Виктор Поротников - Грюнвальдское побоище. Русские полки против крестоносцев

Четыре тысячи конных татар стремительно атаковали левый фланг тевтонского войска, которым командовал маршал Валленрод. Татары без особого труда преодолели неглубокий овраг и несколько низменных впадин, их низкорослые верткие лошади могли выдерживать быстрый аллюр даже на неровной местности. Когда поле выровнялось и до расположения тевтонских отрядов оставалось не более трехсот шагов, татарские всадники вдруг стали проваливаться в ямы-ловушки, на дне которых были вбиты острые колья. Впрочем, в передовых татарских сотнях покалеченных воинов и лошадей оказалось немного. Конная татарская лава лишь чуть замедлила бег своих коней, но назад не повернула. Тучи татарских стрел, со свистом рассекая воздух, полетели в сторону тевтонов, которые были уже в досягаемости татарских луков.

И тогда загрохотали немецкие пушки.

– Что это? Гроза? – вертел головой курносый Кирюха, поправляя шлем, который постоянно съезжал ему на глаза. – Откуда вдруг гром, ведь на небе ни облачка!

– Дурень! – молвил ему сотник Волочай. – Это бьют тевтонские пушки. Эти штуковины вроде наших тюфяков, токмо гораздо крупнее их. Слышь, как грохочут! Ох, и достанется сегодня татарам на орехи!

– Поделом, узкоглазым! – проворчал белобрысый Митяй с рябым после оспы лицом. – Витовт с татарами дружит, а нам, русичам, от них один лишь вред!

– Смолкли пушки-то, – проговорил здоровяк Матвей, взглянув на сотника. – Отчего бы это?

– Татары небось деру дали, вот немцы и не стреляют больше, – ответил ему Волочай, вытянув могучую шею и прислушиваясь. – А может, татары посекли саблями пешцев немецких и палить из пушек стало некому. Эти нехристи тоже воевать умеют!

Что творится на левом фланге у немцев в полосе атаки татарской орды, ратникам дорогобужского полка было не видно из-за нескольких тысяч жемайтов, стоящих справа и чуть впереди от них, подняв кверху лес копий и двузубых рогатин. Но и жемайты не могли видеть результат татарского натиска на боевые тевтонские порядки, так как весь обзор впереди был скрыт от них вершиной холма, которую занимали длинные шеренги литовской конницы.

Сотник Волочай, сам того не ведая, оказался прав.

Татарская конница, хоть и понесла ощутимые потери от каменных и чугунных ядер, которые изрыгнули вместе с белыми клубами порохового дыма тяжелые немецкие пушки, тем не менее нукеры Джелал-ад-дина и его братьев прорвались через заграждения, перебив многих арбалетчиков и почти всю прислугу возле чугунных бомбард. Стрелы и сабли татар безжалостно косили немецкую легкую пехоту. Тогда Фридрих Валленрод бросил против татар закованных в латы рыцарей.

Татары, верные своей тактике, повернули назад, когда рыцарские отряды попытались взять их в клещи. Отстреливаясь на скаку из луков, татары уходили через овраг к холму, где застыли в ожидании врага в подковообразном строю литовские конники. По замыслу Витовта татарам нужно было заманить тяжелую конницу Валленрода в глубь литовской «подковы». После чего жемайтам и полочанам предстояло захлопнуть эту ловушку, ударив тевтонам в спину.

Татары со своей задачей справились блестяще, вынудив маршала Валленрода бросить против правого фланга союзного войска пятнадцать хоругвей тяжелой конницы. У Витовта было двадцать пять хоругвей конницы, но из них конных латников было всего шесть хоругвей.

Сердце у Горяина невольно дрогнуло, когда всего в полумиле от смоленских полков за гребнем холма нарастающий гул многих тысяч копыт вдруг оказался заглушенным громоподобным ревом немецких рыцарей, столкнувшихся с литовцами. В следующий миг зазвучала, разливаясь по окрестностям, свирепая мелодия битвы. Горяину показалось, что там, за холмом, сцепились в яростной схватке два гигантских чудовища со стальными зубами и когтями, покрытые железной чешуей. Грохот и лязг железа резал слух, усиливаясь и приближаясь, как нечто страшное и неизбежное.

По рядам смоленских полков передавались команды князей и воевод. Русичи выравнивали шеренги, сближая края овальных заостренных книзу щитов. Конники в полку Лингвена Ольгердовича садились в седла. Трубы непрерывно подавали сигнал: «Всем быть начеку! Враг близко!»

Вот боевой клич тевтонов прокатился по гребню холма, где только что стояли конные литовские отряды, но теперь там кипела битва настолько беспощадная, что от воплей людей, которых немцы заживо рубили на куски и давили копытами своих мощных коней, кровь стыла в жилах. Рыцари Валленрода наступали не сплошным фронтом, чего не позволяли им неровности местности, но разбившись на пятнадцать небольших клиньев, численность которых колебалась от двух сотен всадников до тысячи. Эти рыцарские клинья пробивали боевые порядки литовцев на всей линии соприкосновения с ними, внося хаос и смятение в ряды воинов Витовта. Было видно, как литовские знамена падают в сече одно за другим.

Нестройную толпу жемайтов тевтоны снесли с первого же натиска, усеяв траву множеством изрубленных и раздавленных копытами человеческих останков в звериных шкурах. Жемайты бежали в лес, бросая раненых, знамена и рогатины. Их, привыкших воевать в лесных дебрях, пугала любая равнина. Не имея ни шлемов, ни железных доспехов, ни длинных копий, жемайты были совершенно бессильны против лобового удара тяжелой тевтонской конницы.

Крестоносцы не стали преследовать жемайтов, большая часть рыцарей во главе с Валленродом продолжали сражаться с литовской конницей, тесня ее к реке Марше. Около восьмисот тевтонов развернулись для атаки по центру союзного войска.

Солнце припекало, становилось душно.

Горяину вспомнилось село Кузищино. Перед его мысленным взором промелькнули его детские годы среди лугов и сосновых лесов, затянутый тиной пруд, яблоневый сад, сестра с корзиной яблок в руках, мать, загоняющая кур в низкий курятник. В сиянии нынешнего дня жизнь Горяина, такая до сих пор незаметная, вдруг обрела для него некую значимость, как и жизнь любого ратника, конного и пешего, оказавшегося на этом поле в этот день и час.

– Выше голову, племяш! – К Горяину протолкался Давыд Гордеевич. Он был пеший, как и все воины дорогобужского полка. – Сражения, подобные этому, меняют судьбы народов и государств. Все мы сгинем в неизвестности, бояре и смерды, но эту битву будут помнить в веках!

…Тяжелая тевтонская конница надвигалась на смоленские полки неспешной рысью, видимо, рыцари берегли силы своих коней. Построение тевтонов напоминало тупой клин или кабанью голову. Передняя шеренга этого боевого строя состояла всего из нескольких всадников, а каждая следующая шеренга была длиннее предыдущей ровно на два конника. Таким образом осуществлялось взаимное прикрытие рыцарей передних семи шеренг. Флангового всадника, стоящего впереди, прикрывал рыцарь, находившийся в шеренге за ним, место которого было чуть смещено в сторону.