Наталья Павлищева - Мария-Антуанетта. С трона на эшафот

Я задумалась о том, к чему эти самые дамы и при дворе тоже. Немного поразмышляв, решила, что ни к чему. На балах они не танцуют, только сидят в сторонке и шипят, как гусыни на проходящих. Не повернись, не улыбнись, не посмейся… Надоели! Надо постепенно отучить их от дворцовых приемов. Решено, мы, молодые король и королева, и двор наш тоже будет молод!

Луи подобная перспектива просто испугала:

– А как же тетушки?

Я сделала круглые глаза:

– А что тетушки? Они уже стары, им трудно выходить из своих покоев, пусть сидят там и играют в карты.

Какие же они разные, словно лед и пламень, эти король и королева! Судьба словно нарочно свела двух столь непохожих людей на троне Франции, чтобы посмотреть, можно ли этим развалить страну.

У Луи основная забота – как сэкономить. Эти мысли ему внушил новый министр финансов Тюрго.

– Тюрго сказал, что мы должны начать экономию с себя. Прежде всего нужно пересмотреть расходы двора, которые огромны.

– Да, конечно! – горячо поддержала я мужа. Мне тоже так хотелось быть экономной. Роскошь Версаля иногда просто утомляла. – Я думаю, мы могли бы заменить мебель на менее роскошную. И гобелены тоже поменять, пусть будут скромнее. У себя в Трианоне я сделаю очень скромный интерьер, выбросив большую часть мебели, сделанной на заказ для мадам Дюбарри. И стены мне обобьют не парчой или атласом, а шелком. Как ты думаешь, Луи, это сэкономит нам средства?

Супруг смотрел на меня так, словно я говорила откровенную глупость.

– Что?

– Я думаю, экономней будет ничего не менять, ведь чтобы заказать новую мебель, нужны большие средства. К тому же куда мы денем старую?

– О, это просто! Раздадим бедным!

Я сказала что-то не то? Почему бы не отдать большое кресло или красивое канапе тем, кто никогда не сможет себе позволить заказать их у хорошего мастера?

– Дорогая, куда в скромной комнате можно поставить канапе, да и кому оно нужно?

Поняв, что я обиделась, Луи быстро добавил:

– Но в Трианоне ты можешь делать все по-своему.

Решив перевести тему на другое, я поинтересовалась:

– Ты заказал себе одежду из простой шерсти?

– Да, я буду одеваться в простую одежду солидарно со своим народом.

– А я? Я не могу одеваться в простую одежду, меня не поймут при дворе.

– Ты можешь продолжать одеваться, как и раньше.

– О, Луи, я хотела посоветоваться с тобой по поводу наряда для коронации. Как ты думаешь, стоит ли делать длинный шлейф или это может оказаться неудобным для окружающих. Вдруг кто-то наступит, ведь это не во дворце.

Муж явно помрачнел, видно, ему было непросто сказать следующее:

– Тюрго говорит, что у нас слишком мало средств на коронацию. Он полагает, что нужно провести пока только мою, а твою позже. Мы же должны экономить, ты помнишь?

Я помнила, но представить, что моей коронации не будет, не могла. И все же кивнула, словно так и надо:

– Хорошо, моя коронация будет позже.

Луи облегченно вздохнул:

– Я знал, что ты меня поддержишь, ты же разумная женщина.

Коронацию назначили на июнь следующего года, чтобы успеть изготовить новую корону и подготовить еще массу всякой всячины. Я решила, что так даже лучше, я посмотрю, как проходит коронация, и подготовлюсь, чтобы на моей все было великолепно.

– Мадам, кажется, у графини д’Артуа начались роды… – Жанна Луиза напоминала мне об обязанности быть рядом с роженицей в самый ответственный момент. Я должна присутствовать. Должна, хотя мне очень тяжело.

Я вздохнула и поднялась с кресла. Действительно, надо идти в комнату к Терезе и смотреть, как она рожает. Она рожает, а я нет! Я, которая так любила детей и мечтала их иметь! Я не могла пропустить мимо ни одного малыша без того, чтобы его не приласкать, которая готова была родить кого угодно – мальчика, девочку, хоть даже неживого, только родить, только почувствовать, что я могу!

Чуть не зарыдала от отчаяния. Но я королева, значит, не должна показывать своей слабости. Я сильная, я выдержу.

Когда же наконец Луи хоть на что-то решится! Сколько можно тянуть с операцией?! Врач сказал, что это так просто, один надрез – и все. Неужели Луи так сильно боится боли, что готов унижаться сам и унижать меня?

Из спальни Терезы доносились крики, видно, схватки уже перешли в потуги, она вот-вот произведет на свет младенца. Мне казалось, что это я сама рожаю, так хотелось тоже тужиться и кричать, чтобы капельки пота выступили у меня на лбу, чтобы их вот так же заботливо вытирали и уговаривали еще потужиться, потому что уже показалась головка…

– Мальчик, мадам.

В ответ восторженный крик Терезы:

– Боже, как я счастлива!

И ответ графа д’Артуа:

– Благодарю, мадам.

Конечно, они счастливы! Я тоже рада за Терезу, какая бы она ни была странная и некрасивая, она родила мальчика, очень похожего на Карла, и этим сделала счастливой его и себя.

Я подошла к постели Терезы, обняла ее, шепча:

– Какая ты молодец! Поздравляю.

Мальчика показали всем, и мы ушли. Но на этом мои страдания не закончились. По коридорам Версаля и в обычное время ходило немало чужих, люди являлись посмотреть, как мы едим, поглазеть на приемы, если те не были торжественными. Но это была приличная публика, покупавшая или бравшая напрокат у входа в парк шпаги и шляпы. Зато когда во дворце происходили события государственной важности, сюда являлся особый народ – торговки рыбой. С какого-то времени, я даже не знала с какого, свободный доступ во дворец именно этих женщин стал их привилегией.

Вот и теперь, каким-то образом узнав, что графиня д’Артуа рожает, они толпой пришли в Версаль и расхаживали по комнатам и галереям, словно у себя дома. Нет, они ничего не трогали, не ломали, они просто глазели. Я их видела во дворце всего лишь однажды и не представляла, как сейчас реагировать, что говорить и как себя вести.

Сделать ничего не успела, они окружили нас с принцессой Ламбаль плотным кольцом и стали выговаривать мне, что я не рожаю королю сына. Это было невыносимо унизительно, словно я виновата в неспособности Луи или в том, что он не хочет делать операцию. Но не объяснять же им такие подробности! К моему ужасу, выяснилось, что все все знают. Женщины выкрикивали мне, что нужно «чикнуть» самой, а не ждать непонятно чего!

Выручила нас с Ламбаль Жанна Луиза, пробившись сквозь толпу, она буквально вытащила нас, растолкав непрошеных гостий. Едва оказавшись за своей дверью, я бросилась ничком на постель и весь оставшийся вечер проплакала, жалея саму себя. Ну чем же я прогневила Господа, что он дал мне такие испытания? Я очень хотела родить ребенка, много детей, почему же я должна выслушивать обвинения в неспособности это сделать?!

Жанна Луиза сидела рядом, гладя меня по голове и уговаривая: