Алексей Иванов - Летоисчисление от Иоанна

— Сумеем сократить владыку, — заверил Басманов.

— Государь у нас один, на всех его не хватит, — добавил Малюта.

— Видишь вон того монаха? — Басманов кивнул на высокого, носатого чернеца. — Илидорка. На такой случай и прикормлен.

Малюта понимающе кивнул.

А Филипп с высоты соборной паперти трисвечниками благословлял растрёпанную, взбаламученную толпу на площади.

Вдруг вдали, у лестницы с гульбища, он увидел Машу — маленькую, перепуганную, молитвенно сложившую перед грудью ладошки. Трисвечники вздрогнули в руках Филиппа.

Филипп растерянно оглянулся, но рядом с ним были только епископы с благостными и непроницаемыми лицами.

— Мне слугу… слугу за человеком послать… — едва слышно сказал епископам Филипп.

— Не ломай порядок, владыка, — углом рта жёстко ответил один из епископов.

Филипп беспомощно снова посмотрел на дальний край площади. Маши там уже не было.

Её за плечо под лестницу затащил какой-то дюжий парень с рваной щекой. Маша глядела на парня непонимающе, виновато и всё сжимала между ладошек денежки. А парень ухмыльнулся и вдруг хлопнул Машу по ушам.

Маша вскрикнула и схватилась руками за голову. Монеты упали в снег. Парень присел и загрёб медяки вместе со снегом.

— Дура, это Москва, — снизу насмешливо пояснил он Маше. — Держи башку руками!

В опочивальне Иоанна всегда толклось много слуг. Красивая пожилая женщина взбивала пуховые подушки на большой царской кровати под сенью. Здесь же, на кровати, как бревно, лежала на спине толстая девка-дура с распущенными волосами — грела постель.

Стройный светлокудрый отрок с пышным задом и сочными девичьими губами менял свечи перед иконами. На скамеечке вдоль стены сидели старухи-сказочницы. Рядом слепой старик-гусляр бережно протирал тряпочкой гусли. В углу, пыхтя, боролись друг с другом два карлика.

Часть опочивальни была отгорожена занавеской. Здесь рядом с заиндевевшим окошком на стене висел целый иконостас, а возле него стоял небольшой аналой. Водрузив на аналой книгу, одноглазый Вассиан на коленях негромко бубнил священный текст, но изредка прерывался и смотрел в щёлочку занавески.

Царица Мария Темрюковна за руку ласково втягивала в опочивальню Иоанна.

— Пойдём, Ваня! — звала она. — Соскучилась я по тебе!..

Иоанн нехотя поддавался, но вдруг услышал бубнёж Вассиана и вспомнил, что сегодня Филипп надел митру. Иоанн не хотел своим блудом с царицей подвергать риску свою победу с митрополитом.

— Да ну к бесу! — спохватился он и развернулся к выходу. — Не тот день сегодня! Грех!

За занавеской Вассиан сокрушённо покачал головой и на аналое согнул две тонкие восковые свечки, слепив их крестиком.

Иоанн уже шагнул прочь из опочивальни, как сзади раздался грохот упавшего шкафчика-поставца и дикий женский крик. Иоанн в испуге оглянулся. За плечами царя тотчас появились две бородатые рожи стражников.

На кровати с плетью в руках стояла разъярённая царица.

— Нет у меня господина, горе мне! — в отчаянии закричала она.

За своей занавеской, продолжая чтение, Вассиан улыбнулся и ленточкой-закладкой книги тихонько шлёпнул по углу аналоя.

Мария Темрюковна вытянула себя плетыо по спине.

— Заколите меня лучше кинжалом! — взвыла она, мотая косами.

Толстая девка-дура тихо сползала с кровати из-под ног царицы.

— У господина моего кругом враги, он жену одну не оставит! — надрывалась Мария Темрюковна и через плечо снова ожгла себя плетью, выгнувшись от боли.

Пожилая красивая женщина пятилась от кровати к образам, закрываясь подушкой.

— Господин мой сам с женой на ложе возлежит, сам учит свою жену! — Мария Темрюковна хлестнула себя через другое плечо и заплясала на постели.

Старухи-сказочницы повалились с лавки на пол. Слепой гусляр уронил гусли и впустую шарил вокруг себя руками. Златокудрый отрок прижался к стене и плакал. Карлики, пыхтя, ползли под кровать.

— Господин мой как булат, нет от него пощады никому, и мне пощады нет!.. — визжала царица, охаживая себя плетью вперекрест.

Возле аналоя Вассиан, читая книгу, злорадно улыбался. Не глядя на свои руки, он пальцами завязывал ленточку-закладку в узелок.

Иоанн широко ухмыльнулся, прямо в сапогах полез на кровать и выхватил плеть из руки Марии Темрюковны, занесённой для удара.

— …Я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие… — Полночью, при крохотном огоньке свечи, за занавеской в царской опочивальне Вассиан вслух читал Откровение Иоанна Богослова.

Царь Иоанн проснулся, открыл глаза. Он лежал навзничь, а его обнимала спящая Мария Темрюковна.

— И возопили они громким голосом… — бубнил Вассиан.

Сейчас, на дне полночи, Иоанн был наедине с собой — и со всей вселенной. Ушли игра, лукавство, обман. Всё было ясно и зримо.

Храпела дура-девка. Слуги вповалку спали под стеной — и старухи, и гусляр, и карлики, и отрок-любодей. Не спали только Иоанн и Вечная Книга. Ибо только они понимали, что всё уже началось.

Мир медленно скручивался, как свиток. Сколько ему оставалось? Сколько насчитали ересиархи из Новгорода — два года? Три?.. Дьявол уже пришёл на землю. И Христос тоже пришёл. Но кто их найдёт?

Псы были только у Иоанна, царя православного. Бестрепетный Малюта — чтобы искать сатану. А простодушный Филипп — чтобы искать Христа. Найти сатану проще, да и ошибка не страшна: невинно убиенные спасутся. Но вот Христа найти трудно. Здесь ошибиться нельзя. А Христос, видно, и сам пока не знает, кто он, где он, зачем он здесь. Это ничего: Иоанн отыщёт его и приведёт к венцу.

Только вот сатана вредит… Вон как лампады горят мёртвой синевой… Опять явились демоны — смущать дух Иоанна…

В углу за занавеской Вассиан закрыл дочитанную книгу, опустился на пол под аналой, прижался спиной к стене, закрыл глаза и приподнял обе руки со скрещенными для заклятия пальцами.

Иоанн сел на постели. В опочивальне, полной людей, никем не замеченные, в изножье кровати стояли пятеро мертвецов. Это были казнённые давеча бояре. Их раздутые бледные рыла были печальны. Перед собой на вытянутых руках бояре держали серебряные блюда.

— Обманул, Митька! — гневно прошипел Иоанн призракам. — Сам пришёл — и других привёл?

— Помилуй нас, государь, — тихо попросил один призрак.

— Возьми языки наши блудливые, — попросил другой.

Иоанн увидел, что на блюдах мертвецов лежат и чуть шевелятся вырванные человеческие языки.

Иоанн зашарил вокруг себя руками. Из-под подушки он вытащил большое медное распятие, а из-под бока царицы — плеть.

— Господин мой… — забормотала во сне Мария Темрюковна. — Дай поцелую тебя… Не убегай…

Иоанн, не спуская глаз с призраков, осторожно слез с кровати. В левой руке, как нож, он сжимал крест, а в правой руке — плеть. Призраки скорбно глядели на Иоанна.