Наталья Павлищева - Елена Прекрасная. Красота губит мир

– Как ты могла бросить мужа и детей ради другого мужчины, пусть даже нашего Париса?!

– Что в этом смыслишь ты, не знавшая ни единого мужчины, кроме собственного супруга?

– Да, я верна своему мужу и ничьих других объятий не знала.

– И ничьи глаза тебя не волновали…

– Не волновали.

– Нетрудно быть верной одному, если никогда не знала других. Вот когда тебе приснятся чьи-то глаза и ты станешь кожей чувствовать чьи-то руки, а дыхание будет сбиваться от его пусть и далекого дыхания, – Елена тряхнула головой и насмешливо закончила: – Тогда и посмотрим, устоишь ли ты против любви.

– Этого не будет! Я знаю свои обязанности.

– Обязанности… как скучно про любовь!

И все же они почти подружились, это было важно для Елены, вдруг оказавшейся в Илионе в одиночестве. А вот подружиться с другой сестрой Париса провидицей Кассандрой не удавалось. Кассандра была особенной, у них с братом-близнецом Геленом с раннего детства обнаружился дар предвидения. У сестры он был куда сильнее, Лаодика по секрету рассказала Елене, что Кассандру полюбил Аполлон и усилил ее дар, сделав настоящей провидицей, а когда девушка осмелилась отказать богу, боясь его непостоянства, рассердился и сделал так, чтобы пророчества были только несчастливыми, и им никто не верил. Это стало настоящей трагедией для Кассандры, она предвидела все трудности и потери, но никого не могла предупредить. Вернее, предупреждала, но никто не принимал ее предупреждений всерьез!

С Гектором разговор получился нечаянно. Увидев ее, он просто поморщился. Елена остановилась, загораживая ему путь, и внимательно глянула в лицо:

– Почему ты ненавидишь меня, разве я сделала тебе что-то плохое?

– Ты сделала всем нам.

– ТЕБЕ сделала? Нет, Гектор.

– Ты подала дурной пример всем женщинам Трои. Если ты останешься здесь, то они будут думать, что супруга можно бросить и семья ничего не значит. Как воину уходить в поход, если он не может надеяться, что дома его ждет верная жена? Как ему идти в бой, зная, что его жена изменяет ему с другим или вообще может бежать?

– Ты о себе и Андромахе?

– Андромаха верная жена и никогда бы так не поступила!

– Много ты знаешь… – проворчала Елена, но продолжить разговор не удалось, в двери показалась сама Андромаха.

– О чем вы разговаривали?

– Гектор считает, что я не должна была уезжать с Парисом.

Гектор только махнул рукой и пошел прочь, а Андромаха изумленно уставилась на Елену:

– Ты знаешь тех, кто считает иначе?

– Конечно.

– Кто?

– Мы с Парисом! – Глаза женщины смотрели с вызовом.

Несколько мгновений Андромаха потрясенно молчала, потом сокрушенно вздохнула:

– Кассандра права, когда твердит, что ты принесешь в Илион только беду.

Елена вдруг схватила ее за плечо:

– Скажи, ты любила кого-нибудь?

– Ко… конечно! – растерялась Андромаха. – Мужа.

– А до него? Помимо него?

– Как можно любить кого-то до или помимо?!

– А любить по обязанности можно? Ты любишь Гектора, потому что он твой супруг? И до замужества даже не мыслила ни о ком другом, как не мыслишь и теперь?

Елена говорила напористо, не позволяя Андромахе ничего возразить или просто вставить.

– А я познала страсть до замужества, и страсть такую, о которой не жалею! Я уже говорила Лаодике, что нетрудно быть верной одному, когда не знаешь никого другого. Но я не желаю любить по обязанности и верной быть тоже!

И вдруг она изумленно замерла, потому что Андромаха словно распрямилась, это была уже не та тихая и ласковая женщина, которая только что мягко укоряла за неверность мужу, перед Еленой стояла уверенная в своей правоте царица:

– Ты худшее, что мог сделать для Трои Парис. Я не удивлюсь, если именно ты принесешь гибель Трое, как твердит Кассандра. А мужа я люблю не потому, что обязана, и верна ему потому, что люблю. Тебе этого не понять!

Глядя вслед прямой спине Андромахи, Елена подумала, что та никогда не сможет понять ее страсти к Агамемнону…

Шли дни, а положение не менялось… Здесь Елена была не царицей, а всего лишь невесткой, одной из многих. Да, ее чаще других подзывал к себе Приам, просил постоять или посидеть рядом на разных приемах, но это бывало далеко не каждый день. Да, на нее восхищенно глазели любопытные, когда она ездила по городу или выходила на рынок выбрать себе что-то интересное. Но и это довольно скоро прекратили. Узнав, что Елена в сопровождении служанки и двух охранников ходила посмотреть ткани и украшения, Гекуба немедленно вызвала невестку к себе.

Первым желанием Елены было не ходить! Но потом она подумала, что если сейчас не огрызнется по-настоящему, то останется в положении полуналожницы. Пора Гекубе понять, что Елена не простая невестка, каких у Гекубы и Приама полно, она самая красивая женщина и спартанская царица! Поэтому, немного покрутившись перед большим зеркалом и убедившись, что выглядит прекрасно, женщина кивнула Климене:

– Пойдешь со мной.

Елена стояла перед Гекубой, как равная, чувствуя себя тоже царицей.

– Я запретила тебе ссорить моих сыновей, так ты решила перессорить весь Илион?! Женщина не может покидать гинекей, разве в Элладе не так?

– Пока ее не назовут матерью, а не только женой!

– И чья ты мать? Назови и покажи мне своих детей. – Видя, что Елена замерла, не зная, что ответить, Гекуба насмешливо продолжила: – Тебе нужно объяснять все правила поведения? Хорошо: я запрещаю тебе ходить на рынок! Свои прелести показывай мужу, но не всем подряд.

Елена в ответ выпрямилась, окинула насмешливым взглядом Гекубу:

– Запрещаешь мне?! Я тоже царица и сама знаю, где мне ходить!

Гекуба поднялась в полный рост, презрительно окинула взглядом невестку:

– Ты не царица, царицей ты была у себя в Спарте. Здесь ты моя невестка, добыча моего сына, и будешь подчиняться тем правилам, которые я для тебя установлю! Другие могут свободно ходить по Трое, но не ты, у тебя слишком нехорошая слава распутницы. Иди к себе и не выходи, если не хочешь, чтобы перед твоей дверью поставили охрану! Иди!

Гекуба махнула рукой, отпуская Елену словно рабыню, и сама вышла из комнаты во внутренние покои, оставив невестку стоять с разинутым ртом. Елена действительно просто не знала, что ответить. Она вдруг отчетливо, сильнее, чем в первую ночь с Приамом, осознала положение, в которое попала. Здесь она действительно не царица, а всего лишь дочь сына, и не старшего, и действительно его добыча. Парис не сватал, не завоевывал ее, он похитил вместе с сундуками с золотом.

Женщина шла в свой дворец, не замечая никого вокруг, ее душила злоба. Ну почему об этом нужно было подумать только сейчас? Это твоя месть, Афродита?! Она почти налетела на какую-то женщину, чуть посторонилась, не глядя, но та вдруг снова заступила дорогу, тихо смеясь.