ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ

Царь вернулся и передал Гучкову переписанный на машинке акт с подписью «Николай». Гучков прочёл его присутствующим вслух. Шульгин внёс две-три незначительные поправки. В одном месте царь сказал: «Не лучше ли так выразить?» и вставил какое-то слово. Все поправки были тотчас внесены и оговорены.

Гучков сказал, что ввиду могущих произойти в дороге случайностей следует составить второй акт – не копию, а дубликат – и оставить его в Штабе Главнокомандующего. Царь нашёл это правильным и сказал, что так и будет сделано.

Царь сказал, что он назначает Верховным Главнокомандующим великого князя Николая Николаевича; Гучков ничего не возражал, а может быть, и подтвердил. Была составлена телеграмма Николаю Николаевичу.

Гучков сказал, что Думский комитет ставит во главе правительства князя Львова. Царь сказал, что он знает его и согласен, сел и написал указ Сенату о назначении князя Львова Председателем Совета Министров. Царь согласился со словами Гучкова о том, что остальных министров Председатель приглашает по своему усмотрению.

Таким образом, царь назначил Верховного Главнокомандующего и Председателя Совета Министров уже после того, как скрепил акт; но на следующее утро, когда Гучков и Шульгин вернулись в Петербург, на улицах уже были плакаты с перечислением членов правительства.

Царь спросил о судьбе императрицы и детей, от которых два дня не имел известий. Гучков ответил, что всё благополучно, больным детям оказывается помощь. Царь заговорил о своих планах, ехать ли ему в Царское или в Ставку; Гучков не знал, что посоветовать. Они простились.

Гучков и Шульгин пришли в вагон Рузского, где ждали, когда будет готов акт отречения. Присутствовал главный начальник снабжения Савич, Данилова не было, он зашифровывал акт.

В тот же вечер Гучков и Шульгин выехали в Петербург, а бывший император – в Могилёв; со станции Сиротино он послал следующую телеграмму:

«Его императорскому величеству Михаилу. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей родине. Ника».

В пятницу, 3 марта, утром, генерал Иванов получил телеграммы от Родзянко и Гучкова. Родзянко телеграфировал: «№ 185. Генерал-адъютант Алексеев телеграммой от сего числа № 1892 уведомляет назначении главнокомандующим войсками Петроградского округа генерал-лейтенанта Корнилова. Просит передать вашему высокопревосходительству приказание о возвращении вашем в Могилёв».

Гучков телеграфировал: «Тороплюсь Петроград, очень сожалею, не могу заехать. Свидание окончилось благополучно».

Проверив переданное Родзянкой распоряжение Алексеева по телеграфу, Иванов решил вернуться в Ставку. Долго не могли достать второго паровоза и ожидали, что по дороге «устроят бенефис». Наконец выехали и благополучно доехали до станции Дно, где Иванов, в полночь с 3 на 4 марта, узнал от коменданта станции, что Шульгин объявил 3-го манифест, что царь отрёкся в пользу наследника и регентом будет великий князь Михаил Александрович.

4 марта Иванов подтвердил телеграммой коменданту станции Дно своё приказание отправить вслед за ним в Могилёв задержанную в Дне искровую станцию. 5-го в 9 часов утра, по приезде в Псков, Иванов получил известия от 3 марта о действиях Исполнительного комитета Государственной Думы. Между Новосокольниками и Витебском Иванов встретился с Корниловым. В Орше, из приложения к витебской газете Иванов узнал об отказе Михаила Александровича. Часа в 3 – 4 дня 5 марта Иванов приехал в Ставку, где получил печатный приказ об отречении царя и Михаила Александровича и узнал, что «царь назначил князя Львова». Иванов, который во всё время путешествия ни разу не сообщал батальону никаких сведений о положении, что возбуждало неудовольствие среди солдат, «наставлял солдат служить верно и честно новому правительству, благодарил их за службу и, прощаясь, обнял и поцеловал в каждой роте одного солдата за всю роту».

Бывший император 4 марта виделся в Могилёве со своею матерью. В этот день, после разговора с Алексеевым, он удалил от себя Воейкова, а на следующий день просил уехать и Фредерикса.

6 марта в 14 ч. 31 мин. пополудни в Царское Село была передана следующая телеграмма командира одного из конных корпусов со служебной отметкой: «для разрешения дальнейшей передачи предъявить начальнику конторы».

8 марта бывший император выехал из Ставки и был заключён в царскосельском Александровском дворце.

Телеграмма.

6 марта 1917 г. 13 ч. 50 м.

Царское Село

Его Императорскому Величеству

Государю Императору Николаю Александровичу.

С чувством удовлетворения узнали мы, что Вашему Величеству благоугодно было переменить образ управления нашим Отечеством и дать России ответственное министерство, чем сняли с себя тяжёлый непосильный для самого сильного человека труд. С великой радостью узнали мы о возвращении к нам по приказу Вашего Императорского Величества нашего старого Верховного Главнокомандующего Великого Князя Николая Николаевича, но с тяжёлым чувством ужаса и отчаяния выслушали чины конного корпуса Манифест Вашего Величества об отречении от Всероссийского престола и с негодованием и презрением отнеслись все чины корпуса к тем изменникам из войск, забывшим свой долг перед Царём, забывшим присягу, данную Богу, и присоединившимся к бунтовщикам. По приказанию и завету Вашего Императорского Величества конный корпус, бывший всегда с начала войны в первой линии и сражавшийся в продолжение двух с половиною лет с полным самоотвержением, будет вновь также стоять за родину и будет впредь также биться с внешним врагом до последней капли своей крови и до полной победы над ним. Но, Ваше Величество, простите нас, если мы прибегаем с горячей мольбой к нашему Богом данному нам Царю, не покидайте нас, Ваше Величество, не отнимайте у нас законного наследника престола русского. Только с Вами во главе возможно то единение русского народа, о котором Ваше Величество изволите писать в манифесте. Только со своим Богом данным Царём Россия может быть велика, сильна и крепка и достигнуть мира, благоденствия и счастья.

Вашего Императорского Величества

Дорогой Ники, Тебе угодно было 22 декабря дать мне высказать моё мнение по известному вопросу, и попутно пришлось затронуть почти все вопросы, которые волнуют нас; я просил разрешения говорить как на духу, и Ты дал мне его.