не собирался, он завернул обоз в Бакоту, привез туда и соль, и самого Лазаря, хотя уже и не связанного, потому как тот поклялся подчиняться, и охрана его приехала свободной. Только своему тезке Яшке стольник посоветовал бежать в Холм или Владимир к кому из князей, потому как Лазарь припомнит противные слова обязательно. Парень согласно кивнул, он был широк в плечах, крепок, но ряб, да князю какая разница, рябой или нет, был бы дружинником хорошим.

Дружина с Яковом во главе и с соляным обозом в качестве добычи въехала в Бакоту при полном молчании хозяев. Воевода Доброслава Тит прикидывал, глядя на стольника и его сопровождающих:

– Сотня наберется ли? Ежели ворота закрыть да всем нежданно напасть, то можно и свалить.

Впереди на добром коне Яков. Это в дороге он ехал одетый так, чтобы удобно да не холодно было, а на последнем привале переоделся. Теперь на нем был малиновый с широким перехватом кафтан, и сапоги узорчатые, и шапка соболья приметная, и меч не абы какой! Всем видом стольник подчеркивал важность порученного дела и свою собственную.

Сходя с помощью дружинника с коня, он важно бросил:

– С коней сойти, но не расседлывать. Будьте наготове, худо примут, так и обратно к князю Даниилу Романовичу повернем. – И так, чтобы слышали многие, добавил: – Слышал я, что тут не всех княжьих людей умеют добром принять…

Такая тирада не смутила воеводу, боярин не вышел встречать гостя, к чему и ему низко кланяться. Но и гость тоже не смутился, гаркнул, чтоб ворота не закрывали!

– В Бакоте распоряжаться хочешь, Яков Дядькович? – недобро хмыкнул Тит.

Яков оглядел его сверху вниз (помогло то, что стоял уже на ступеньке крыльца, а воевода внизу), презрительно скривился:

– Я князем прислан и на княжьей земле распоряжаюсь!

Но войти в дом не успел, навстречу на крыльцо вышел Доброслав Судьич, державший под собой Бакоту по собственному разумению.

Доброслав приезду Данилова стольника, конечно, не обрадовался, а увидев соляной обоз, и вовсе нахмурил брови:

– Ты чего это, Яков Дядькович, самовольничаешь и разор чинишь?

Яков забыл о том, что важничать не стоит, прошелся гусаком, но так глядел на боярина снизу вверх, что показалось, будто сверху вниз!

– Кто это самовольничает?! Я прислан князем Даниилом Романовичем и князем Васильком Романовичем! И дружина сия ими прислана, а нужна будет, так еще одна побольше своего срока дожидается.

Это была правда, и боярин ее оценил, он пошел на попятный:

– Чего ж мы на дворе разговор ведем? Прошу в дом, небось меды уже готовы и снедь найдется…

– Сначала обоз пристрой, чтобы чего не пропало, когда в Холм повезу.

– С чего это?! – взвился Лазарь. – Мою соль и в Холм! – Но, встретившись взглядом с Яковом, сник. – Я сам повезу.

– И то дело, – согласно кивнул тот. – А мы тебя защитим. Ну что ж, боярин, пойдем, поговорим о том, как ты княжьи земли и доходы раздаешь.

Разговор был коротким, Яков, стараясь не растерять запала, передал слова Даниила: черниговских бояр не принимать, земли отдать галицким из тех, что князь укажет. Коломыйскую соль отписать самому князю.

У Доброслава руки чесались скрутить кукиш под нос этому щуплому боярину или вообще придавить, как клопа, об стену, но вспомнил дружину, которую тот привел, а также обещание еще двух, и осекся. Только руками развел:

– Ну что я могу сказать?

По знаку хозяина слуги принялись живо метать на стол всякую всячину, но Яков поморщился:

– С собой дружине что дай, а за столом рассиживаться не буду.

– Что так, Яков Дядькович? Где это видано, чтобы гость только на порог и тут же с порога?

Доброслав поневоле говорил это в спину удалявшемуся Якову. Вышло довольно забавно: рослый Судьич торопливо семенил вслед за важно вышагивавшим щуплым Яковом, почти заглядывая в глаза, а тот и внимания не обращал. Только на крыльце стольник обернулся к хозяину и укоризненно покачал головой:

– Недобро нас тут приняли, оттого и нет желания хлеб-соль испробовать. Прощай, боярин, свидимся в Галиче, может, там приветливей будешь.

Борясь с желанием придавить Якова одним пальцем, Доброслав вымученно изображал улыбку на лице:

– Недобро приехал, Яков Дядькович, недобро и уезжаешь. Не моя в том вина, твоя будет.

– Сделай, как князь велел, коли не хочешь, чтобы вины еще больше было. Прощай.

Обоз вышел вместе с дружиной, сопровождавшей Якова, но, когда отъехали от Бакоты подальше, что-то обеспокоило стольника. Он всегда нутром чуял опасность, так и на этот раз. Ни с того ни с сего вдруг велел остановиться перед леском и выслал вперед догляд. Так и есть, ждали их, если бы не убереглись такой остановкой, то все сразу попали бы в засаду.

Охрана Лазаря билась наравне с дружиной князя, вместе сумели разметать нападавших, но чьи, не дознались. И хотя было ясно, что местные, никого винить не получалось. Яков был зол по-настоящему:

– Доброслав ваш дурень! Ежели теперь князь со всей дружиной придет, то камня на камне не оставит!

Но он недооценил боярина, тот, видно, поняв, что засада провалилась, отправил следом своих людей вроде как для поддержки. Десятник больше по сторонам глазами зыркал, чем о помощи заботился, и Яков погнал такого помощника, мол, сами не слабые, справимся. Дальше ехали уже спокойно, но немного погодя стольник вдруг велел подозвать к себе Лазаря. Тот прибежал, путаясь в длинной шубе, запыхался. Яков показал, чтоб сел в сани рядом, чуть помолчал, чтобы прочувствовать момент, и вздохнул: